Джерри Хилл - Скорпион

— Это продовольственный магазин. Они привезут нам все.

— Отлично. Надо составить список? Что ты хочешь заказать?

— Конечно… Чипсы? Соус? Замороженную пиццу? Что-то подобное, я думаю.

Марти поморщилась:

— Чипсы с соусом? Может, я сама составлю список и сделаю тебе сюрприз? — предложила она.

— Для начала посмотри, что есть из кухонной посуды. Там почти пусто.

Бейли вышла за ограждение.

— И хотелось бы еще немного пива.

Она сняла крышку проржавевшей решетки для барбекю и удивилась, обнаружив, что гриль-установка почти не повреждена.

— И еще пакет древесного угля и несколько стейков, — усмехнулась она. — И полуфабрикаты для печеной картошки.

— Крис!

— Мм?

— Разве это не странно? — спросила Марти. — Я имею в виду эти наши каникулы в пляжном домике.

— Странно? Это совершено странно, — ответила Бейли.

Прежде у нее не было времени подумать об этом. Лейтенант Марш увез их так быстро, дав лишь собрать вещи, что они даже не успели поговорить. Да, это было странно. С каких это пор полицейское управление предоставляет любопытным репортерам конспиративную квартиру? Не говоря уж о предоставлении ей в распоряжение верного детектива. Она сомневалась, что местная банда действительно назначила цену за ее голову. Конечно, кто-то стоял за той стрельбой, которую они пережили этим утром. Она не успела рассмотреть парней в той машине, но присмотрелась к самой машине. Автомобиль для городских улиц. Так что, возможно, лейтенант был прав. Им действительно вручили «черную метку».

— Чем ты занималась до того, как стала расследовать нераскрытые дела? — спросила Бейли. Она вытянула ноги, наслаждаясь теплыми лучами солнца. — Вряд ли ты в детстве мечтала заниматься этим, когда вырастешь, правда?

Марти засмеялась:

— Да, едва ли, — она покачала в руке бутылку. — Обычно я не пью пиво, но это довольно неплохое.

Сквозь темные очки Бейли изучала Марти, проводя взглядом по всей длине ее ног. Они переоделись в шорты и поставили шезлонги на солнце. И хотя они собирались просто отдохнуть на террасе, Бейли, согласно правилам, не расставалась с кобурой и пистолетом.

Терраса сохранилась довольно хорошо, если не обращать внимания на несколько сломанных досок. Вот о пирсе, выходящем в залив, этого было сказать нельзя: здесь сломанных досок было больше, чем целых. Бейли решила отказаться от рискованной прогулки по нему, несмотря на желание Марти.

— А что ты обычно пьешь?

— В основном вино, — ответила Марти. — Когда я росла, то почти не сталкивалась с алкоголем, так что пришлось учиться на собственных ошибках. И я пришла к выводу, что вино мне подходит больше всего.

Бейли усмехнулась:

— Студенческий опыт?

— Моя первая вечеринка. Я потом проболела неделю. Какая-то убойная смесь. С тех пор я не могу пить коктейли, и вообще предпочитаю сок, — весело рассказала она.

— Расскажи о своей карьере, — попросила Бейли.

— Ничего особенного, можешь поверить. Моя карьера в журналистике началась в газете колледжа в Айове, — она кивнула в ответ на незаданный вопрос Бейли. — Да, я училась в Айове. Ничего захватывающего, но это была работа как раз для меня, где я смогла выразить свою индивидуальность.

— Каким образом?

Марти усмехнулась:

— Я любопытна, мне нравится задавать вопросы. Так или иначе, я решила, что журналистика — это для меня. Так вышло, что сразу по окончании университета, я попала на должность ведущей телевизионных новостей.

— Здорово. А где?

— Сначала некоторое время в Афинах, потом в Атланте. Господи, я ненавидела эту работу!

— Почему?

— Я сидела как наряженная мартышка и читала новости. Мне хотелось работать в городе, добывать репортажи, а не улыбаться в студии, читая текст с телесуфлера, как безмозглая курица.

Бейли отошла, чтобы выбросить пустые пивные бутылки.

— Где ты выросла? — спросила она, когда вернулась и вручила Марти свежую бутылку. Она удивилась, что за вопросом последовала тишина, и еще больше удивилась печальному выражению лица Марти, когда взглянула на нее. Бейли села и сняла темные очки, чтобы посмотреть ей в глаза.

— Плохой вопрос?

— Я раньше думала, что мое любопытство связано с тем, что меня интересует жизнь других людей, хочется узнать о них. А на самом деле — чем больше вопросов ты задаешь, тем меньше спрашивают тебя самого.

Бейли кивнула:

— Итак, в семье, где ты выросла, не было алкоголя. Родители были политиками? — спросила она.

Марти ответила на вопрос улыбкой и помотала головой.

— Хорошо, нет… Тогда — монастырь?

Марти засмеялась:

— Думаешь, я бы не добралась до запасов вина монастырской общины? — она вздохнула. — На самом деле, я представляю собой результат системы воспитания в приемных семьях.

Бейли молчала, ожидая, решится ли Марти продолжить свой рассказ.

— Мои родители и старшая сестра погибли в автокатастрофе, когда мне было два года, — она указала на маленький шрам на подбородке. — У меня осталось лишь несколько шрамов. Видимо, автомобильное сиденье меня защитило.

— Сочувствую… — автоматически произнесла Бейли. Она заметила этот шрам еще в первый день знакомства, впрочем, он не портил внешность Марти, а скорее наоборот, добавлял ей привлекательности.

Марти смущенно отошла к кромке воды:

— Я их не помню. У меня сохранилось несколько фотографий, но ничего более. — Она оглянулась на Бейли, которая тоже подошла к воде. — Меня отправили жить к моим тете и дяде — он был братом моей матери — в Айову. Это были простые люди, фермеры, которые изо всех сил старались обеспечить своих четверых детей, — она грустно посмотрела на Бейли. — Они содержали меня до шести лет. Потом меня взяла к себе бабушка, но у нее было не очень хорошее здоровье. И когда она заболела еще сильнее, меня отправили к ее младшей сестре в Миннесоту. Но что-то не сложилось, и я снова оказалась у дяди и тети в Айове.

— А что произошло, почему не сложилось? — Бейли понимала, что эта тема заставляет Марти чувствовать себя неуютно, но не могла унять свое любопытство.

— Во-первых, они не привыкли к тому, что у них есть ребенок. К тому же я тогда упала с велосипеда и сломала руку, — сказала она, указывая на свое левое предплечье. — А потом я разболелась. Началось с бронхита, продолжилось пневмонией. Несколько недель провела в больнице.

— И не было страховки?

— Не было. И еще — проблемы с одноклассниками. Это выглядело так: они все просто цеплялись ко мне каждый раз, когда им этого хотелось. Я была во втором классе. В тот год, когда мне пришлось вернуться в Айову, — она поморщилась. — Эти дети меня ненавидели. И я не знаю, почему. Я не была плохим ребенком, не была нищей. Просто держалась в стороне.