Джейн Хичкок - Обман зрения

— Значит, сейчас ей было бы столько же, сколько мне. Или чуть больше.

— Угу.

— Какой все-таки кошмар. И убийцу так и не нашли? Невероятно.

— Действительно, странно. Но я уверен, что мы многого не знаем.

Я заметила, что Питт пристально смотрит на пирог.

— Еще кусочек?

— Ну разве что маленький ломтик.

Я отрезала ему большой кусок. Теперь он поглощал его медленно, снимая сверху яблоки, чтобы потом похрустеть оставшейся корочкой.

— Вкусная у него корочка. Прямо как домашнее печенье, — заметил Гарри. — Я только со второго раза могу распробовать еду.

— Как можно пережить такое? Ужасно, когда дети умирают от болезни или несчастного случая, а уж убийство… Она была единственным ребенком?

— Да, единственным, — коротко ответил он.

— Миссис Гриффин попросила меня расписать зал, который она построила для первого бала своей дочери. А потом сказала, что я на нее похожа.

— Правда? — с интересом спросил Гарри. — Насколько я знаю, ее дочь была совершенно неуправляемой. Во всяком случае, так считалось. После довольно бурной молодости она выскочила замуж за какого-то жиголо.

— И все же она нашла в нас что-то общее.

— Наверное, вы похожи внешне.

Я пожала плечами.

— Бедняжка.

— Ну, смотри веселей, моя девочка, — сказал Гарри, погладив меня по руке. — Видишь, деньги не всегда приносят счастье.

Я вспомнила сегодняшний визит.

— Как все-таки странно. Вот уж никогда бы не подумала, что у моей посетительницы такая судьба. Это в корне меняет дело. Теперь мне стало по-настоящему интересно. Как ты думаешь, что ей на самом деле нужно?

— Вот поезжай завтра и выясни.

— Но, Гарри, мне же придется отказаться от всех других заказов.

Он просто пригвоздил меня взглядом.

— Не валяй дурака, Фейт. Она кладезь полезных знаний. На нее стоит поработать. Это все равно что королевский заказ, даже лучше. Для тебя это счастливый шанс, ведь работа у нее — это лучшая рекомендация. Ты сделаешь себе имя.

— У меня и так есть имя.

— Но это будет громкое имя.

Браш вскочил на стол и стал лапой скрести Гарри по рукаву. Тот погладил его по выгнутой спине. Я попыталась прогнать кота.

— Оставь его, — остановил меня Гарри. — Ему хочется немного ласки, так ведь, Браши?

— Сколько лет твоему мистеру Спенсеру?

— Сто двадцать на человеческий счет. Он сварливый, беззубый и бесполезный, но я обожаю этого негодника. В следующий раз будем ужинать у меня. Он будет рад тебя видеть.

Ужины у Гарри носили крайне хаотический характер. У него было множество соусов, и он вечно их путал. Однажды он испортил чудесную баранью ногу, залив ее карамельным соусом, который принял за подливку.

— На твоем месте я бы не стал переживать из-за других заказов, — продолжал Питт. — После нее тебя просто завалят работой.

— Думаешь, мне хочется столько времени торчать в одном месте?

— Но, дорогая моя, ведь речь идет не о лачуге. «Хейвен» — один из лучших домов в мире, а ты сделаешь его еще прекрасней. Честно говоря, тебе давно пора сменить обстановку. Ты ведешь слишком замкнутый образ жизни, как будто уже собралась на покой. Я был гораздо старше, когда поставил на себе крест.

— А ты его поставил, Гарри?

— Видишь ли…

Мой друг откинулся на спинку стула и вставил в мундштук сигарету. Казалось, изящный стул в стиле английского ампира вот-вот развалится под тяжестью его грузного тела. Взяв серебряную зажигалку в форме обезьянки, которую он подарил мне на день рождения, Гарри нажал на ее хвост и прикурил от маленького язычка пламени.

— Хочешь услышать мудрый совет старого астматика? — спросил он, выпуская длинную струю дыма.

Я с готовностью кивнула.

— Я всегда жалел о некупленных мной картинах, несостоявшихся путешествиях и так и не случившейся любви. Иными словами, я жалел только об упущенном и никогда — о содеянном, — авторитетно заявил Гарри. — По-настоящему сожалеть стоит только о том, чего мы не совершили.

Я задумалась, имеет ли это отношение ко мне. И чем дольше я размышляла о картине своей жизни, тем мрачнее и бесцветнее казалось мне ее полотно. Когда-то давно на его поверхности появилось яркое пятно — пронзительно-алая вспышка моей единственной любви. Но даже оно со временем выцвело и посветлело, превратившись в водянистые розоватые разводы. Были ли в моей жизни моменты, когда я не сделала чего-то важного или прошла мимо человека, которого могла полюбить?

Я всегда четко знала, что нужно делать, и редко сомневалась в правильности выбранного пути. Если не считать той любовной истории, я всегда твердо стояла на земле и уверенно шла вперед, не испытывая никаких колебаний. «Вперед к могиле», — вдруг промелькнуло у меня в голове.

— Все так быстро кончается, Фейт, — продолжал Гарри. — Гораздо быстрее, чем тебе сейчас кажется. Ты вдруг чувствуешь, что машина стала заедать, и, оглядываясь назад, с изумлением спрашиваешь себя: «Да моя ли это жизнь?» Ты и оглянуться не успел, как она пролетела. Все прошло как во сне. Поэтому старики так много говорят о своем прошлом: они стараются понять, что же с ними произошло. А ведь то, что было, — и есть эта самая жизнь, единственная и неповторимая.

Гарри сардонически хмыкнул и вдруг зашелся в приступе сухого отрывистого кашля. Я заставила его выпить воды, и он затих. Потом мы какое-то время сидели, молча глядя в пространство. Гарри пару раз прочистил горло.

— Фейт, дорогая, я вынужден тебя оставить, — сказал он устало, с трудом поднимаясь со стула. — Спасибо за угощение. Было очень вкусно.

— Забирай с собой пирог. Для меня здесь слишком много.

— Нет, дорогая, я на диете. — Он посмотрел на часы. — О Господи, уже так поздно. Мистер Спенсер будет мной недоволен. Он, вероятно, уже описал весь дом.

Я проводила Гарри до двери. Он шел, задыхаясь.

— С тобой все в порядке, Гарри?

— Надеюсь, что да. Я просто слишком стар. Пора закрывать лавочку.

Я поцеловала его в щеку.

— Фейт, дорогая, я ведь всегда говорил, что тебя ждет блестящее будущее. Это только начало.

— Спокойной ночи, мой милый друг.

— Обещай мне, что ты не откажешься, — попросил он, беря мои ладони в свои.

— Хорошо, обещаю.

На следующий день я поехала в «Хейвен». Он находился на северном побережье Лонг-Айленда, где с начала века и до Второй мировой войны выросли самые крупные поместья. С тех пор многие из них стали жертвами времени, небрежения и прогресса и были расчленены на куски или разрезаны проложенными через них шоссе. Однако некоторые уцелели и царственно выделялись на фоне унылого современного пейзажа с его непременными бензоколонками, дешевыми закусочными и торговыми центрами.

С дороги дом был не виден. Пытаясь найти ворота, я объехала все поместье по периметру. Оно было огорожено осыпающейся каменной стеной, увитой виноградом. За ней были видны старые раскидистые деревья. Ограда была необычайно живописна и выполнена во вполне европейском духе. Такие часто встречаются в старинных французских усадьбах. Нижние камни стены утопали в густой траве, трещины заросли мхом. Но в этой запущенности было что-то нарочитое, словно над стенами потрудилось не время, а искусная рука дизайнера. Казалось, что выбоины равномерно разбросали по поверхности, добиваясь некоего эстетического эффекта. Я подумала, что это искусственно созданная руина с умело поддерживаемым заброшенным видом.