Джейн Хичкок - Обман зрения

— А почему не сказали?

— Не знаю. Наверное, хотела узнать вас получше и убедиться, что вы мне нравитесь, — деловито сказала она.

— Убедиться, что я вам нравлюсь?

Это было забавно.

— Я сразу полюбила вас, потому что вы очень похожи на Кэсси, но тогда я еще не знала, понравитесь вы мне или нет. Чувствуете разницу? Должна признаться, что Кэсси мне не очень нравилась, хотя я любила ее всей душой. Если бы мне не понравилось ваше поведение, из этой затеи ничего бы не вышло. Когда делаешь такой важный выбор, нужно учитывать все.

— О да. Для вас это вполне естественно.

— В таких деликатных вопросах нужно проявлять осторожность, иначе можно промахнуться, — сказала она тоном антиквара, оценивающего подлинность мебельного гарнитура.

— А если бы мое поведение вам не понравилось? Гарри стал бы присматривать кого-нибудь еще?

— Нет, — вздохнула она, откинувшись на спинку кресла. — Я слишком стара, чтобы начинать все сначала. Это такая долгая процедура. Если бы вы не подошли, я была бы вынуждена отказаться от этой идеи. Но вышло так, что я в вас не разочаровалась. Нам будет очень хорошо вместе в то недолгое время, что мне отпущено.

Она замолчала, давая мне возможность вернуть ей комплимент.

— Миссис Гриффин, — сказала я, откашливаясь, — а что именно вы от меня хотите?

Она посмотрела на безликий портрет, потом перевела взгляд на меня.

— Фейт, вы будете самым важным приобретением в моей жизни. Вы станете моей дочерью.

Я вспомнила картину, оставленную мне Гарри. Теперь мне был ясен смысл этого загробного послания.

— Что это будет означать?

— То, что вы будете жить здесь и все, что я имею, перейдет когда-нибудь к вам. Вы простите меня и будете заботиться обо мне до конца моих дней.

— Простить вас? За что, миссис Гриффин?

— За Кэсси… за все мои грехи… Подумайте, как мне жилось все эти годы, Фейт, — тихо сказала она. — Только представьте, что я чувствовала.

Я представила, как эта женщина сидит одна в своей спальне, страдая от страха и унижения, пока ее мерзкий муж совращает за стеной их дочь. Она, вероятно, обо всем знала. Их семья была каким-то дьявольским сожительством людей, связанных одной ужасной тайной, которые не в силах сопротивляться обстоятельствам и менять привычный уклад жизни.

— Вы — моя последняя возможность искупить свою вину, — с надеждой в голосе произнесла миссис Гриффин. — Я дам вам все, что хотела дать Кэсси.

— Вы действительно считаете, что я могу стать средством искупления?

— Я… я надеюсь на это. Думаю, мне станет легче. Я так страдаю, — сказала она, тряся головой. — О Боже, Боже! Никогда не думала, что мне придется пережить такое. Как будто все разлетается в прах.

— А скажите, миссис Гриффин, Гарри полагались за меня комиссионные? — спросила я, игнорируя ее театральные эффекты.

— Семьсот пятьдесят тысяч долларов после подписания документов об удочерении.

Я вытаращила глаза.

— Ах, Фейт, не судите его так строго. Он же был дилером и всю жизнь занимался куплей-продажей. Я знала, что он нуждается в деньгах, но в его к вам отношении материальный расчет не играл никакой роли. Он к вам по-настоящему привязался и желал вам только добра.

— Нисколько не сомневаюсь, — ответила я, скрывая иронию.

— Для дочери Фрэнсис Гриффин нет ничего невозможного. Мир будет у ваших ног, — напыщенно произнесла она. — Посмотрите вокруг, моя дорогая. Все это будет когда-нибудь вашим.

Но вокруг я видела только разрисованные стены и портрет девушки без лица, которую совратил и убил собственный отец.

— Все это, — машинально повторила я.

— Я понимаю, вы потрясены.

— О да.

— Но что дурного в том, что я хочу иметь дочь? А, Фейт? Разве это плохо, что я хочу именно вас?

— Ничего дурного в этом нет, — ответила я, совершенно сраженная услышанным. — Просто это очень грустно.

— Грустно? Почему грустно?

— Не знаю. Наверное, потому, что говорит об одиночестве.

— Да, верно. Это свойство человеческой натуры. Но когда два одиноких человека находят друг друга, одиночество отступает и они могут быть вполне счастливы вдвоем. А? Вам так не кажется?

— Не знаю.

— А я знаю, — бодро сказала она. — И поскольку я старше и опытнее вас, вы должны доверять моему мнению. Чем скорее мы выполним все формальности, тем лучше. Мои адвокаты уже подготовили все бумаги, и как только вы дадите свое согласие, мы обратимся в суд. Это займет не так много времени, а пока вы можете переехать сюда. Я распоряжусь, чтобы Дин вам помог. Можете взять с собой все, что хотите, мы куда-нибудь это пристроим. Будете жить со мной, выберете себе любые комнаты. В павильоне можно будет сделать вашу мастерскую. А в конце года, если я буду хорошо себя чувствовать, мы поедем в путешествие. Куда захотите — в Европу, Южную Америку. Я буду покупать вам все, что вы пожелаете. Мы вместе будем выбирать мебель и картины. Это так увлекательно. Я представлю вас всем как мою дочь. Познакомьтесь, это моя дочь, Фейт Гриффин.

Она потрепала меня по руке, сияя от радости. Я не знала, что сказать.

— Как вам такая перспектива, а? — не отставала она.

— Извините, миссис Гриффин, я… мне надо подумать.

Она нахмурилась.

— О чем же здесь думать?

— Да есть о чем. Мне нужно время.

Она была поражена.

— Но в чем дело? Ваша родная мать умерла. Вы, как и я, совершенно одиноки. Подумайте, что я вам предлагаю. И потом, я долго не проживу, — добавила она, словно это было самой привлекательной частью сделки.

— Прошу вас, миссис Гриффин, дайте мне подумать.

— Хорошо. Дадите свой ответ завтра, — согласилась она.

Вечером, сидя на постели в своей маленькой спальне и поглаживая Браша, я перебирала в памяти события последних дней. Мне до сих пор не верилось, что мой дорогой Гарри, которому я так доверяла, все эти годы тайно работал на миссис Гриффин, а его дружба была не чем иным, как заранее просчитанным ходом в некой сложной игре. Я вспоминала наши доверительные беседы, гадая, был ли он со мной искренен, или его вдохновляла лишь перспектива получить щедрое вознаграждение.

Семьсот пятьдесят тысяч долларов… Эта сумма казалась мне совершенно абсурдной. У меня было такое чувство, что меня переоценили и недооценили одновременно. Три четверти миллиона за суррогатную дочь. Интересно, как они пришли к этой цифре? Вели долгие переговоры? Торговались? Это были твердые комиссионные или процент от стоимости дочери? А если бы они выбрали ту, другую женщину, комиссионные были бы такими же? Сколько стоила она — миллион или только шестьсот тысяч? Как все это дико! Требовал ли старина Гарри задаток, чтобы окупить текущие расходы? Он ведь не жалел денег, чтобы меня развлечь. В конце концов, я была своего рода инвестицией.