Ирина Лобусова - Флер Д’Оранж: Сердце Замка

Я смотрела на металлический цилиндр – тайное проклятие поселка. Впрочем, он немного расплывался в моих глазах. И причиной этому была моя боль, вернувшаяся кажется, с новой, дьявольской силой… Слезы по щекам, раскаленной жидкостью уносящая каньон и расплавленные края солнца. Губы складывались в языческий ритуал пришедшей впервые в жизни молитвы. Я молилась этому небу и этому солнцу, этой проклятой и убитой земле.

– Не умирай… – я выплевывала засохшую кровь высшим благословением боли, моля человека, который не мог меня слышать, – не умирай… пожалуйста…

Мне хотелось кричать. Обхватив расколотый череп, я вдруг закричала диким голосом:

– Не умирай! Не умирай! Прости меня! Пожалуйста, прости меня!..

Я знала, больше ничего мне не понадобится в жизни, кроме одного. Только чтобы не умирал этот человек без лица, человек, которого я убила. Я? Или каньон? Или мы вместе, соединившись проклятой дьявольской парой? Эха не было среди гор. Были только слезы о моей растраченной жизни. Я раскачивалась над человеком без лица, имени которого я не помнила, раскачивалась в такт собственной боли, повторяя несколько слов как заученный речитатив:

– Не умирай…. Прости меня… не умирай… прости меня…

Я не плакала, хотя мои слезы существовали, только они были глубоко внутри глаз. Я просила небо и солнце, я просила каньон не лишать его жизни. Я готова была отдать абсолютно все, даже собственную жизнь, чтобы этот человек остался, даже если потом мне от этого будет хуже. Все равно. Все вокруг вторило мне в такт, отпевая его уходящую жизнь.

«Прости… прости… прости меня… Я не хотела… Я должна была остановиться… Я должна была спасти тебя… чувствовала, что поступаю не так… Я предвидела этот страшный уход из жизни. Я унесу с собой твою жизнь. Я буду любить тебя до безумия, так, как никто не любил тебя прежде. Ты станешь моим светом, моим дыханием, моей религией, моей верой и моей теплотой… Станешь моим Богом, моей законченной молитвой… Прости меня ради всего святого, прости за то, что я позволила тебя убить, что я не помешала тебя убить, зная, что может случиться в каньоне… Прости во имя окружающей меня пустоты. Прости во имя моей прежней искалеченной жизни…»

Я оплакивала без слез этого человека, ставшего вдруг самой большой моей ценностью за несколько часов отчаянного больного пути. Человека, умершего или близкого к смерти в самом расцвете жизни. Я оплакивала не созданный дом, не рожденных детей, не надетое свадебное платье, не пришедшую искренность неувиденной чистоты, не открытую жизнь обреченной к бессмертию жизни. Я выплескивала из собственного сердца прежде пройденные пути. Мне не нужно было теперь ничего, кроме человека, приходящего ко мне моей смертью. Он был светом, был болью, я поддерживала рукой его голову, умоляя вернуться хотя бы на одно-единственное мгновение. Я хотела быть с ним ради новой, возможной для нас обоих, жизни. Внезапно последний солнечный луч прорезал нависающую надо мной темноту. О чем это я… Ведь все будет не так! Совсем не так, если больше не существует проклятия! Нас найдут. И он будет жить. А когда он вернется в жизнь, все будет совсем по другому.

Надежда сдавила горло так, как может сдавить только боль. Острая надежда, как скальпель хирурга. Нас найдут. Рассказав об этом, солнечный свет уходил. Мысли складывались в слова, в те слова, которые я все-таки вырвала из своей смерти. Это было странное послание в форме письма. Послание, за которое я заплатила своей жизнью.

«Дорогая Сара, здесь, на этой кассете (какое счастье, что я захватила с собой диктофон и он каким-то божьим чудом не разбился при падении машины), я запишу всю историю каньона. Я расскажу все от начала до конца, выстрою все факты и события в цельный ряд, и когда ты услышишь эту страшную историю, ты поймешь, что я сделала то, что казалось невозможным. Я помню, как в самом начале, при нашей первой встрече ты сказала, что я не смогу сделать этого никогда. Моя единственная надежда, что нас найдут. Я надеюсь на это всем сердцем, глядя на последние лучи заходящего солнца. Но если нет… Что ж, я к этому готова. Я должна быть готовой ко всему, если уж мне хватило мужества пройти этот путь. Если нас не успеют найти, если в каньоне обнаружат только два трупа, эта кассета все равно попадет к тебе. Если она попадет к тебе, когда меня уже не будет на свете, расскажи миру о Дьяволе, которого я сумела прогнать. О Дьяволе, которого в этих местах больше нет. Не нужно никаких громкий слов, расскажи о том, что больше не существует проклятий этого маленького поселка. Все доказательства найдешь в моей квартире, все, кроме двух. Эти два – цветы и цилиндр, зарытый в земле, в каньоне. Будь очень осторожна и предупреди всех – к цилиндру нельзя прикасаться руками.

Первое, с чего мне хотелось бы начать, это стоматологическая карта, по которой вы сможете опознать труп Виктора Алексеева. Незадолго до своей смерти Виктор Алексеев посещал врача-стоматолога. У врача сохранился рентген челюсти. По зубным пломбам очень просто определить личность человека, идентифицировать его. Помните тот труп неизвестного старика, который был найден в каньоне? Он пролежал в каньоне всю ночь из-за бюрократических проволочек поселковой власти, а утром, когда все-таки приехали представители официальных органов из города, с ужасом было обнаружено, что у трупа исчезла голова. Кто-то прокрался ночью в каньон и отрезал трупу голову. Голову действительно отрезали два человека, которые тайком ночью пробрались в каньон.

Это были Вера Алексеева и ее родной брат – тот самый человек, который написал мне письмо, тот самый человек, труп которого, возможно, найдут рядом с моим в этом самом знаменитом каньоне… Тот самый человек, который привез меня сюда, чтобы я могла завершить то, что начала и поэтому попал вместе со мной в предназначенную мне страшную автомобильную катастрофу. Они отрезали голову трупа и унесли, чтобы опознать его по стоматологической карте и доказать насильственную смерть. Увы, им так и не удалось это сделать. Вера спрятала голову в металлический ящик, а сам ящик закопала в своем саду. Она отдала мне этот ящик, отдала голову Виктора, чтобы я имела на руках опознание по всей форме составленное врачом-стоматологом.

Я успела все это сделать. Официальное медицинское свидетельство хранится в моей квартире. Очень часто человека можно опознать по отпечаткам пальцев. Но тело Виктора было в таком состоянии, что отпечатков уже не существовало из-за большой степени трупного разложения. Руки начали разлагаться быстрее потому, что для лучшего эффекта (чтобы стереть отпечатки пальцев) их специально закопали в отравленную землю… Кстати, это самая первая ложь, с которой мы сталкиваемся на протяжении всей жуткой истории: неизвестное тело, найденное в каньоне, было не старым, а просто разлагающимся! Почему? Объясню чуть позже, когда расскажу обо всем.