Игорь Середенко - Богомол

— Постой, не стреляй! У нас нет, и не было карты, — сказал Матвеев.

Но, не смотря на слова Матвеева, Ганжа все равно выстрелил в Чена. Пуля попала ему в живот, и он упал на землю, растелившись на ней. Мао подбежал к лежащему на земле Чену.

— Зачем же стрелять. Мы действительно не имеем карты, — сказал гневно Матвеев.

Ганжа спокойно подошел к следующему монаху, им оказался Рахимов. Мао наклонился над умирающим стариком.

— Что же мне делать без вас мастер? — шепотом спросил Мао, наклоняясь над старым китайцем.

— Теперь ты один. Ты знаешь что делать, — сказал, задыхаясь Чен.

— Но, я не знаю как… — сказал Мао.

— Ты его узнаешь — это последняя его подсказка… — сказал Чен. Он тяжело вздохнул и умер. Мао молча закрыл ему глаза.

Ганжа продолжал вести свой допрос, не обращая внимания на лежащего китайца.

— Ну! Я жду ответ, — сказал строго Ганжа.

— Вам нужен вход в подземелье? — спросил, прерывисто дыша, Рахимов.

— Да, черт возьми! Говори! Ты знаешь? — грозно произнес Ганжа.

— Хорошо, я покажу его вам, — сказал дрожащим голосом Рахимов.

— Это уже другой разговор, — сказал довольный Ганжа.

В этот момент к ним подошел Али Башит.

— Проклятие, — сказал Али. — Тебе ничего нельзя поручить. Ты что, опять кого-то убил из заложников. Я же тебе говорил, что бы ты…

— Но, Али, — оправдывался Ганжа, — они знают, где находится вход в подземелье. Он выведет нас наружу, за пределы монастыря. А может быть, там монахи прячут свое золото или какие-то драгоценности, или укрывают других монахов. Надо проверить.

— Болван! — сказал Али. — На счет подземелья — это интересно. Бери своего помощника и отправляйся туда.

— Вот он — знает дорогу, — сказал Ганжа, указывая на Рахимова. — Ты пойдешь с нами, — он указал на Рахимова.

— Хорошо, бери его и идите. Нам сейчас не помешает скрытый туннель, — сказал Али.

В этот момент, Мао поднялся с колена и двинулся на Ганжу. Но, его остановил Матвеев.

— Не стоит этого делать Мао, — произнес шепотом Матвеев. — Ты ничего этим не добьешься. На нас нацелены автоматы. Они легко перестреляют нас всех.

Не смотря на слова Матвеева, Мао продолжал уверенно идти в сторону Ганжи.

— Стой! — грозно сказал помощник Ганжи.

Охранник взвел курок автомата, и предупредительным выстрелом дал очередь в землю перед Мао. Поднялась полоска пыли у самых ног Мао. Он остановился.

— А этого, закрой под замок, — скомандовал Ганжа. — Он мне давно не нравится.

Ганжа хотел выстрелить и в этого заносчивого, как он считал, монаха, но при своем командире решил повременить с этим.

— И смотри мне. Без глупых убийств, — сказал Али.

— Хорошо, будет сделано, — сказал Ганжа.

Мао отвели к одному из зданий, расположенному в окружении площади и там заперли в комнате первого этажа. Сквозь маленькое окно Мао мог видеть всё, что происходит на площади.

В подземелье было сыро и прохладно. Рахимов шел впереди, показывая дорогу. В его руках был небольшой электрический фонарик, который он держал трясущейся от переполняющего его неведомого страха. Позади него шли Ганжа с помощником. Рахимов думал, что будет с ним, когда они дойдут до тупика, он ведь знал, что это подземелье никуда не ведет, и сокровищ здесь тоже нет.

— Здесь должен быть труп, — удивленно сказал Рахимов, осматривая ему знакомое место. — Но, его здесь нет.

— Что еще за труп? — удивился Ганжа.

— Он лежал здесь, — дрожащим голосом сказал Рахимов, испытав очередной приступ холодной дрожи. — А вот здесь, раньше была стена. Странно, теперь ее тоже нет.

— Не заговаривай нам зубы, — сказал Ганжа, решив, что монах его водит за нос. — Сбежать хочешь?

Ганжа толкнул Рахимова в спину.

— Тебя я точно пристрелю, будешь гнить в этом темном подземелье. Пошел вперед, — сказал Ганжа, сильно толкнув Рахимова в спину дулом пистолета.

Прошло еще несколько минут, и вдруг фонарик Рахимова начал мигать.

— Что случилось? — спросил Ганжа.

— У меня фонарик начал барахлить. Я не знаю, он сам мигает, я ничего не делаю, клянусь, — жалобным голосом завыл, заикаясь, Рахимов.

Неожиданно фонарик вновь засветился. И у Рахимова отлегло на сердце.

— Идем дальше, — скомандовал Ганжа. — Если твой фонарик погаснет, то у меня есть еще один.

— Стойте, — неожиданно сказал помощник Ганжи.

— Что еще? — спросил нервно Ганжа, которому уже надоело безтолку блуждать темными коридорами подземелья.

— Это условный знак, — сказал помощник. — Он передает кому-то условный знак.

— Что еще за знак? — удивился, разгневавшись Ганжа.

— Я учил азбуку Морзе, — сказал помощник. — И это мигание напоминает… ти-та-ти-ти-та…

— Короче, ты хочешь сказать, что этот урод сообщает кому-то в подземелье о нашем приближении? — сказал Ганжа.

— Нет, нет, я ничего не передавал, я не знаю никакую азбуку Морзе, — сказал, задыхаясь от волнения, Рахимов.

— Все, я перевел Ганжа, — сказа помощник.

Не тяни, говори, что он передал? — спросил Ганжа у своего помощника.

— Это всего лишь одно слово, — сказал помощник. — Это слово: «Смерть».

— Что? — удивился Ганжа. — Какое слово?

— Он передал слово: «смерть», — уверенно сказал помощник. — Да, да, именно так. Я служил на флоте и точно могу перевести.

Ганжа подошел к Рахимову ближе и развернул его в сторону помощника, что бы увидеть его лицо в свете фонаря.

— Ты, что это делаешь? Вздумал меня дурачить? — грозно произнес Ганжа, размахивая дулом пистолета перед самым носом Рахимова.

Неожиданно погас фонарик Рахимова. Помощник Ганжи зажег свой фонарик и передал его Ганже. Тот взял оба фонарика, и в ярости сильно ударил ими Рахимова так, что он упал на землю. Рахимов извивался на земле от боли, он не мог дышать, спазм сосудов задерживал вдох. Вдруг оба фонарика начали мигать, словно сговорившись, а затем и вовсе погасли. Ганжа начал их трясти и постукивать друг о друга. Он заметно нервничал, его руки тряслись. В голове промелькнула тревожная мысль о присутствии в подземелье ещё кого-то.

— Черт возьми, этих монахов! — сказал со злостью Ганжа, сотрясая от злости один из фонариков.

Неожиданно оба фонарика засветились. С появлением света, Ганжа начал приходить в себя.

— Ну, вот… — сказал Ганжа.

Он поднял голову, что бы посмотреть и осветить впереди проход и вдруг увидел перед собой монаха. Лицо монаха скрывал капюшон мантии. В темноте был виден лишь темный силуэт и две тени позади, отбрасываемые лучами фонариков. Его мантия была такой же, как у всех монахов — черного цвета.

— Черт! Ты напугал меня монах, — произнес Ганжа, придя в себя. Монах не двигался. — Кто ты? И, что тут делаешь? Выходи на свет.

Монах что-то произнес на китайском и подошел к Ганже поближе. Почти мгновенно он сделал замысловатый мах левой рукой. Кисть прошла сквозь тело Ганжи, словно сквозь воду и вышла наружу. В призрачном мигающем свете фонарей, в руке монаха появилось окровавленное сердце Ганжи. Оно еще сокращалось, когда глаза Ганжи увеличились и вышли из орбит, его зрачки потемнели, он медленно опустился на колени, а потом его тело безжизненно рухнуло на землю. Рахимов сразу же убежал по лабиринту, не обращая внимание ни на что, словно чувствовал неминуемую беду и зловещий страх, нависший над ним. Помощник Ганжи выстрелил очередью в незнакомца. Но тот даже не дрогнул, словно пули не коснулись его или прошли мимо, не причинив никакого вреда.