Лариса Исарова - Запонки императора, или орехи для беззубых

Она считалась известной коллекционершей бисера, не только образованной, но и умелой реставраторшей, вышивавшей не хуже старинных мастериц. Лиза отдавала этой страсти душу, но внешне никогда не теряла рассудительности и спокойствия. Она знала, сколько должна стоить любая вещь, не решалась на азартные увлечения, отчего и пропускала иногда настоящие шедевры.

Знакомство наше началось из-за медведя, вышитого мелким бисером на длинной узкой картине. Справа сидел султан с женой и курил чубук. Султанша смотрела в лорнет, а страж сзади них опирался на кривую саблю. Слева молодой человек во фраке командовал медведем, который играл на лютне, и все это — на фоне минаретов и пальм.

Простота и наивная поэтичность бисерного лубка тронули меня. Увидев, что желающих на эту картину нет, я подняла свой номер. Тогда подключилась и моя соседка. Я снова сыграла, и она со вздохом прекратила борьбу. Картина досталась мне за триста рублей, что было недорого по нынешним иенам.

Соседка, назвавшаяся Лизой, сказала:

— Вам повезло, я хотела ее купить, прелестная вещь…

Мне стало неловко, и я смущенно произнесла:

— Ну, если она вам так правится, я уступлю ее. ведь для меня это случайный каприз.

Лиза высоко приподняла тонкие, изящные брови:

— Я не превышаю намеченного предела, я хотела купить ее только за двести пятьдесят…

На следующем аукционе мы снова встретились, поздоровались и сели рядом. И тогда я узнала, что у нее огромное количество бисерных работ, что она связана с Эрмитажем и пишет статьи об этом виде искусства.

— По профессии я математик, но бисер — мое давнее хобби и второе призвание.

Лиза была старше меня лет на пятнадцать, но выглядела моложаво, одевалась с поразительным вкусом, в английском стиле, и ее вязаные вещи были собственной работы. Сначала я думала, что она старая дева, но позже узнала, что она замужем за доктором физико-математических наук и что у них поздний ребенок, невероятно избалованный и инфантильный.

Как-то я пригласила ее к себе, и после этого визита она стала общаться со мной намного свободнее и теплее. Видимо, решила, что имеет дело с богатой дамой, но совершенно «темной» в вопросах антиквариата.

Лиза притягивала меня своими знаниями, и я терпела ее высокомерие, снобизм и откровенное делячество, когда она равнодушным тоном предлагала поменять ценную вещь на пустячок, сохраняя при этом непринужденно корректный вид.

Узнав о приходе Лизы, Карен одобрительно цокнул языком и пожурил, что я затянула с ответным визитом.

— Поучилась бы! Знаешь, сколько она заработала на своей коллекции?

— Она говорит, что ничего не продает…

— Так все говорят. Лиза — трезвая голова! Никогда не зарывается, и коллекция ее тянет сегодня на сотню тысяч…

Он как-то странно взглянул на меня:

— Сходила бы, поглядела, описала, у тебя цепкий глаз…

Я кивнула, опустив ресницы, и решила никогда не посещать Лизу. Просьба Карена мне не понравилась, насторожила и я впервые пожалела, что влезла в определенные отношения с этим человеком…

В это же время я познакомилась с одной колоритной дамой, которую прозвали на аукционе «тетя Лошадь». Огромного роста, с грубым мужским голосом и холодными рыбьими глазами, она тем не менее могла быть обаятельной и своим цинизмом, и солдатской простотой, и детскими, как мне казалось, хитростями истинной коллекционерки… жульничавшей при любой покупке или продаже.

«Тетя Лошадь» тоже собирала бисерные изделия и довольно быстро установила, что и меня они заинтересовали. Карен ее знал, раскланивался, но нас не знакомил, пока однажды она сама не подошла ко мне.

— Новая курочка Каренчнка?

Я посмотрела на нее с холодной любезностью.

— Одобряю. Умеет жить, стервец! Может, сбрызнем знакомство в ресторации, за мой счет?

— Спасибо, — благонравно ответила я, — но мне надо на уроки.

«Тетя Лошадь» вытянула нижнюю губу, точно собиралась засвистеть.

— Кто же ты, прелестная лань?!

Бас ее звучал с поразительной громкостью, и на нас стали оглядываться посетители аукциона.

— Учительница английского языка.

Она загрохотала. Смех ее звучал, точно стук града по железной крыше.

— Люблю смачный анекдот!

А вскоре Карен попросил меня не отказываться от этого знакомства «при случае».

— Дама трудная, с фанаберией, ее не приручить… — сказал он туманно, — но весьма знающая. Иногда по блажи продаст что-либо редкое, если ты ей покажешься… Хотя вряд ли… К ней столько народу тянется. — Он задел мое самолюбие, и я начала терпеливо выслушивать ее монологи, пока не дождалась приглашения в гости.

Первый визит меня даже растрогал. К моему появлению «тетя Лошадь» приготовила поджаренную по-ресторанному картошку со свежей зеленью, парной бифштекс с брусникой, грибы собственного засола. В ответ на мои похвалы она произнесла:

— Я все делаю не просто хорошо, а отлично. Это мой жизненный принцип…

И вещи ее окружали экстра-класса, начиная от бисерных вышивок и кончая старинной бронзовой кухонной утварью.

Выяснилось, что она давно знала Лизу, очень любила ее, преклонялась и страдала от ее высокомерия и пренебрежения.

— Умница, талант, все при ней и такому балбесу прислуживает.

— Кому?

— Да муженьку своему, он ее ногтя не стоит. Обыкновенный «скалозуб», вы согласны?!

Я поняла, что на этот язычок лучше не попадаться, и промолчала.

В последний момент «тетя Лошадь» предложила мне купить несколько бисерных вещичек, и я взяла их, не торгуясь. Цена была сумасшедшая, но Карен учил меня не торговаться вначале, чтобы завлечь клиента своей торовитостыо.

Потом «тетя Лошадь» появилась у меня и с редкой бесцеремонностью осмотрела, перещупала каждый предмет интерьера и обстановки, точно была в лавке антиквара. Она мгновенно поставила меня в известность, что ей нравится, что она купила бы и за сколько…

Среди моих старых знакомых никто не вел себя так нагло, но в мире коллекционеров существовали другие критерии поведения.

Постепенно я стала посещать аукционы, как вернисажи, раскланиваясь и проявляя непринужденность знатока и завсегдатая…

О некоторых посетителях Карен мне рассказывал. В первом ряду, в центре, всегда усаживался маленький человечек, похожий на старую макаку. Он не пользовался номером, а лишь помахивал ручкой, похожей на лапку обезьянки, и скупал фарфор на много тысяч рублей, особенно фигурки времен двадцатых-тридцатых годов — изображения красноармейцев, буденновцев, пограничников, доярок и свинарок — вещи тяжелые, лишенные тонкости отделки.

Карен объяснил, что они пользуются огромным успехом у дипломатов и за них охотно дают валюту.

— Так этот Гоша — обычный перекупщик?!