Александр Щелоков - Генеральские игры

Судьба РТБ оказалась более благополучной. Громадную территорию, окруженную специальной оградой, с вместительными хранилищами, механическим цехом и подведенной до каждого из технических сооружений железнодорожной веткой, у министерства обороны за бесценок приобрела фирма «Ферэкс», которую организовал полковник запаса Давид Бергман. Фирма была официально зарегистрирована как организация, занимающаяся сбором и продажей лома черных металлов. Однако назвать свое детище «Вторчерметом» Бергман не захотел: любую контору, даже если она занята очисткой выгребных ям на дачных участках, в России удобнее всего именовать на иностранный манер, вроде «Индепендент Рейнбоу ассенизейшн».

На следующий день Рубцов пригородным поездом подкатил к разъезду Гранитный карьер, откуда железнодорожная ветка отходила к «Сатурну». Прежде чем совершить экскурсию на РТБ, требовалось прозондировать обстановку.

Разъезд был маленький, но у скромного деревянного павильона в конце платформы куч-ковалась толпа. Там торговали пивом.

Рубцов огляделся. Наметанный взгляд выхватил из толпы одинокого страдальца. Это был маленький, похожий на мартышку живчик с лицом хронического алкоголика. Он стоял в стороне от киоска и жадными глазами следил за теми, кто пил пиво. Следил страстно, целеустремленно, с видом болельщика, переживавшего за свою команду: кадык двигался — вверх-вниз, словно это он сам пил, а не те, за кем приходилось наблюдать.

Рубцов подошел вплотную, тронул живчика за плечо.

— Слушай, земеля, ты с РТБ? — Рубцов уже успел узнать, что никто из работавших на фирме «Ферэкс» не пользовался непонятным словом, предпочитая употреблять название, сохранившееся с прежних времен.

Перестав глотать воображаемое питье, алкаш поднял на Рубцова сморщенную в кулачок мордочку.

— Ну.

— Платонова знаешь?

Рубцов назвал первую пришедшую на ум фамилию только для того, чтобы завязать разговор. Алкаш мотнул головой, как лось, отгонявший слепней от морды.

— Не, такого у нас нет.

— Во, сука! — Рубцов изобразил приступ злости. — Ну, гад! Продинамил, значит…

— А что должен? Гроши?

— Нет, работу обещал. Сказал, приезжай, помогу найти.

Алкаш засмеялся.

— Это тебя купили. Здесь и своих скоро выгонять начнут. Сейчас на эртэбэ работы мало.

— Слушай, может, выпьем? — Рубцов задумался, алкаш смотрел на него с надеждой. — Расскажешь, что у вас тут и как. Вот только тары нет.

— Беда-вода! — Алкаш оживился. Потер руку об руку. — Обижаешь, земляк. Тару мы мигом сдобудем. Ты только не отходи.

Живчик метнулся куда-то в сторону, исчез за киоском, минуты через две вернулся с двухлитровой банкой в руках.

— Что я тебе говорил, а? — В его голосе звенело ликование. — А ты сомневался!

— Тебя как зовут?

— Зови Савосик. Я простоту уважаю.

Рубцов дал деньги. Савосик сбегал к бочке. Вернулся с банкой пива в руках.

— Пену я его заставил сдуть. Меня на этом хрен проведешь.

Он имел в виду пивника, делавшего деньги на пене.

— Пей первым, — предложил Рубцов.

Глядя на него по-собачьи преданными глазами, Савосик припал к банке и бессовестно отсосал больше половины жидкости, цветом напоминавшей застоявшуюся мочу. Оторвался от пойла, судорожно выдохнул и улыбнулся.

— Ой, как пошла! Теперь ты.

Рубцов взял банку. Подержал в руках. Болезненно сморщился. Осадил голос, чтобы чуть-чуть хрипел.

— Не, друг, не буду. Холодное очень. — Рубцов тронул рукой горло. — У меня только ангина прошла. А мне сегодня ещё на РТБ смотаться надо…

— Надо же хренота какая! — Савосику трудно удавалось придать голосу сочувствие. Он догадывался, что ему дадут допить пиво, и не мог скрыть радости. — Ангина… это, понимаешь, как сказать… А на эртэбу лучше не собирайся. Окромя неприятностей, мать иху в гребень, там ничего не найдешь. Смотайся лучше в городскую контору. Они на базу чужих не пускают. Да и свои там не очень разгуливают. А ежели кого встретят в лесу возле ограды, проводят до станции. Да ещё по загорбку врежут для памяти, если ты им не понравишься. Там лбы в охране — ого-го! Потом сам же и виноват останешься. У них всюду написано: «Владение частное».

— Что ж это такие строгости? — Рубцов постарался задать вопрос так, чтобы стало ясно — слова Савосика он не воспринимает всерьез. — Золото моют, что ли?

— Како золото! Просто нынче хозяева такие у нас. Ты вон попробуй пустую кость у пса отбери. Он её уже больше и зубом не тронет — два дня назад дочиста обглодал, но не отдаст. Вот и у них. Власть кажут, мать иху ити… Приватизация!

— Неужто и подойти нельзя? Это ты загнул. Ставлю бутылку, если проиграю. Ты пойдешь со мной. Свидетелем.

— Не-е. — Савосик пьяно расплылся в улыбке. Его уже повело. — Хрен тебе, друг! Туда не пойду. — Он обеими руками ощупал бока. — Мне ещё мои ребра не в тягость.

— Да свистишь ты! — Рубцов небрежно махнул рукой. — Сперва я пойду по дороге. Потом подберусь к забору…

— Ладно, Фома! — Савосик уже не мог сдерживать чувство превосходства. Не зря говорят: знания возвышают. А Фомой, как понял Рубцов, его назвали, чтобы связать имя со словом «неверующий». — Божись, что бутылку не зажилишь. Расскажу.

— Земеля, я тебе дал основание сомневаться?

Савосик протянул грязную ладонь.

— Клади бабки.

Вздохнув, Рубцов достал из кармана десятитысячную купюру, сжал пальцами и потряс ею.

— Валяй, говори. Если что-то толковое, бумага твоя.

— Только молчок. — Савосик приложил указательный палец к губам.

— Земеля! Я похож на ботало?

— Ладно, забили. Там у них наблюдение. Попки сидят в конуре и телевизоры смотрят. Ты идешь, а они уже знают.

— Пойду к вечеру.

— Га, один хрен увидят. Там все схвачено: дорога, ограда. Одно слово — круговое обозрение. Понял?

— Ну, спасибо, что предупредил. Я ведь, уж коли приехал, сходить туда намеревался…

Десятка перекочевала в руку довольного алкаша.

Из того, что сказал Савосик, было ясно — к экскурсии на РТБ следует приготовиться. Появляться у базы, засвечивать себя и ничего не узнать — хуже некуда.

С первым поездом Рубцов вернулся в город. В отделе зашел к майору Гусеву. Тот сидел у включенного компьютера, сосредоточенно глядя на экран монитора. Немолодой, но все ещё без признаков седины (у блондинов она обнаруживается не сразу), он держал пальцы на клавиатуре. В кабинете плавал ароматный запах круто заваренного кофе.

Рубцов остановился у порога, прикрыл за собой дверь и сглотнул слюну. Потом сложил ладони клинышком, как индиец перед почетным гостем, и склонил голову.

— Ляксей Ляксеич, припадаю…

Майор Гусев, ветеран отдела (пережил пятерых начальников), любил шутки, умел не обижаться на розыгрыши и сам устраивал их искусно.