Джерри Хилл - Скорпион

Марти встала, и Бейли посмотрела ей вслед, как она отошла к перилам, облокотилась на них, спиной к дому, глядя на волны залива, будто зачарованная их движением. Или, возможно, они просто ее успокаивали.

— Когда в школе начались рождественские каникулы, за мной приехала на автобусе пожилая леди. У нее был мой старый коричневый чемодан, — она повернулась лицом к дому. — В восемь лет. Потребовалось ждать две недели, пока удалось найти другую приемную семью. Так я пропустила Рождество в том году, — она отошла от перил и снова села. — Я потеряла счет семьям, в которых я жила. В последнюю из них я попала, когда училась на втором курсе колледжа. Грэхемы. Это были хорошие люди. Они заставили меня поступить в университет, и помогали мне, как только могли.

Бейли снова сдвинула на нос свои темные очки, пытаясь заглянуть в глаза Марти. Она не могла понять, почему не лице Марти не было заметно сожаления. Она казалась совершено спокойной. Возможно, это был единственный способ справиться с прошлым?

— Адское начало жизни, да?

— Да. Но как я предполагаю, я действительно не осознавала, насколько моя жизнь отличается от других детей. Я сменила так много школ, что наверное, именно благодаря этому и появилась моя привычка — задавать сотни вопросов. Новые люди. Новые места… — она пожала плечами. — Вероятно, став взрослой, я переживаю это тяжелее, чем когда была ребенком. Теперь я знаю обо всех тех вещах, которых была лишена в те годы, — сказала она спокойно. — Я не виню моих дядю и тетю. Они не планировали появление пятого ребенка. Но все же это немного пугает, когда понимаешь, что единственные родные люди, которые у тебя остались в мире, не хотят тебя видеть, — она отвела взгляд, но Бейли успела заметить, что ее глаза наполнились слезами. — И теперь, уже будучи взрослой, я понимаю, что это ад: знать, что в моей жизни нет никого.

Бейли не знала, что ответить, и она не собиралась говорить о собственной жизни, но все же сказала одну вещь, которая, как она надеялась, могла иметь значение.

— Я понимаю… Я знаю, что ты чувствуешь, — сказала она.

Марти осторожно посмотрела на нее:

— Ты…?

Бейли кивнула:

— У меня ситуация иная. Но все же…

— Ты переехала в Браунсвилль из-за болезни, — напомнила Марти.

— Да, это моя мать. Я перебралась сюда, чтобы заботиться о ней. У нее болезнь Альцгеймера, — пояснила она, удивляясь тому, как сухо это прозвучало. — Моя мать уехала из Хьюстона более десяти лет назад. Здесь у них был пляжный домик, практически на заливе, — сказала Бейли, подходя к воде. — Ниже Порта Изабель. Ему уже много, много лет. Моя мать была школьной учительницей, она привозила меня и брата, и мы жили здесь в течение лета. А в свободные дни приезжал и мой папа.

— Наверное, он тоже полицейский?

Бейли покачала головой:

— Нет, пожарный. Так же как и его отец. Мой брат пошел по их стопам, а мне захотелось чего-то другого. Я даже не знала, чего именно, пока не пошла в колледж, и там выбрала полицию. — Она улыбнулась, вспомнив тот день, когда рассказала об этом матери. — Мы с мамой постоянно спорили, но все же были с ней очень близки, насколько это только возможно. Она была моим лучшим другом, хранительницей секретов и моей семьей.

— Они разведены?

Бейли помолчала.

— Нет, не разведены, — у нее не было настроения объяснять подробности. — Но она — это все, что у меня есть. И я бросила свою жизнь в Хьюстоне, чтобы заботиться о ней. Но у меня ничего не получилось. Примерно через шесть месяцев стало очевидно, что она не может оставаться одна, пока я работаю. Она уходила из дому и могла заблудиться. Однажды мне позвонили соседи. Они обнаружили ее в заливе, по пояс в воде. Она была в одежде и в шлепанцах. Ну, по крайней мере, в одном шлепанце. — Бейли улыбнулась. В этом не было ничего смешного, но тогда, по крайней мере, ее мать еще была в состоянии приходить в сознание и поговорить о случившемся. Тогда они вместе посмеялись над этим случаем. Кажется, это был последний раз, когда они веселились вместе.

— Теперь она находится там, где ей всегда окажут помощь. Это стоит целое состояние, между прочим. Мне пришлось продать тот пляжный домик, чтобы обеспечить ей уход, — она сжала в руке бутылку с пивом. — Прошло девять месяцев с того момента, когда она узнала меня. Шесть месяцев с того времени, когда она произнесла хотя бы слово.

— Сочувствую, — сказала Марти. — Альцгеймер — ужасная, ужасная болезнь. Представляю, как это страшно — наблюдать за угасанием любимого человека.

Бейли поскребла ногтем этикетку на бутылке, вспоминая прошедшие годы. Точнее, последние пять лет. С того момента как болезнь была диагностирована.

— Поначалу мы справлялись. Мы преодолевали болезнь. И она все еще могла жить полноценной жизнью. Но потом все стало происходить слишком быстро. Ей было только 63 года, когда мы узнали о болезни. И теперь, спустя всего лишь пять лет, она стала полностью равнодушна ко всему окружающему, и только смотрит в окно, ни на что не реагируя. Целями днями.

— Ты часто ее навещаешь?

Бейли прикрыла глаза:

— Раньше приходила каждый день. Теперь — пару раз в неделю. Мне трудно видеть ее такой. Я понимаю, что она даже не знает, что я прихожу, но чувствую себя виноватой, если этого не делаю. У нее никого нет, кроме меня. А у меня — никого, кроме нее.

— А что насчет твоего брата?

Бейли покачала головой:

— Нет, — она посмотрела вдаль. — Расскажу как-нибудь в другой раз.

— Да, понимаю.

Бейли вздохнула и посмотрела на небо:

— А почему мы об этом заговорили?

— Ты спросила, почему я начала работать над нераскрытыми делами, — напомнила Марти.

Бейли села.

— Я проголодалась. Что скажешь насчет замороженной пиццы?

— Ты с таким энтузиазмом заказывала стейки, что я думала, сегодня захочешь сделать их на ужин.

— Давай отложим их на завтра. А сегодня вечером — пицца с пивом.

— А на завтра…

— У меня в рюкзаке припасена бутылка вина.

Марти засмеялась:

— В нас дважды стреляли, твой лейтенант за пару дней организовал нам конспиративную квартиру — а ты при этом не забыла захватить вино?

Бейли приоткрыла дверь кухни, чтобы впустить в дом бриз с залива:

— Я не слишком уверена в том, что нам необходима конспиративная квартира. Как думаешь?

— Ну, возможно, то что случилось утром, было случайностью. Мы просто оказались в не лучшем районе города, — ответила она. — Но прошлым вечером мы точно были целью происходящего. И следы от пуль на моей машине — тому доказательство.

Марти усмехнулась и вытащила пиццу из морозильника:

— Впрочем, твоя машина тоже лишилась заднего стекла, — она посмотрела на коробку: «Поместите в духовку, нагретую до 400 градусов».

Бейли повернула выключатель на старой печке и приоткрыла дверцу духовки, чтобы проверить, нагревается ли она: