Марина Серова - Принцип неверности

— Можешь познакомиться с ней поближе, — быстро вставил Галушко. — Местный телохранитель, Евгения Максимовна Охотникова. Прелестная во всех отношениях дама.

При этих словах я застенчиво улыбнулась, изображая закомплексованную провинциалку. Зато Погорельцов нисколько не смутился от того, что несколько секунд тому назад практически мне же в лицо усомнился в моих умственных способностях.

— Очень приятно, — широко, но как-то заученно улыбнулся он. — Погорельцов, Владимир Алексеевич. Так что случилось на вокзале? Мне такие страсти рассказывали. Хотелось бы узнать из первых, так сказать, уст.

— Да так, ничего особенного, — еще больше «засмущалась» я. — Кто-то пытался бросить Максу букет цветов с петардой, а я вовремя это заметила.

— Вы смелая девушка, — каким-то странным тоном сказал Погорельцов и посмотрел на меня долгим взглядом.

Я этот взгляд выдержала.

— Я слышал, — отводя глаза и принимаясь за сок, опять заговорил Погорельцов, — что Макс из-за этой истории сильно разозлился. Даже накричал на вас. Если вы будете охранять его, вам просто необходимо с ним помириться. Могу выступить посредником. Если, конечно, вы не против.

Что за день такой?! Все просто мечтают помирить меня с Хрыкиным! Самое смешное, что я тоже этого хочу. И вполне искренне. Правда, я преследую при этом свои, весьма меркантильные, цели.

— Вы знаете, Владимир Алексеевич, — размеренно проговорила я, — мне очень хочется, чтобы господин Хрыкин не воспринимал меня как врага. Нам ведь придется несколько дней работать совместно. Но боюсь, что его характер…

— Не беспокойтесь, — не дал мне договорить Погорельцов. — Все заботы по мирным, так сказать, переговорам я беру на себя. — Он быстро допил сок и кивнул мне: — Идемте к Максиму и спокойно уладим все эти недоразумения.

Я поднялась со своего табурета и краем глаза заметила, что Галушко недовольно поморщился. По-видимому, ему не очень-то хотелось покидать бар. Должно быть, Погорельцов тоже заметил это.

— Ты можешь остаться, Вадим, — бросил он небрежно. — Мы с Евгенией Максимовной сами справимся. А с тобой поговорим потом.

Возможно, мне показалось, но на двух последних словах администратор сделал ударение. Интересно, о чем таком секретном они собирались разговаривать? Неужели причина — пьянство Галушко? Вряд ли. Судя по тому, как отреагировал Погорельцов на то, что застукал начальника службы безопасности за рюмкой коньяка, это явление у них — норма. Тогда что же? Инцидент с букетом и петардой? Вполне возможно, но маловероятно. Охрана работала достаточно профессионально. Для того уровня подготовки, разумеется. Основная их ошибка во время сопровождения объекта заключалась в том, что они контролировали пространство в плоскости, а не в объеме. Но таким вещам, насколько я знаю, на полугодичных курсах телохранителей не учат. То ли педагоги не успевают, то ли сами не умеют этого делать.

Тогда о чем же они собирались поговорить? Судя по тону Погорельцова, разговор им предстоял серьезный. Впрочем, пока что этот вопрос не был для меня самым важным.

В лифте я решила поинтересоваться у Погорельцова финансовыми делами Хрыкина.

— Скажите, Владимир Алексеевич, — как можно более равнодушным тоном заговорила я, — у Макса есть какие-то долги? Вадим Сергеевич сказал, что все денежные вопросы курируете вы.

— Все его долги зависят только от меня, от моей поворотливости и изворотливости, — пренебрежительно хмыкнул Погорельцов. — Даже если Макс очень захочет сделать хоть какой-то самостоятельный шаг, он обязан согласовать его со мной. Таковы условия контракта.

— А что еще записано в этом контракте? — как бы невзначай быстро поинтересовалась я.

— Там много чего записано, — уклончиво ответил администратор.

Лифт остановился на нужном нам этаже, двери открылись, и Погорельцов галантно пропустил меня вперед.

— Подождите меня немного в коридоре, — сказал он, когда мы подошли к номеру. — Максим — человек неуравновешенный и мнительный. Он почему-то решил, что вы хотите испортить его имидж. Я его подготовлю к вашему визиту, а потом позову вас, и мы уладим это маленькое недоразумение.

Я обиженно пожала плечами. Дескать, надо, так надо. Вы своего Хрыкина лучше знаете, вот и разбирайтесь с ним сами. Погорельцов улыбнулся и вошел в номер. Без стука. Мне стоило больших усилий воли, чтобы не попытаться подслушать их «подготовительную беседу». Не то чтобы это как-то было связано с моей работой, просто из женского любопытства.

Очевидно, Погорельцов и в самом деле имел на Хрыкина влияние. Во всяком случае, через пять минут он распахнул дверь и широким жестом пригласил меня войти:

— Проходите, Евгения Максимовна.

Хрыкин сидел на кровати в махровом купальном халате. Лицо у него было как у обиженного мальчика, которого не пустили гулять, хотя он всю неделю вел себя хорошо.

— Здравствуйте, Максим, — доброжелательно произнесла я. — Вот пришла извиниться за произошедшее на вокзале. Поймите меня правильно: в тот момент у меня не было другого выхода. Этот букет с петардой был слишком близко от вас!

С детства терпеть не могу оправдываться и заискивать перед кем бы то ни было. Но мне приходилось доигрывать роль наивной провинциальной простушки, взявшейся не за свое дело. Пусть все думают, что я ничего не смыслю в охране.

Хрыкин насупился.

— Володя, — кивнул он головой в сторону Погорельцова, — все мне объяснил. Он говорит, что вы будете охранять меня во время концертов в Тарасове. Лично я считаю, что эта мера совершенно излишняя. У меня есть своя служба безопасности, и до сих пор она прекрасно справлялась со своими обязанностями.

— Макс, — мягко, но с нажимом проговорил Погорельцов, — мы ведь договорись с тобой.

— При чем тут договоры? — повысил голос Хрыкин. — Ты полагаешь, очень приятно, когда тебя укладывают мордой в грязный асфальт?! Попробуй-ка сам, тогда и будешь говорить об этом!

Погорельцов недовольно поморщился. Видимо, несколько минут тому назад он договаривался с Хрыкиным совсем о другом.

— Макс, — раздельно произнося слова, произнес он, — Евгения Максимовна выполняла свой профессиональный долг. И следует отметить, что она сделала это превосходно! Ты должен ее поблагодарить за это.

Проговаривая все это, Погорельцов неторопливо прошел по комнате и встал у меня за спиной. Вот это он сделал напрасно! Я, знаете ли, не терплю у себя за спиной присутствия малознакомых людей. Поэтому и в очередях практически никогда не стою.

Как бы нечаянно, я выронила из рук сумочку и, быстро нагнувшись, чтобы ее поднять, сделала шаг назад и в сторону. Погорельцов едва успел спрятать за спину кулак, которым он грозил Хрыкину, и смахнуть со своего лица зверское выражение. Но я все-таки успела это заметить. Похоже, отношения в этом коллективе не такие простые, как могло бы показаться.