Павел Саксонов - Можайский — 4: Чулицкий и другие

число заявлений о розыске лошадей — 32

других животных — 7

задержано пригульных лошадей — 59

других животных — 39

число произведенных публикаций о продаже пригульных лошадей и других животных — 17

продано с публичного торга пригульных лошадей и других животных — 27

выручено от продажи пригульного скота денег 110 рублей, из каковой суммы уплачено за прокорм 92рубля и внесено в доход города 18 рублей

поступило находок вообще — 1792

из коих деньгами и процентными бумагами на сумму — 21783 рубля

и вещей по первоначальной оценке — 19175

поступило явочных прошений:

о розыске документов — 983

о розыске безвестно отсутствующих мужей и жен — 34

Преступлений, совершенных в отчетном году по разным категориям, было:

убийств — 14 [7]

поранений — 60

изнасилований — 3

подкинутия младенцев — 89

поджогов — 36

подделок денег — 3

ростовщичеств — 6

грабежей — 76

присвоений — 160

мошенничеств — 124

растрат — 103

шантажей — 12

краж всех было — 7130

из них:

денег — 1040

вещей — 4214

часов — 1058

краж со взломом — 160

краж церковных — 4

краж из театров — 8

магазинных — 6

форточных — 32

на вокзалах — 15

чердачных — 251

из передних — 30

краж карманных на улице — 200

краж велосипедов — 52

краж лошадей — 60

дел об ограждении лиц административным порядком — 84

лиц, задержанных с вещами — 172

Начальник Сыскной полиции Санкт-Петербурга

статский советник Чулицкiй

Резолюция

Михаил Фролович! Представленные Вами статистические данные за минувший год чрезвычайно интересны, однако все они — достояние отчета по Градоначальству, а не то, что я хотел бы от Вас услышать. Не для печати: исправьте цифру убийств и приложите подробный отчет о ходе расследования дела барона Кальберга.

Клейгельсъ

— Кузьма, дворник, — начал, как у меня записано, свое повествование Чулицкий, когда очередь рассказывать дошла до него, — скрылся сразу, едва Мария… гм… не буду называть ее фамилию, чтобы не нарушить данное его светлости слово [8], — я ведь, господа, — спохватился, поясняя, Михаил Фролович, — выяснил, кем эта дама приходится генералу… Так вот: как только дверь в генеральскую квартиру открылась, Кузьма сбежал. Очевидно, ему не хотелось попасть под горячую руку, и он поспешил укрыться в своей каморке на первом этаже. Там я его и нашел, когда, следуя совету его светлости, решил, прежде чем ломать дверь в квартиру подозреваемого, побеседовать с проходимцем.

— Почему — с проходимцем? — поинтересовался я.

— Да чтоб ему пусто было! — проворчал Михаил Фролович. — Мог ведь, шельма, предупредить меня, кто живет по соседству!

— А… понятно, — протянул я, пряча улыбку.

— В общем, — продолжил Михаил Фролович, мимолетно нахмурившись на мою не слишком удачно скрытую насмешку, — оставил я надзирателей подле квартиры, а сам спустился в дворницкую. Кузьма — хоть на это у него хватило совести — встретил меня с виноватым видом и сразу пустился в объяснения:

«Не судите строго, ваше высокородие: мне строго-настрого запрещено распространяться о… вы понимаете… я и в участок не сообщил поэтому… полное — это, как его — инкогнито!»

— Доиграешься ты у меня со своими инкогнито, — рявкнул я, усаживаясь на табурет, — смотри, Кузьма! Положение о регистрации [9]никто не отменял. Чтобы завтра… нет: сегодня же!.. сообщил, куда следует!

«Да как же, ваше высокородие! Без хлеба меня на старости лет оставите! Уволят меня!»

— Ты хочешь более серьезных неприятностей? — спросил, прищурившись, я. Кузьма сглотнул, вполне осознавая свою вину и то, что вконец уже заигрался, и замотал головой:

«Никак нет, ваше высокородие! Всё сделаю! Сегодня же!»

— Вот и славно… А скажи-ка честно, — переменил я тему, — много ли ты скопил за годы службы?

Кузьма растерялся:

«Скопил? Я?»

— Ну не я же! Давай, говори, как на духу!

«Ну…»

— Ладно! — перебил я его, если, конечно, считать, что он вообще собирался ответить. — Хочешь копить и дальше?

«Ну…»

— Да или нет?

«Не могу я понять, ваше высокородие, — воскликнул тогда Кузьма, — что вы хотите?»

— Помочь тебе, дурень, что же еще! Ты ведь хочешь сохранить работу?

«Хочу!»

— Но тебя вышвырнут вон, если ты пойдешь и донесешь в участок о генерале и проживающей с ним даме?

«Увы! Это так».

— Ну, так не ходи и не доноси!

В полной уже растерянности Кузьма уселся на соседний табурет, глядя на меня осоловело и недоуменно:

«Да ведь вы сами, ваше высокородие, только что…»

— Можем сговориться!

Во взгляде Кузьмы появилось понимание:

«А!»

— Вот именно, — важно кивнул я, — начинай говорить!

Кузьма пожевал губами, собираясь с мыслями, а потом, как и следовало ожидать, заговорил:

«Вы ведь к соседу генеральскому пришли, в его дверь ломились! Зачем — ума не приложу, но и не моего ума это дело… значит, о нем подноготную выяснить хотите? Так ведь и говорить практически нечего! Пьяница он беспробудный, ваше высокородие, вот и вся его характеристика…»

— Ты зубы-то мне не заговаривай! — я наклонился к Кузьме и сжал его коленку. — Что пьяница, я и без тебя уже знаю. Подробности давай!

«Да какие же тут могут быть подробности?»

Я нехорошо нахмурился:

— Эй, Кузьма! А мне показалось, что мы договорились!

«Отпустите, ваше высокородие!» — я разжал пальцы, и Кузьма тут же принялся потирать колено. — «Вы неправильно меня поняли: рассказать-то я всё расскажу, но только в толк никак не возьму, что именно я должен рассказывать? Какие еще подробности? Пьет человек! Беспробудно! Какие, ей Богу, тут могут быть еще подробности?»

Я задумался: что за странное упорство? Или Кузьма и не упирается вовсе, а в самом деле не понимает, что от него хотят? Может, он просто глуп?

— Выпивку ему ты носишь? — начал я задавать вопросы, решив, что так окажется и быстрее, и проще.

«Я».

— Как часто?

«Каждый день».

— Один раз в день?

«По-всякому бывает».

— Два раза?

«Бывает, и три».

— Он что же, денег не сразу на всё дает?