Джейн Хичкок - Обман зрения

В конце концов я обнаружила въезд. Он оказался довольно скромным — два каменных столба, на одном из которых строгими буквами было высечено «Хейвен». Среди деревьев вилась дорога, посыпанная светлым гравием. Через некоторое время я выехала на открытое место. Внезапно выглянувшее солнце осветило изумрудный веер лужаек, раскинувшихся по обе стороны дороги. Они сменились причудливым калейдоскопом сада с роскошными цветами и фигурно подстриженными деревьями.

Наконец за поворотом показался дом, залитый полуденным солнцем. Я остановилась на небольшой, вымощенной булыжником площадке и вышла из машины. На улице заметно похолодало. Был один из тех весенних неприветливых дней, когда кажется, что наступила осень. Порывы ветра трепали верхушки деревьев. В воздухе стоял едва уловимый запах лилий.

Вблизи дом выглядел более фактурным и живым. Построенный из бледно-желтого природного камня в стиле французских замков, он поражал совершенством пропорций. Его роскошь выражалась скорее в формах, чем в размерах. Настоящая жемчужина архитектуры, вполне достойная той легендарной дамы, что обитала в нем.

Не успела я поднять дверное кольцо в виде бронзового льва, как дверь распахнулась, и в проеме показался седой человек в черном костюме дворецкого, жестом пригласивший меня войти.

— Вы мисс Кроуэлл? — спросил он.

— Да.

— Миссис Гриффин ждет вас. Проходите, пожалуйста.

Очутившись после яркого солнечного света в прохладном полумраке холла, я невольно прищурила глаза.

Наверху мерцал огнями металлический светильник в виде воздушного шара братьев Монгольфьер. Пол был похож на шахматную доску из белого и черного мрамора. Маленькие неровные плитки были стерты от времени, словно их перенесли сюда из старинного французского замка. Стены покрывала серовато-голубая глазурь. Над величественным комодом восемнадцатого века висела очень милая картина Каналетто с видами Венеции. Уж не тот ли это рейзеновский комод, который она купила у Гарри?

Меня повели по коридору, на стенах которого висело несколько тщательно подсвеченных картин. Это были пейзажи самого отменного качества. Звук наших шагов гулко разносился по дому. Проводив меня в библиотеку, выходящую окнами в сад, дворецкий спросил, не хочу ли я чего-нибудь выпить. Я отказалась. Тогда он объявил, что миссис Гриффин сейчас спустится, и ушел.

Сев на диван, я оглядела комнату. Над камином висела картина Делакруа, изображавшая мавританского юношу, держащего под уздцы черного жеребца. У стены на столе из красного дерева расположилась целая коллекция бронзовых лошадей. На стене, свободной от книжных шкафов, была стеклянная витрина с выцветшими призовыми ленточками, по обе стороны от нее — живописно развешанные кнуты и хлысты. В камине лежали дрова, переложенные бумагой и готовые к растопке. В комнате стоял легкий запах горелого дерева. Повсюду были расставлены наградные серебряные кубки с букетами ярких садовых цветов. На кофейном столике были аккуратно разложены журналы о верховой езде, а в углу я заметила поднос со всякого рода напитками. В этой комнате ненавязчиво звучала тема денег и роскоши, словно играла тихая приятная музыка, и, сидя там, вы медленно погружались в атмосферу комфорта и дорогих увлечений.

На меня снизошел мир и покой. Я стала размышлять о том, что мы подчас недооцениваем те блага, что несет нам богатство, как вдруг мое внимание привлекла единственная фотография в комнате. Это был черно-белый портрет молодой женщины в белом атласном платье. Вероятно, это была Кассандра. Ее нельзя было назвать ни красавицей, ни дурнушкой, скорее она находилась где-то посередине. На лице женщины застыло напряженное выражение, словно фотограф настойчиво советовал ей улыбаться. В некотором смысле она действительно походила на меня: узкое лицо, миндалевидные глаза, некоторая неловкость или, скорее, застенчивость. Фигура у нее была замечательная, в особенности длинная грациозная шея и покатые плечи, эффектно подчеркнутые глубоким овальным вырезом платья. Темные волосы были уложены в аккуратный шиньон, шею украшало изящное колье из жемчуга и бриллиантов. Вероятно, в жизни, когда интеллект и характер расцвечивали ее лицо дополнительными красками, оно, как и мое собственное, выглядело красивее, чем на фотографии. И все же фотография была хороша. В ней чувствовалось романтическое настроение прежних дней.

Было трудно представить, что эта молодая женщина, такая чистая и невинная в своем белом платье, избранница судьбы, надежно огражденная от мира насилия и зла, была убита столь жестоким и безжалостным образом. Мне вдруг показалось, что фотография залита кровью. Я быстро отвернулась, потом поднялась и подошла к металлическим книжным шкафам, в которых были видны аккуратные ряды книг. Старинные фолианты, переплетенные в кожу, и собрания сочинений были расставлены без какой-либо системы. Мне показалось, что при покупке их решающую роль играло не содержание, а красота переплетов. Я уже собралась вытащить пару книг, когда в комнату вбежала маленькая собачка с выпученными глазами и длинной белой шерстью. Она принялась виться вокруг моих ног, царапая их своими крошечными лапками.

— Нельзя, Пом-Пом! Нельзя! — послышался крик у двери.

Я подняла глаза. В дверях стояла миссис Гриффин, одетая в простое платье из кремового шелка. Собачонка продолжала скакать вокруг меня, не обращая внимания на возгласы хозяйки.

— Пом-Пом! Немедленно прекрати!

— Ничего страшного. Я люблю животных, — сказала я.

Наклонившись, я погладила маленькую головку, еле различимую под копной белой шерсти.

— Не сердитесь на Пом-Пома, — произнесла миссис Гриффин. — Он еще щенок и не обучен, как себя надо вести. Наверное, это моя вина. Я не умею никого воспитывать.

— Он, наверное, почуял запах моего кота, — предположила я. — Ты унюхал кошку, малыш?

Миссис Гриффин подошла ко мне, чтобы пожать руку.

— Какие у вас холодные руки! — воскликнула она.

— Зато сердце горячее, если верить известной поговорке, — парировала я.

— Иногда нужно, чтобы было наоборот, — чуть улыбнулась она.

«У нее есть чувство юмора», — подумала я.

— Так у вас есть кот, — продолжала она. — Я тоже предпочитаю кошек. Они гораздо спокойнее и эстетически более привлекательны, вам не кажется? Как они двигаются! С таким грациозным безразличием. Но к сожалению, у меня на них аллергия.

Миссис Гриффин опустилась на диван и жестом пригласила меня последовать своему примеру.

— Иди сюда, нехороший песик, — сказала она, поднимая лохматый комочек с пола и кладя его рядом с собой на диван.

— А какая это порода?

— Померанский шпиц. Поэтому его зовут Пом-Пом. Не слишком оригинальное имя. Говорят, что собака — прекрасный компаньон. Хочу в этом убедиться. А как зовут вашего кота?