Александр Щелоков - Зона зла

Имитаторы мощных магнитных мин надежно прилипли к хвостовикам гребных валов.

Если взрыв в боевых условиях не разорвет, а только деформирует металл, то и тогда можно считать, что диверсанты выполнили задачу сполна.

Столь же спокойно, как и при подходе к кораблю, пловцы двинулись в обратный путь.

Час спустя вся команда вернулась к "стрижам".

Первую часть операции - минирование боевых кораблей у пирсов, - группа выполнила. Оставалось немногое - заложить заряд на трассе силового кабеля, проложенного от электростанции к пункту управления и штабу базы. Эта часть работы Лукину не казалась сложной. План действий был предельно простым. "Стрижи" подходили к берегу в самой дальней мелководной части залива. Там по воде рассыпана масса больших валунов, делавших эту часть бухты несудоходной. Спрятать лодки, выгрузиться и выйти на сушу можно было без опаски. В том районе наземных постов никогда не ставили. Да и зачем они там?

Далёа нисколько не сложнее. Длина линии передачи свыше пяти километров. На всем протяжении кабеля организовать его надежную охрану просто невозможно. А найти токонесущую нитку, даже если она закопана, нетрудно по наведенному электричеством полю.

Мощный кумулятивный заряд сделает дело надежно и быстро.

Однако операцию пришлось прервать. Неожиданно для Лукина заговорила рация штаба флота и передала приказание:

- "Бурундук", рыбалку кончайте. Швартуйтесь ко второму причалу.

На операцию кодовых таблиц диверсанты с собой не брали. Но то, что им передано указание штаба, а не чья-то хитрая покупка, у Лукина сомнений не возникало. Главные сообщения, от которых зависел ход операции, обговорены заранее. Все команды, связанные с изменением боевой задачи, адресовались только на позывной "Абгалдырь". Приказ об отмене действий или досрочном их прекращении мог быть передан только "Бурундуку". Отсылка ко второму причалу означала, что на базу прибыл начальник штаба флота контр-адмирал Елисеев - второе лицо в иерархии власти после командующего. Лукин должен явиться к нему.

Оба суденышка, пеня волны, с рассветом понеслись к пирсам. Уже издали диверсанты заметили плотную группу моряков, стоявших у трапа "Орлова".

Сменив шлем на фуражку, Лукин лихо выскочил на причал. Побежал к группе командиров. Нашел глазами контр-адмирала Елисеева и шагнул к нему, готовый отдать победный рапорт.

- Товарищ контр-адмирал...

Однако Елисеев, словно испугавшись чегото, сделал каменное лицо и задвигал глазами, скашивая их в сторону командира базы вицеадмирала Егорова.

Что происходит и как понимать эту сигнализацию, до Лукина сразу не дошло. Он перевел взгляд на капитана первого ранга Бартенева - начальника разведки флота. Тот тут же сделал выразительный и недвусмысленный жест, большим пальцем из-за спины указав на Егорова. Выходило, что Лукину надо докладывать командиру базы о том, какую мину подвели под его задницу боевые пловцы.

Непонятно зачем, но раз надо, то надо.

Лукин повернулся вполоборота к тому, на кого ему указывали.

Егоров, высокий, с выпуклой грудью, которая начиналась прямо от пупка, походил на торжественный монумент, возведенный в честь неизвестного флотоводца. Он посмотрел на Лукина, как ученый муховед смотри! на незнакомую, но мало интересующую его букашку: с прищуром и презрительно поджатыми губами.

- Подполковник, - голос Егорова звучал брезгливо (фу, голубчик, как от тебя дурно пахнет!). - Вы почти капитан второго ранга.

Почти... ауакие глупости...

Лукин понял, что Егоров недоволен. Впрочем, как быть довольным действиями диверсантов командиру военно-морской базы, потерявшему у пирсов четыре боевых корабля?

- Товарищ вице-адмирал...

Лукин устал до изнеможения. Он и его люди выложились физически и духовно. Чтобы прийти в себя, им, по меньшей мере, надо поспать минут по шестьсот на каждого- В таком состоянии не до оправданий, и все же Лукин решил сказать свое слово:

- Товарищ вице-адмирал...

И сразу за спиной услышал скрипучий шепот невидимого суфлера: "Товарищ командующий..."

Лукин полуобернулся, чтобы через плечо взглянуть на подсказчика. То был командир крейсера "Орлов", капитан первого ранга Копытин. Офицер с пышущим от здоровья и спиртолюбия лицом и синеющим носом. От него веяло теплым коньячным духом и нескрываемым презрением к армеуту, который сумел опорочить славные имена боевых кораблей и всей военно-морской базы.

Встретившись с Лукиньш взглядом, Копытин снова повторил:

- Товарищ командующий...

До Лукина все еще не доходило главное - власть на флоте уже переменилась.

Когда диверсанты были в море, Рогов получил из Москвы приказ. В нем сообщалось, что адмирала переводят в столицу в Главный штаб, а на его место новым командующим назначается вице-адмирал Егоров.

Что поделаешь, военные низких и высоких рангов воспринимают службу по-разному.

Зеленые лейтенанты верят в то, что в своих действиях обязаны неуклонно руководствоваться только велением долга и требованиями уставов, что вся служебная система основана на справедливости, на разделении ответственности и построена ради общественного блага.

В результате своей неопытности офицеры низшего звена играют в подкидного и наивно считают, что выигрыш - во всех случаях - лучшее средство доказать, что ты не дурак.

Майоры и подполковники, которых жизнь уже изрядно покунала в дерьмо, знают, что их служба сложнее игры в дурака. По меньшей мере это преферанс. Проиграть разок-другой своему начальнику выгодней, чем постоянно выигрывать у него. Стараясь доказать, что ты не дурак, в таких случаях доказываешь обратное.

Еще сложнее игры в высших эшелонах военной власти. Там каждый точно знает, к какой команде он отнесен, у кого обязан отобрать взятку, с кем вистовать, кому подыграть или даже проиграть вчистую, чтобы получить неожиданное преимущество.

Лукин никогда не играл. Он служил и потому не следил за картами, не знал, кто какими играет и какой может последовать ход.

И зря.

Адмиюал Рогов и Егоров окончили одно и то же высшее военно-морское училище имени Фрунзе в Ленинграде с разрывом всего в один год. Во время учебы они вместе играли в одной сборной баскетбольной команде, похоже, что даже дружили, но что-то запутало, замутило их отношения, и они не стали единомышленниками. Поэтому, когда вопрос о переводе Рогова в Москву еще решался, адмирал больше всего не хотел, чтобы Егоров опустил свое седалище в освобождающееся кресло.

Почему? Вряд ли Рогов мог назвать серьезные аргументы в обоснование своего мнения, но обычно в таких случаях срабатывает даже неопределенная оценка: "Он еще не дорос".

С таким утверждением трудно спорить, а опровергнуть его практически невозможно.