Александр Овчаренко - Три заповеди Люцифера

— И ты надеешься после этих слов выйти из моего кабинета живым? — нехорошо усмехнулся Самвэл.

— Не надеюсь! — и Герман легко поднялся из кресла. — Я просто в этом уверен. Перед визитом к Вам я направил своему адвокату письмо, где просил в случае моей безвременной кончины обратить внимание компетентных органов на Вас, господин Гаспарян, как на виновника моей внезапной кончины.

После этих слов Варан решительно направился к выходу.

— Подожди! — остановил его Гаспарян. — Я поверю тебе, если ты сейчас, не выходя из этого кабинета, предъявишь мне более веские, чем это письмо, доказательства.

Варан помедлил, а потом решительно поставил спортивную сумку на письменный стол хозяина кабинета. — Здесь двадцать тысяч долларов — цена за жизнь вашего сына. Эти деньги я получил сегодня из рук самого Азаряна, можете проверить: утром Азарян посылал бухгалтера в банк, чтобы он снял двадцать «штук». Артур считает, что Ваш сын из мести опозорил его дочь, поэтому достоин смерти.

Самвэл брезгливо открыл сумку и убедился в подлинности слов визитёра.

— Так почему ты пришёл ко мне? — уже совершенно другим тоном спросил Гаспарян.

— Я хочу, чтобы Вы помогли мне отменить «заказ» на Вашего сына.

— Не понимаю!

— Я поздно понял, во что ввязался. Это в России можно отстреливать банкиров и крупных бизнесменов пачками, и никто, кроме правоохранительных органов, не отреагирует. Как ни кощунственно это звучит, но в случае смерти состоятельного дельца, его родственники будут только рады. Им ведь предстоит делёж наследства, в процессе которого возможно получение такой суммы денег, на какую почивший родственничек при жизни никогда бы не раскошелился.

— Хочешь сказать, что у нас всё по-другому?

— Кое-что по-другому. Уже после получения денег за исполнение «заказа» я узнал, кто такой Алик Гаспарян. Собрав информацию об «объекте», я понял, что при любом раскладе Вы или члены вашей семьи меня всё равно найдёте. Возможно, это произойдёт через год, или через три, или даже через десять, но всё равно отыщете. Сами понимаете, мне такой поворот событий ни к чему.

— А что тебе мешает просто сбежать? Деньги у тебя есть, можешь уехать на край света и с комфортом отсидеться где-нибудь в Турции.

— Если я не выполню «заказ», меня будет искать Азарян. Деньги у него я ведь взял. В нашем деле нельзя просто так прийти к заказчику и сказать: «Мне Ваше предложение не подходит, заберите свои деньги»! Я уже говорил, что единственный выход из создавшейся ситуации — если Артур сам отменит свой «заказ». А для этого Вам надо ему позвонить и сказать, что Вы имеете запись его разговора с киллером. Впрочем, об этом я уже говорил.

— Ладно, — согласился Самвэл. — Допустим, всё, что ты сказал, правда. Однако я никогда не поверю, что ты ко мне пришёл просто так, без корыстного интереса. Итак, что ты хочешь? Денег?

— В данной ситуации я считаю, что вправе рассчитывать на пятьдесят процентов от суммы «заказа».

— То есть я тебе просто так, за красивые глаза, должен заплатить десять тысяч «зелёных»? Не слишком жирно?

— Не слишком! Раскрыв перед Вами карты, я рискую не только своей профессиональной репутацией, но и жизнью, а свою жизнь я ценю дорого.

— И других вариантов, как я понимаю, нет?

— Правильно понимаете: или Вы платите мне озвученную мной сумму и завтра утром делаете телефонный звонок Азаряну, или я буду вынужден выполнить «заказ» даже в ущерб собственной безопасности. Поймите Вы, наконец, что мы с вами оба заложники сложившейся ситуации, и испытывать судьбу при таком раскладе глупо!

Самвэл умел и любил зарабатывать деньги, но ещё больше он любил сына. Поэтому Гаспарян снял телефонную трубку и позвонил дальнему родственнику, служившему опером в местном отделении угро. Через полчаса родственник перезвонил и сообщил, что со счёта фирмы «НЕО» сегодня утром действительно сняты двадцать тысяч долларов.

Обман раскрылся, как и планировал Герман, утром следующего дня. Сам же он к этому времени был уже очень далеко. Обманутые Гаспарян и Азарян совместными усилиями провели расследование и установили, что Борис Ильич Бенедиктов после визита к ним вылетел из аэропорта Адлер в Москву, где следы его благополучно терялись.

По истечении нескольких лет Герман случайно узнал, что у этой истории в отличие от бессмертного шекспировского произведения, был счастливый конец. Околпаченные Азарян и Гаспарян по-новому взглянули на жизненные реалии, и не стали чинить препятствий своим детям. О шумной и весёлой свадьбе, которая по размаху больше напоминала первомайскую демонстрацию, до сих пор с удовольствием вспоминают жители приморского городка. После свадьбы всеми уважаемые жители города Адлера Азарян и Гаспарян произвели слияние фирм «НЕО» и «Торговый мир». Так родилась крупнейшая торговая корпорация, получившая название «Новый мир», которая с успехом действует и по сей день. Не верите? Приезжайте в Адлер и убедитесь сами!

г. Санкт-Петербург. Весна 18** года.

Из дневниковых записей г-на Саратозина

После освобождения из гауптвахты я с удивлением узнал, что слава драчуна и задиры коснулась меня своим призрачным крылом. Пока я отбывал десятидневное дисциплинарное наказание, по академии, подобно спорам чумы, разнеслась весть, что гардемарин Саротозин, находясь в увольнении, не испугался четырёх пьяных матросов с иностранной посудины и смело вступился за честь Андреевского флага. Кто-то из моих сокурсников случайно или по незнанию, но всё перепутал и возвёл обыкновенную пьяную драку в ранг защиты чести и достоинства гардемарина флота российского. Этого я никак не ожидал! И в аудитории на лекции, и в столовой, и даже в анатомическом театре я ловил на себе восхищённые взгляды моих товарищей. Чёрт возьми, это было приятно, но в то же время и стыдно, так как я чувствовал, что ни на йоту не соответствую тому героическому образу, который приписывала мне студенческая молва. Даже начальник курса Пётр Николаевич Бурмистров — богатырь и службист, узнав, что я родом с Волги, иронично поинтересовался, не приходится ли мне известный бунтарь и разбойник Стенька Разин дальним родственником.

— Никак нет! — подчёркнуто официально ответил я. — Хотя должен Вам заметить, господин лейтенант, что отец мой дворянин, и сравнение меня с казаком по фамилии Разин, который является государственным преступником и бунтовщиком — есть не что иное, как оскорбление моей чести и достоинства!

— Ух ты, какой грозный! Того и гляди, на дуэль вызовет, — усмехнулся в усы здоровяк Бурмистров. — Простите великодушно господин гардемарин. Видать, правду о Вас говорят, что Вы большой задира, а я вот этого раньше как-то не замечал.