Александр Щелоков - Генеральские игры

— Пустяки. Вы делаете «Вабанк» уполномоченным. Если точнее, переводите бюджетные платежи на наши счета.

Носенко задумался. «Востокинвест», который уже давно прокручивал бюджетные деньги, выглядел в этих делах куда пассивней, нежели «Вабанк». Может, стоило сыграть в эту игру?

— Все сразу перевести на вас очень трудно. Можно говорить о половине.

— Вы полагаете, что после такого обещания я не сокращу взнос?

— Корнелий Иосифович! Помилуй бог!

Бергман пожал плечами и посмотрел на часы: мол, дело ваше.

— Хорошо. Давайте так. На вас я перекину половину бюджета. Кроме того, у меня есть возможность перевести на «Вабанк» все операции по игровому бизнесу. В конце концов, вам передаст ведение денежных дел православная епархия.

Бергман довольно улыбнулся. Он своего добился, и, если все повдет, как обещано, беспокоиться о будущем нет причин.

— Согласен.

Бергман протянул руку Носенко. Они стояли друг напротив друга, как шахматисты, которые закончили партию вничью.

Носенко пожал ладонь банкира твердым уверенным хватом.

— Теперь, Корнелий Иосифович, пройдем в мою комнату отдыха. Сюда, пожалуйста.

Неожиданно Бергман заметил, что тон и поведение Носенко вдруг изменились. В его голосе прорезалась властность, в движениях обозначилась уверенная резкость.

— Вам что? Коньяк? Вино? И то и другое отличные. Налить?

— Спасибо, я сам.

— Вы садитесь.

Бергман опустился в кресло, подчиняясь волевому напору губернатора.

— Прежде всего, Корнелий Иосифович, было бы большой ошибкой разойтись, не выяснив до конца отношений. Мне кажется, вы полны чувства победителя.

Бергман улыбнулся.

— Разве у меня нет причин для такого чувства?

— Может быть. Но я постараюсь развеять ваши иллюзии. К началу нашего разговора о деловом сотрудничестве — вспомните, его предложил я — вы подошли как к военной кампании. Раз есть чувство победителя, должно быть и чувство проигравшего. Короче, все как на войне. Далее, вы напористо диктовали свои условия. Я только и делал, что их принимал. Это укрепило в вас уверенность в своей силе и в том, что я поставлен на колени.

Бергман почувствовал себя неуютно. Все стадии ощущений, которые он испытал, Носенко описывал если не совсем точно, то очень близко к действительным. Но к чему он затеял этот разговор? Не для того же, чтобы похвастаться своей проницательностью. Тогда зачем?

Носенко посмотрел на Бергмана пристально, заметил его смятение и хитро сверкнул глазами.

— Так вот, Корнелий Иосифович, если говорить правду, некий губернатор Носенко обойдется без вас и вашей помощи. Куда больше дружбой со мной должен дорожить банкир Бергман.

— Серьезно? — Бергман уже преодолел растерянность и заговорил с обычной для него надменностью. — Какого ж дьявола вы меня пригласили, если можете обойтись сами?

— Вы готовы к откровенному разговору?

— Разве мы говорили не откровенно?

— Мы торговались. Как купец и покупатель. Теперь я предлагаю поговорить так, как разговаривают союзники.

— Даже так? — Бергман насмехался. Носенко это не задело.

— Даже очень так. И вот почему. До нашего разговора я мало верил, что мы вообще найдем общий язык. Вы всем известны как человек несговорчивый. Своенравный, если хотите. Больше того, доброжелатели мне заранее не советовали иметь с вами дело…

Бергман вспылил:

— И не имели бы!

Носенко хмыкнул иронически.

— Только не заводитесь. Я играю открыто, и это надо ценить.

Бергман сдержался. Он знал — губернатор прав, и обижаться на него не за что. Он налил в рюмку коньяку, резким движением плеснул в рот. Не поморщился.

— Слушаю.

— Я, Корнелий Иосифович, как и вы, привык принимать решения сам. Никогда не шел и не пойду на поводу у советников. В данном случае тоже. Кое-кто желал бы сделать меня ручным. Это не получилось ни у Москвы, ни у наших местных политиканов. Но мне нужны союзники. Кому я бы доверял. Как тебе, Корнелий… Кстати, могу я тебя так называть? — И, не ожидая ответа, продолжил: — Думаю, мы сойдемся. Верно?

— Мы? — Бергман выразил удивление столь искренне, что губернатор рассмеялся:

— Я собираюсь тебе помочь. Ты в беде, Корнелий, и я готов протянуть руку.

— В беде? Брат Давид — да. Я? Не понимаю.

— Когда поймешь, будет поздно.

— Это я ухе слыхал.

— Что ж… твой отказ делает мое обещание бессмысленным. Слишком велик риск для меня самого.

— Какой риск? Я вношу деньги…

— Корнелий, при чем тут деньги, если докажут, что ты связан с мафией, запачкан кровью? Хотел тебе помочь, но когда дело становится уголовным…

— Какое дело? — Бергман встревожился. Такого поворота он не ожидал.

— Хорошо, загибай пальцы. Убит полковник Блинов. Загни палец, загни. Заказ исполнял некий Парикмахер. Оплачивал услугу шеф твоей безопасности. Далее, гни второй палец. Офицера контрразведки, который интересовался металлоломом фирмы «Ферэкс», твои люди заказали некоему Сундуку. Дело сорвалось, но прокуратура может найти доказательства. Наконец, третье. Загибай, загибай. Твой адвокат заказал Шоркина. Могу назвать тех, кто заказ исполнил…

Лоб Бергмана покрылся испариной. За горло его взяли крепко. Речь уже не шла о спасении Давида. Приходилось думать о собственной шкуре. Чертовы киллеры! Даже не верилось, что эта сволочь может служить кому-то еще, а не только тугому кошельку.

В подобных случаях Бергман умел принимать решения. И он поднял руки.

— Что требуется?

— Надо ввести в совет директоров «Вабанка» Алексея Павловича Сучкова.

Бергман раскрыл плоскую коробочку портативного компьютера «Ноутбук», которую всегда носил с собой. Пощелкал клавишами. Вгляделся в экран дисплея.

— Сучков? Алексей Павлович? Гулливер?!

Носенко одобрительно хмыкнул.

— Преклоняюсь, Корнелий, ты силен. Скажу сразу — имя, которое ты назвал, Алексей Павлович носил в дни, когда был репрессирован советской властью по политическим мотивам. Сегодня это честный и, заметь, состоятельный бизнесмен. Больше того, мой дальний родственник. Муж племянницы.

— У меня нет выбора? — Бергман выглядел хмуро, понимая, что загнан в угол.

— Есть. Либо мы вместе, либо я тебе не смогу помочь.

— Можно верить? Тебе…

— Я не президент и не сдаю тех, кто со мной.

Бергман протянул руку. Губернатор её пожал.

— Ты умный мужик, Корнелий. Именно на это я и надеялся. В виде первого взноса в наше сотрудничество скажу. В заботах о брате ты забыл о существовании прокуратуры. Так вот, я её возьму на себя. Короче, дело по «Ферэксу» мы похороним. Пусть следователи копаются в чем-то другом. Так?

Когда Бергман попрощался и вышел из кабинета, Носенко вернулся к столу и снял трубку прямого правительственного телефона. Вставил палец в отверстие наборного диска. В кои-то времена его центр украшал бронзовый герб Советского Союза, потом чья-то мстительная рука выдрала блямбу с корнем, и диск стал походить на большой глаз, затянутый бельмом. Поначалу это раздражало — герб подчеркивал особое государственное положение его обладателя телефона, но потом губернатор привык к потере и перестал обращать на неё внимание.