Эдгар Бокс - Смерть идет по пятам. Вне подозрений. Кровь в бухте Бискайн

При упоминании имени Питера Френсис напряглась. Совсем ей это не нравилось. Ричард говорил спокойным ровным голосом, но она знала, чего стоит это спокойствие. Она подавила охватившее ее волнение.

— Неувязочки? — спросила Френсис.

— Не знаю. Я уже покумекал насчет этого. Чернявый какой-то дерганый, но что из того. Возможно, они и в самом деле ни о чем не думают, кроме своего отдыха, и наша встреча не более, чем совпадение. С другой стороны, Питер мог заарканить их так же, как и нас, или использовать их в целях маскировки, а бородатый сидит у них на хвосте. В таком случае встреча с ними вряд ли пойдет на пользу. Делать нечего, нам остается лишь не проявлять никакого интереса к тем, кто с их помощью станет набиваться в приятели. — Ричард невесело улыбнулся. — Видишь ли, юный Форнлей не упоминал ни про брата, ни про Питера, пока мы не доехали до вокзала. Всю дорогу мы болтали главным образом о путешествии, и любой соглядатай, проходивший мимо купе, мог подумать, что мы из одной компании. Хорошая шуточка.

Френсис поцеловала его.

— Возможно, происшествие совсем безобидное. Ну, а что ты скажешь о приглашении пообедать?

Через полчаса они покинули гостиницу. Улицы были безлюдны, рестораны и кафе переполнены. Нервный французик при виде хохочущей девчонки в легкомысленной шапочке с красной розой посмотрел на часы и поспешил за ними. Англичане, догадался он, только англичане носят подобные пиджаки и так странно покачиваются при ходьбе. И ничто в мире их не тревожит. Он семенил за этой экстравагантной парочкой.

Француз не ошибся. В тот момент Френсис и Ричард позабыли обо всем на свете. Отпуск начался.

Июнь кончился, а с ним истекла их первая неделя в Париже. Полными глотками они осушали чашу удовольствия. Поздно вставали, завтракали у открытого окна, нежась на солнышке, врывавшемся своими лучами во внутренний дворик. Невзрачный человечишко, затаившийся в глубине полутемной комнаты, следил за ними с самого первого утра, как только они поселились в гостинице, но интерес его все более и более угасал. Он был сухарь, и ему уже прескучило разглядывать хорошенькую блондинку в халате, каждое утро подававшую кофе молодому бездельнику, развалившемуся возле открытого окна. Их неторопливый завтрак и едва прикрытые тела действовали ему на нервы так же, как их хохот и английские голоса. Он злился, что попусту теряет время, подсматривая, как они уходят из комнаты, по обыкновению, далеко за полдень. Горничная вполне бы могла сама о них позаботиться.

Продолжавший слежку другой ублюдок также был донельзя раздосадован. У него болела нога, а политикой он никогда не интересовался. Он слонялся за Френсис и Ричардом из одной Церкви в другую, от одной выставки до другой, от дворцов до трущоб. К концу недели он уже поджидал их в кафе, пока они без присмотра захаживали куда их душе было угодно. Он также утвердился во мнении, что ни на что тратит свое время.

Третьему придурку повезло чуточку больше, он следил за Френсис и Ричардом, пока они обедали. Ему нравилось посещать театры и ночные клубы. Даже те два вечера, которые они провели по-монашески, сидя в Кафе де ля Пэ, не очень его огорчали, он понял, что англичанин и его жена не собираются осложнять ему жизнь. Он расслабился и услаждал себя мыслью, что все его расходы будут возмещены. Этот шпион, единственный из всей троицы, был недоволен полученной инструкцией, согласно которой ему в конце недели предстояло переключиться на вновь прибывшего американца. Он настолько свыкся с их привычкой баловаться кофе с ликером на тротуаре по французскому обычаю, что нисколько не удивился, увидев, как они в субботний вечер вновь направились в Кафе де ля Пэ. Он с удовольствием разглядывал белокурую девчонку в черном платье, маленькой белой шляпке с ярко-красной розой, приколотой у ее правого виска.

Френсис была возбуждена, без умолку болтала, пока они поднимались до Авеню де ла Опера.

— Чудесная неделя, хотя чувствую, что мои ноги стали на два размера больше, — подвела она итог своим впечатлениям.

Ричард кивнул.

— Неплохо. Жизнь оказалась проще, чем я предполагал. Кажется, я напрасно заподозрил бородатого.

Френсис вздрогнула.

— Я его больше не видела, а ты?

— Нет, видимо, к делу он не имеет ни малейшего отношения.

И супруги остались весьма лестного мнения о своей наблюдательности и находчивости. Держась за руки, они пересекли Бульвар Капуцинов, и Ричард подбодрил Френсис доброй улыбкой.

— Не горюй, старушка. Первое купание всегда самое холодное.

Они пришли, когда ужин еще не начинался, но театралы после спектакля уже заполнили кафе. Несколько столиков были свободными. Ричард облюбовал один по левую сторону. Не успели они присесть, как, словно кролик из шляпы, выскочил официант.

— Кофе, — сказал Ричард, — а тебе, по обыкновению, контрэ, Френсис? Я, пожалуй, тоже выпью. Да, кофе и два контрэ.

Френсис едва не подарила ему добрую любящую улыбку. Даже в такие минуты он с наслаждением щеголял знанием французского языка. Бедный Ричард, как он ненавидел контрэ.

Они развалились в креслах, закурили и с подобающим интересом начали наблюдать за уличной суетой. Публика за соседними столиками, как всегда, представляла пеструю смесь иностранцев с французами. Всего лишь два дня назад та же самая толпа казалась им веселой и неопасной. Сегодня она выглядела только веселой. Френсис с трудом заставила себя любоваться искусством, с которым официант разливал контрэ..

— О чем задумалась? — спросил Ричард.

— Думаю, отчего у людей с чувством вины появляется мания преследования.

— Неужели появляется? И я об этом подумал.

Больше всего их тяготила неизвестность — долго ли придется ждать. Френсис пригубила контрэ. И удивилась, отчего Ричард не притрагивается к кофе. Она слушала его, поддерживала беседу и, посматривая одним глазом на часы, повторяла про себя ту фразу, которую предстояло сказать в нужный момент. Вспомнила, как в любительских спектаклях за кулисами ей приходилось терзать последними взглядами недоученную роль. Теперь ей предстояло выйти на сцену раньше, чем она того ожидала.

Огромная, в пух и прах разодетая дама с трудом продиралась возле их столика. Френсис показалось, что она махнула вдоль стола своими одеждами и расплескала кофе по блюдцу. Бокал Ричарда опрокинулся, и из него медленно тоненькой струйкой, пачкая стол, засочился ликер. Сам Ричард с тоскливой невозмутимостью глядел на случившееся. Тяжеловесная дама, как ни в чем не бывало, проследовала далее, оставляя за собой аромат тончайших духов. Тут же будто из-под земли появился официант. Он вытер стол, извинился, и то и другое он проделал с одинаковым неистовством.