Лариса Соболева - Та, которой не должно быть…

– Прости, я не углублялась в дачное преступление, опять сбили девушку насмерть, – разочаровала его Лариса. – Те самые автошутники, придумавшие дурацкую игру. Все службы на ушах… А что конкретно тебя интересует?

– Как продвинулось следствие?

– К сожалению, на нуле.

– Почему на нуле? Неужели нет даже подозреваемых?

– Как тебе сказать…

– Прямо, – усмехнулся Эдгар, поражаясь, как лихо она уклоняется от темы. Сама же согласилась помочь, значит, без лишних вопросов должна рассказать о деле. Его укоризненный взгляд заставил ее развязать язык:

– Крупный конфликт у Плещеева был только с Мирзоевым и Заваровым, это два воротилы в нашем городе. Но в ходе следствия их кандидатуры отпали.

– Почему?

– Мотив у них слабый – спор из-за здания.

– Ты считаешь это слабым мотивом?

– Мирзоев с Заваровым все равно получили б этот кусок, не прибегая к зверским мерам. Через полгода, год, но получили бы.

– Да? И каким же образом?

– Их сетевая конструкция сломала б его. Не понимаешь? Но это просто. Они снижали цены, чего не мог себе позволить Плещеев, к тому же он предпочитал качественные товары. А качество не каждому по карману. Мирзоев и Заваров за счет оборота и дешевых товаров получали и получают бешеную прибыль, они оттягивали покупателей у Плещеева и таких же других предпринимателей. В результате Плещеевы уходят с рынка.

Подумав с минуту, Эдгар недоуменно опустил уголки губ:

– Это все?

– Если исходить из логики, то правомерен вопрос: а почему Жанну оставили в живых? Ну, раз всю семью вырезали, то Жанну, прямую наследницу, тем более должны были… м?

Эдгар завесил паузу, изучая иную Ларису. Откуда появилась холодность, чиновничья надменность? Она как бы влилась в бесцветную массу биороботов, которые не преминут подавить соседа психологически.

– Ау, Эдгар, вернись на землю, – промурлыкала Лариса, улыбаясь.

– Извини, я действительно задумался. Ты сказала: «…прямая наследница». Выходит, у Жанны мотив… Ты полагаешь, она способна на такое?

– Подобные случаи имели место. Что касается Жанны, то доказательств ее причастности тоже нет. Кстати, ты же видел, она немножко неадекватна, особенно когда выпьет.

– Да? Я не заметил. С таким же успехом при желании можно найти мотивы у всех: у того же Сашки… даже у Володьки…

Лариса откинулась на спинку стула, покусывая авторучку, она с намеком вздохнула, что, должно быть, означало: такова наша работа – подозревать. Ей осталось намекнуть, что Эдгар тоже у них на крючке, намек стал бы логическим завершением роли «дамы при исполнении». Это особые женщины. Они стараются установить матриархат, им кажется, так разумней и практичней, на самом деле устраивают комфортабельный мир для себя. Отсюда вывод: Витальке не стоило бы торопиться с женитьбой, но он слеп, как слепы мужчины, потерявшие головы из-за женщин.

– Не буду отнимать у тебя время, – сказал Эдгар, – но еще один вопрос. Перед отъездом я нанял частного детектива…

– Ты? – изумилась Лариса. – Зачем?

– Он должен был расследовать ночной разбой на даче.

– И как успехи?

Ну, вот опять: высокомерие, полное неверие, что кто-то там на стороне способен обойтись без них, асов сыска. Эдгару захотелось поставить на место прокурорскую леди, сделал он это тактично:

– Виновных он нашел бы, но зимой его забили насмерть неизвестные. Выясни, как идет следствие и по делу Ганина Константина Леонидовича. Здесь должны его знать, он проработал всю жизнь в милиции.

– Я соболезную… Хорошо, постараюсь выяснить и о нем, – записала она.

– Тогда до встречи, – поднялся Эдгар, но, сделав всего один шаг к двери, обернулся, встретившись глазами с Ларисой, спросил: – Скажи, кто-нибудь из твоих знакомых сдает жилье? Мне бы, конечно, хотелось поближе к природе.

– У тебя же есть квартира.

– А опыты где ставить? На кухне? Боюсь, однажды подорву дом и сяду в тюрьму, мне нужно пространство. Так как? Насчет жилья?

– Подумать надо… Ой, есть! Мы недавно выезжали на труп – мужик внезапно умер, а теперь выяснилось, его отравили. Так вот, соседка, из понятых, сдает половину загородного дома. У меня ее номер есть, позвонить?

– Конечно.

– Это загородный поселок, – говорила Лариса, выбирая номер на мобильнике. – Место райское, есть ручей, в нем можно купаться… летом, разумеется… Алло!..

– Шикарно! Сногсшибательно! Какая спинка…

Люба трещала бы до вечера, не жалея приятных слов, но, взглянув на Аллу, осеклась. Абрикосовые кружева, обтягивающие достойные формы, тонкий шелк, струящийся по бедрам, и мрачная физиономия… это полный косяк. Улучив момент, Люба украдкой шепнула на ухо подруге:

– Изобрази счастье, а то стоишь, будто проглотила дохлую крысу.

Алла лишь скосила на нее знойные глаза, пылающие протестным огнем, и Люба поняла, что имелось в виду: заткнись. Заткнулась. Но ее бесила постная физия подруги. Никто не тратит бешеных денег на старых баб, тут есть чем гордиться и хвастать, а она… дура!

– Тебе не нравится? – спросил жених, став рядом с зеркалом.

Алла увидела одновременно себя и его, в результате сделала открытие, которое не назовешь приятным. Вот Заваров, он в отличной форме, не то что некоторые: с пивными животами, обрюзгшими рожами, импотенцией в придачу и замашками боксеров (чуть что не так – в глаз кулаком норовят заехать). С другой стороны – черная ведьма в зеркале, нахмуренная, из глаз во все стороны летят электрические заряды (отрицательные), руки сцепила внизу живота замком, плечи подняты… Кто вызывает симпатии? Ответ очевиден, стоит взглянуть на лица продавца и ассистенток, все трое (плюс Любочка) просто полны сочувствия к Заварову.

И все же, всматриваясь в свое мрачноватое лицо, Алла на минуту забыла об этих людях, не подозревающих о причинах ее отношения к предстоящему бракосочетанию. Ничто и не могло ее отвлечь, потому что она видела в зеркале себя не этой Аллой, а метаморфозу: как она молодеет и молодеет на глазах, вот уже ей тридцать пять… тридцать… двадцать шесть. Видела, как сидит она в автобусе «Кубань», который мчится по дороге к границе, у нее жутко болит зуб…

Бросают не только надоевших старых жен, но и молодых, красивых, умных, верных. Муж Аллы решил, что жена и ребенок в переходное время чересчур тяжелый груз для плеч. Поскольку некачественными плечи оказались его, он и удрал, когда она ушла гулять с годовалым сыном. А вот руки у него выросли качественные: он захватил не только свои вещи, его ручки сгребли все деньги, какие были в доме, кассетный магнитофон (страшно модная в те времена штуковина), кое-какие мелочи, которые тоже можно было продать. В общем, удрал, как последний мерзавец, не оставив жене и сыну ни одного шанса на выживание. А записку оставил: «Прости, не ищи. Разлюбил».