Фридрих Незнанский - Выбор оружия (окончание)

— Досье на каждого работника банка? — спросил Денис.

— А как же! Нужно же знать, кто у тебя работает. Это же банк, не лесопилка. И вот однажды мне сообщили, что Народный банк выдал кредит десять миллионов долларов Международному фонду социальных изобретений. На три месяца. Меня это слегка насторожило...

— Что именно? — спросил Турецкий. — Банки для того и существуют, чтобы давать кредиты.

— Кредит был беспроцентный. А десять миллионов в ту пору для Народного банка — это были большие деньги. За три месяца их можно было бы обернуть раза два или три...

— Кто вам сообщил об этом кредите?

— Мой человек.

— Кто? — повторил Турецкий.

— Это не имеет значения.

— Вы считаете, что после такого ответа сможете рассчитывать на полную откровенность с нашей стороны?

— Ладно, скажу. Компьютерщик из центра оперативных расчетов. У меня было на него кое-что. Задерживался за фарцовку. Мелочь, но в то время это могло стоить ему места.

— Что изобретали эти социальные изобретатели? — поинтересовался Денис.

— По-моему, они сами этого не знали. Банк социальных идей. Программы реабилитации бывших заключенных. Детские дома семейного типа. В этом роде. Просто собирали информацию и издавали какой-то журнальчик раз в полгода. Крыша: гуманитарная организация. Соответственно — налоговые льготы. А под этой крышей — с десяток чисто коммерческих фирм. Так вот, кредит они вернули, но я заметил, что с Дорофеевым творится неладное. Человек он спокойный, даже добродушный, а тут стал едва ли не бросаться на всех. С чего бы? На всякий случай я приставил к нему в охрану своего человека. Без всякой задней мысли, честно говоря. Чтобы подстраховал в случае чего. И дня через три он сообщил мне, что у Дорофеева был контакт с одним очень опасным человеком... Не знаю, нужно ли его называть. Ладно, откровенно так откровенно. С Корейцем. Через три дня после этого в личном сейфе Дорофеева появилось десять миллионов баксов. А еще через два дня они исчезли. Ни по каким документам банка не проходили. Вы поняли уже, что к чему? Это были проценты с беспроцентного кредита. Налом. И Кореец помог их выбить из социальных изобретателей.

— Это мы поняли, — проговорил Турецкий. — Не поняли другого: как вы узнали, что лежит в личном сейфе Дорофеева?

Пономарев махнул рукой: мол, ничего сложного.

— Я выбирал конструкцию сейфа, следил за его монтажом...

— И на всякий случай сделали дубликаты ключей, правильно?

— Что там ваш англичанин говорил про яичницу? — решил отделаться шуткой Пономарев.

— Продолжайте, Анатолий Андреевич, — попросил Денис.

— С того времени я стал внимательно следить за сделками банка. Конечно, в пределах моей компетенции. Все было чисто. Или делалось чисто...

— Контакты с Корейцем продолжались? — спросил Турецкий.

— Прямых не было. Но возможно, и были. Примерно раз в два или три месяца Дорофеев звонил кому-то из уличного автомата. Обычно он никогда этого не делает, в машине у него сотовый телефон. Есть еще подтверждение. Правда, косвенное: на Народный банк ни разу не наезжали. Даже попыток не делали.

Денис предположил:

— Может быть, знали, что у вас мощная служба безопасности?

— Может, и так... В общем, все шло нормально, я уже начал успокаиваться. Эти десять «лимонов» налом — ну бывает. Подвернулась возможность — и взял.

Турецкий улыбнулся.

— Как раньше писали в газетах: «На его месте так поступил бы каждый». Подумаешь, десять миллионов баксов! Может, у его жены сапоги прохудились. Или за квартиру задолженность.

— Не в этом дело, — возразил Пономарев. — нал всегда нужен, без него ничего не бывает. Я думаю, он эти десять «лимонов» в дело пустил. Потому что выгодные контракты так и посыпались. За программу переоснащения нефтяной промышленности какие киты бились? А получил Дорофеев. За красивые глаза?

— Тут мы подходим к самому интересному, — предположил Турецкий.

— Да, — кивнул Пономарев. — С полгода назад...

— «Трейдинг интернэшнл». Договор на поставку установок «газ-лифт». Народный банк кинули на восемьдесят четыре миллиона долларов. Данные о сделке из памяти компьютеров стерты.

Пономарев внимательно посмотрел на Турецкого.

— Похоже, вы и в самом деле много знаете. Что вам известно об этой сделке?

— Почти все.

— Я был с вами откровенным.

— Мы тоже сдержим свое обещание, — заверил Турецкий. — Но сначала хочется послушать вас. Как видится все это с вашей точки зрения?

— Сначала я не сомневался, что это афера. И что главный ее участник — сам Дорофеев. Незадолго до этого он отправил жену и обеих дочерей в Афины. И получил визу для себя. Откровенно говоря, я не знал, что делать. Идти к генеральному прокурору? В Управление экономических преступлений? С чем? Ни одного документа. Только мои догадки. Провести полную ревизию банка? Для этого сначала нужно возбудить уголовное дело. А без ревизии для этого нет оснований. Замкнутый круг. А если из-за моих хождений дело получит огласку? Полный крах. Я не мог допустить, чтобы Народный банк превратился в «Чару», нам доверили свои деньги сотни тысяч людей. Нет, я не мог на это пойти.

— Какое же решение вы приняли? — спросил Денис.

— Ждать. И слава Богу, что я его принял. Потому что после покушения на Дорофеева стало ясно, что он «кабанчик». Думаю, вы знаете, что это значит?

— Знаем, — кивнул Денис.

— Грешно сказать, но я готов был молиться, чтобы это покушение произошло, — помолчав, продолжал Пономарев. — Представьте себе. Неудачное, конечно. Охрану усилил, в бронежилет едва ли не впихивал. И когда случилось, как камень с души упал. Эти миллионы — мать их, перетопчемся. А узнать, что столько лет служил мерзавцу и уважал его — это, знаете ли...

— Знаем, Анатолий Андреевич, — сказал Турецкий. — Очень хорошо знаем. И вы и мы. Весь великий советский народ. Потому что, как выяснилось, всю жизнь служили мерзавцам.

— Да, служили, — согласился Пономарев. — Но кто их уважал?

— Были и такие времена, — возразил Турецкий. — Не просто уважали — боготворили. Мать рассказывала: люди рыдали, когда узнали о смерти Сталина. Какое-то дьявольское наваждение. Было, — уточнил он. — Неужели это «было» нисколько не примиряет вас с новыми временами?

— Вы опять влезаете в политический диспут, — предостерег Денис. — Скажите, Анатолий Андреевич, что больше всего встревожило вас в разговоре Дорофеева с этим консультантом ассоциации «Восход»? Требование перевести сто двадцать четыре миллиона со счета Никитина?

— Нет. Его слова: «Получите дальнейшие указания».

— Что они могут означать? Мы пытались понять, но ни к каким определенным выводам не пришли.

— Значит, есть кое-что, чего и вы не знаете. Я пришел.