Валерия Вербинина - Где-то на земле есть рай

— Я вам все расскажу, — ответил он. — Только, — он замялся, — вы не разрешите мне попрощаться с ней? Учитывая обстоятельства… теперь я, наверное, не скоро ее увижу.

Зарубин только кивнул. А из-за памятников в конце ряда могил на нас опасливо косились какие-то женщины, не на шутку взволнованные появлением вооруженных людей на кладбище в этот мирный день.

Стенограмма допроса. Шестой час вечера.

— Ну, рассказывай.

— Да что тут рассказывать-то… Ну, любил я ее.

— Лену Еремину?

— Да. Только я не хочу об этом говорить. Она для меня была… Ну, словом, все. Как в романе, знаете… Смешно, конечно. Я вообще романы не очень люблю… да… Это просто так, к слову.

Пауза.

— Это было до Максима Решетова? Я имею в виду, ваши с ней отношения?

Пауза.

— Отношения…

Пауза.

— Да нет, все было совсем не так. У нас с Леной любовь была, настоящая… А Макс… придурок… мажор недобитый… Мама у него богатенькая, вот он и решил, что ему все позволено.

— Что конкретно?

— Лена моя ему понадобилась. Внимания ее решил добиться.

— Не преуспел?

— Какое… Она его послала. Я же говорю, у нас с ней серьезно все было… Мы пожениться собирались, как только я институт закончу и на ноги встану.

— И что же произошло?

— Макс мне заявил, что все равно она будет его. Ну, я набил ему морду, а он сказал, что пойдет к колдунье, потому что она любого может приворожить. Я подумал — придурок, у него крыша от наркоты поехала. Он же приторговывал… ну и сам употреблял между делом. Надо было тогда уже его убить.

— А ты его убил?

— Да. Только это потом уже случилось.

— Ладно, про это ты нам еще расскажешь. Макс сказал, что пойдет к колдунье. Дальше что было?

— Дальше? Лена меня бросила и ушла к Максу.

Пауза.

— И что ты подумал?

— Я не знал, что думать. Я вообще ничего не понимал. Мою Лену словно подменили, я не узнавал ее. В нее словно другой человек вселился. Она… она… она стала выражаться иначе, даже смех у нее стал другой. Я решил, что она принимает дурь, но она вроде не… Но, в общем, Макс же был гораздо богаче меня, что я там себе ломал голову…

— То есть ты решил, что она тебя предала?

— А что я должен был решить? Что ее заколдовала злая старая бабка? Извините, но надо быть полным придурком, чтобы верить во всю эту чушь.

— Ясно. Что произошло потом?

— Потом… Ну, она наскучила Максу. Вроде как игрушка — поиграл, теперь и выбросить можно. Тогда она начала звонить мне, жаловалась, что не может без него жить… После таких звонков мне хотелось убить ее. Еще она говорила, что очень жалеет, что причинила мне горе, но что она не властна над собой, ее словно какая-то сила толкает к Максу… Если бы я не был таким дураком, я бы уже тогда все понял.

— Дальше.

— Дальше… Она ему окончательно надоела, и он ее бросил. Через несколько дней она выбросилась из окна. Ей не повезло — мне врачи потом сказали, что она умерла не сразу. Мучилась…

Пауза.

Саша Гордиенко смахивает слезу, которая катится по щеке.

— Если бы я не был с ней таким… Но она никого не хотела знать, кроме Макса. Помню похороны под дождем… Всего несколько человек… А этот мерзкий тип в церкви… За что они так ненавидят самоубийц? Объясните мне, разве не бог доводит человека до того, что ему больше не хочется жить?

— Это сложный вопрос, Саша.

— А, да ладно… Если бог и в самом деле есть, он будет добрее, чем эти. А если его нет, то и все неважно.

— Что было после похорон?

— Хотите верьте, хотите нет — не помню… Я жил словно в каком-то… не знаю даже. Подвал. Без света, без ничего. Я словно умер вместе с ней. Лежал под землей и разлагался… А потом я увидел Макса. Он приехал на новенькой машине, которую ему подарила дура мамаша. Весь такой из себя крутой, аж тошно. Тогда я понял, что убью его.

— Как это произошло?

— Мы договорились, что я куплю у него дури. Условились о месте встречи и все такое. Он приехал с какой-то девкой, я с трудом уговорил его от нее отделаться. В кармане у меня был нож. Макс стал показывать мне товар… Я вытащил нож и ударил его, но несильно, руки у меня дрожали… Представить, что я убиваю его, было проще, чем сделать.

Долгая пауза.

— До сих пор вспоминать противно… Макс заорал, стал отбиваться… я ударил его еще раз. Он попытался выскочить из машины… нет, он даже выскочил, но был уже ранен и споткнулся, едва ступив наружу. Я нагнал его… Он умолял пощадить его. Совал мне деньги, начал кольца стаскивать…

— А потом?

— Я спросил, к какой ведьме он ходил, чтобы приворожить мою Лену. Он сказал, что это Агриппина, знаменитая целительница. Ни фига себе целительница… Макс попытался бежать, толкнул меня… Я ударил его наугад и попал в сердце. Макс повалился на землю. Потом я перетащил его в машину и отвез в одно место неподалеку от Москвы… Там болото — настоящая благодать. Как раз для такого, как Макс. Я бросил окровавленную одежду, ну, труп… само собой… все в машину и утопил все в болоте.

— А потом ты стал искать Агриппину, чтобы убить ее?

— Ага. Я ее выследил, когда она возвращалась домой. Мне хотелось, чтобы она умерла, как Лена, — из окна вниз головой. Чтобы почувствовала все то, что Лена чувствовала. На следующий день я подошел к дому, вошел…

— Как именно? Там же охрана в подъезде.

— А там какие-то уроды праздновали день рождения или что-то в этом роде. Я как раз шел по улице за девчонками, услышал, как они трепятся. Ну, я тут же к ним подошел: «Ой, так вы тоже к Диме? И я…» Короче, они меня провели, у этого Димы уже сидело человек двести, никто никого не знает толком… Я побыл там минут пять и по лестнице спустился к ведьме. Позвонил, и она сразу же открыла, словно ждала. И говорит так радостно: «Ой, Андрюша, ты вернулся…» В общем, прежде чем она увидела, что я не этот Андрюша, я уже вошел. Она стала пятиться, говорит этак надменно: «Что вам надо, да что вы тут делаете…» Я сказал, что хочу все знать о привороте. Тут она, по-моему, решила, что я клиент какой-то чокнутый… Стала мне лапшу на уши вешать, как они приворот делают, стопроцентная гарантия и всякое такое… Я не выдержал, схватил ее за горло, заорал, что из-за этого ее приворота моя девушка выбросилась из окна и что я ей, старой жирной корове, тоже сейчас устрою такую же смерть. Она пыталась отбиваться, хрипела, кричала, что она тут ни при чем и вообще никакого приворота нет, все это бредни старых бабок… ну, я придушил ее посильнее, она сразу же вспомнила… Оказывается, у них там целая методика разводки отработана: приходит клиент, требует, чтобы приворожили к нему кого-то, так они сначала ему говорят, что его самого околдовали… типа, не стоит даже приворотом заниматься, всякое такое… время тянут и деньги, а потом, глядишь, клиент и думать перестает о том, кого хотел приворожить. Но бывают и другие случаи, сложные… типа, приходит чувак, и вот вынь ему да положь… Агриппина сказала, они тогда к гипнозу прибегают… Если человека загипнотизировать, то ему можно все, что угодно, внушить… Только она сама такими делами не занимается, очень уж все это муторно, и у нее на это помощники есть. Я спросил, кто из помощников занимался моей Леной. Агриппина завопила, что понятия не имеет, ее администраторша, Полина, должна все знать. «А ты не знаешь?» — говорю я. Она головой затрясла, мол, она сама невинная роза и вообще тут ни при чем. «Ну и на кой ты мне сдалась?» — сказал я. И выбросил ее из окна.