Сан-Антонио - Голосуйте за Берюрье !

У бедняги широко, словно шляпа с велюровыми полями, раскрывается рот. Он уже видел себя комиссаром Мэгре, улучшенным Шерлоком, а теперь ему предстоит разочарование.

- Ну ничего,- успокаиваю я его.- В нашей профессии всегда так: приходится наносить много ударов, куда надо и куда не надо, прежде чем нокаутируешь противника.

ГЛАВА XVIII

Если и есть хоть одно существо, которому радостно видеть очаровательного Сан-А, так это Фелиция, моя славная мама.

- Мой мальчик! - ликует она.- Я уже начала волноваться.

- Что за мысли, мама, ну почему?

- Не знаю, просто так...

- У тебя есть какие-нибудь новости?

Она вновь становится серьезной.

- Я не осмеливаюсь,- говорит она.

- Что не осмеливаешься?

- Рассказать тебе о результатах моих поисков.

Такой маму я еще никогда не видел. Если и она начнет напускать на себя вид сотрудника Второго отдела, то пиши пропало. Обычно она очень непосредственна.

- Почему?

- Потому что боюсь ошибиться, Антуан.

Это значит, что она что-то раскопала.

- Все же расскажи. Все, что ты ни скажешь, против тебя не обернется. Мы с тобой не в Штатах.

- Ну так вот. Когда ты уехал, я стала размышлять. И мне пришло в голову, что наша гостиница расположена по дороге в церковь и что история с машиной произошла до мессы.

- Не улавливаю связи.

- Я пошла поговорить с мальчиками из церковного хора.

Я щелкаю пальцами и восторженно целую ее.

- Гениально. Теперь я знаю, кому я обязан исключительным даром, который обеспечил мне такую известность!

- Будь поскромнее, Антуан,- советует она мне нежно, стараясь не рассмеяться.- Ну вот, я поговорила с двумя мальчиками из хора, и один из них сказал, что он видел какого-то человека, закрывавшего дверцу твоей машины.

- Так это же чудесно! Кто?

- Жано!

- Какой Жано? Кто такой Жано?

- Посудомойщик в нашей гостинице.

Она хватает меня за предплечье и сжимает его.

- Я боюсь, не соврал ли он. Можно ли верить показаниям мальчишки? Это же так серьезно, понимаешь?

- Не беспокойся, мама, у меня есть опыт.

И правда, ребята, я знаю по меньшей мере тысячу двести дам, которые вам это подтвердят.

Маму все равно одолевает беспокойство. Она так добра, что переживает за этого вышепоименованного Жано.

- А потом,- вновь говорит она,- Жано, может, просто посмотрел твою машину, не сделав ничего дурного.

- Ну, конечно, не переживай, я сумею его проинтервьюировать мягко.

Я запечатлеваю новый успокоительный поцелуй на лбу моей доброй старушки. Затем отправляюсь на кухню. Хозяин весь в работе. Он готовит для разнообразия телятину в сметане, с приправой из парижских грибов, выращенных в Фуйи-ле-Трюф. Его подручный, он же скверный повар, посудомойщик, истопник и козел отпущения, находится рядом с ним и проворно размешивает соус бешамель.

Я смотрю ему прямо в глаза и констатирую, что они бегают, словно мышь в западне.

"Так-так",- говорю я себе, ибо я хорошо владею этим способом общения.

Хозяин силится продемонстрировать хорошее настроение, хотя далек от того, чтобы его испытывать.

- Вам что-нибудь нужно, господин комиссар?

- Да, я хотел вас попросить одолжить мне минут на десять Жано. Мне надо погрузить тяжелую вещь и нужна помощь.

Хозяин "Сторожевой башни" сдерживает гримасу неудовольствия.

- Это срочно?

- Срочно,- отвечаю я.

- Ладно,- говорит поджариватель коровьих сыновей,- оставь, Жано, свой соус и поторопись!

Я ухожу с Жано, следующим за мной по пятам. Ему явно не по себе. Я чувствую, что искусное расследование, проведенное моей мамой, не замедлит принести свои плоды.

- Куда мы идем? - квакает Жано (он бы охотнее каркнул, но у него не получается "р")

Жано - крепкий парень лет двадцати трех с узким, как лента пишущей машинки, лбом, потухшими глазами и большим слюнявым ртом. Думаю, что ему всю жизнь придется быть посудомойщиком, причем отнюдь не в команде капитана Кусто,- это я вам говорю!

- Ко мне в комнату,- кратко отвечаю я.

Мы поднимаемся. Когда мы входим, он машинально ищет глазами чемодан или другую тяжелую вещь, которая подтвердила бы предлог, под которым я реквизировал его у хозяина. Но ничего похожего не находит.

Я закрываю дверь на ключ, вынимаю его и начинаю им поигрывать, что заставляет побледнеть бедного парня. Используя ключ как ствол револьвера, я прижимаю его к широкой груди мойщика посуды. Он отступает. Я его безжалостно подталкиваю к вольтеровскому креслу и вынуждаю сесть

- Тебе сколько лет, мой маленький Жано? - сладким голосом спрашиваю я его.

- Двадцать четыре,- невнятно бормочет он.

- Следовательно, ты совершеннолетний и у тебя есть все прививки. Такая проделка, которую ты совершил сегодня утром, обойдется тебе лет в пять тюрьмы, это в том случае, если ты еще не сидел.

Его слюна превращается в гипс. Он не в состоянии ее проглотить, и она остается у него прилипшей к небу.

- Но я...

- Ты?

Он растерян, и его нижняя челюсть начинает слегка дрожать

- Давай-давай, ты собирался что-то сказать...

- Нет, я...

Мне его жаль Жано не кретин, но его интеллект развит меньше, чем его бицепсы.

- Ту штуковину, которую ты сегодня утром сунул под сиденье моей тачки, кто тебе ее дал?

В его голове, должно быть, одновременно звонят базельские и арагонские колокола. Взгляд несчастного неподвижен, и сопля школьника выползает из его бледного носа.

- Ты не хочешь говорить здесь? Ты предпочитаешь, чтобы мы отправились поговорить об этом в комиссариат? Ладно, как хочешь.

Он делает растерянный жест

- Я... Это... это была шутка, господин комиссар.

- Уф! Выложил!

От него нетрудно будет добиться признания.

- У тебя очень разрушительные шутки, Жано.

- Я хотел... это из-за газет... Когда я узнал, что господин Берюрье... Это чтобы поиграть в того сумасшедшего, понимаете?

Вот она где опасность прессы! Она распространяет определенные мнения, создает различные мифы и героев отделов происшествий, и слабые головой люди, подобные этому поваренку, попадаются на удочку. Им хочется убедить себя, что они тоже не робкого десятка, и они бросаются на поиски приключений.

- А, так ты хотел поиграть в сумасшедшего, приятель?

- Я не знал, что дело так обернется. Это была всего-навсего учебная граната, которую я прихватил из армии. Я думал только попугать вашего друга.

Я пристально смотрю на бедолагу, вертя ключ на указательном пальце.

- И ты не подумал, что в твоей так называемой гранате может оказаться порох? Порох, от которого загорелись сиденья! Ну и болван же ты!

Я не выдерживаю и даю ему две крепких пощечины. Угробить почти новую машину, чтобы поиграть в злодея! Есть от чего возмутиться.

Какое-то мгновение меня одолевает желание засадить за решетку эту личинку. Затем я отдаю себе отчет, что этим я не окажу обществу услуги. До сих пор он был просто глуп. В тюрьме он станет злым. Может, нынешний урок окажется для него спасительным, и на будущее он потеряет желание оригинальничать? В любом случае страховая компания оплатит сгоревшую тачку! И потом есть еще Фелиция. У нее исстрадалось бы сердце, узнай она, что из-за нее маленькому негодяю доведется отведать сырой соломы тюремных камер. Я поднимаю его за отвороты куртки в мелкую клетку.