Лариса Соболева - Та, которой не должно быть…

– Спасибо на «добром слове», – пыхнул Эдгар. – Мы с тобой знакомы всего ничего, но ты берешься судить о том, чего не знаешь.

– Ха! Ха-ха! Я все знаю. Вижу. Слышу. Чую.

– Видит она, чует… – заворчал Эдгар, чувствуя бессилие перед этой дрянной девчонкой. – Иногда мне кажется, мы с тобой живем пару тысяч лет, за это время ты не научилась любить, не отличаешь настоящее от своего убогого представления о подлинности.

– Не выноси мне мозг, а? Ты в Китае научился трепать языком по-пустому? – Внезапно, как она часто делала, Нина прильнула к нему, погладила по волосам и ласково попросила: – Купи мне чего-нибудь сладкого. И попить. Поторопись, а то я подохну в твоей тарантайке от жажды и голода.

– Давай зайдем в ресторан? – предложил он наиболее правильный вариант утоления голода, тем более что сам был не прочь съесть полноценный обед.

Но Нина! Что за бес в нее вселился! Отпрянув от него, она упала спиной на дверцу, брови свела, ощерилась, как неприрученный дикий зверек:

– Я же ясно сказала: сладостей и попить. Ты глухой? Блин, опять я должна делать, что он хочет! Нет, посмотрите на него: он лучше знает, что мне нужно!

Ему ничего не оставалось, как припарковаться у первого же магазина и накупить всякой дряни в красивой упаковке. Когда он вернулся… дверца со стороны пассажира была открыта настежь, Нины в машине не было. В сердцах Эдгар кинул в урну покупки и поехал искать беглянку.

На улицах осеннего цвета разгуливали осенние люди – лица серые, настроение у них явно серое, одеты в черно-серую одежду. Возможно, так виделись горожане Эдгару, впавшему в уныние после побега Нины. Лучше б он ее не встречал! Она как наказание свалилась. Ее же показать никому нельзя. Когда говорят, что человек непредсказуем, то подразумевают небольшие отклонения от нормы в поведении. В этом смысле Нина сплошное отклонение.

Сашке досталась по завещанию от деда квартира из двух раздельных комнат. Дед был большим любителем книг, их и оставил внуку, не имея других сокровищ. Попав в квартиру к Сашке, Жанна ходила вдоль стен, рассматривая корешки, пока мужчины выясняли, кто есть кто. Ей сложно было представить Алексашку живущим в библиотеке, а книг здесь оказалось многовато. И немножко мебели. Можно сказать, вместо обоев на самодельных полках стояли фолианты, тонкие и толстые тома, брошюры и покеты, зачитанные и новые. Алексашка интеллектуал… вот уж не сказала бы, но если он не выбросил бумажное наследие дедушки, а, напротив, содержит его в идеальном порядке, то оно ему дорого. Интересно, а книжник способен убить?

– Да развяжите же меня, в конце-то концов! – взвыл Кашуба.

Володя принялся распутывать тугие узлы, в то время как Сашка, развалившись в кресле, вытянул скрещенные ноги и пенял тоном зануды:

– Не нравится мне ваше поведение, други мои. После того как Нина ушла к Эдгару, вы все переменились, а после той ночи – на даче – вообще перестали на себя смахивать. Что случилось, а, Вова?

– Не понимаю, о чем ты, – кинул тот через плечо.

– Брось, брось. Ты и Виталька с большим трудом переживали неловкость при встрече со мной. Что же вас не устраивало в себе? Или во мне? Неужели вы считали себя невольными соучастниками? Поэтому ваши потуги придерживаться позиции «все хорошо, прекрасная маркиза» были жалкими, нелепыми, безмозглыми.

– А что мы, по-твоему, должны были делать? – спросил Володя.

– Сам знаешь! – зло бросил ему Сашка. – То, что я описал выше, то есть ваша позиция называется на общечеловеческом языке… может, сам назовешь?

Жанна перевела взгляд на Володю, а он, как ни странно, не раздражался на упреки. Вообще-то Бородин предпочитает мир во всех ситуациях, чего не скажешь о ней.

– Предательством? – догадался он. – Ну, это ты палку перегнул. Скажи, что ты хочешь?

– Хороший вопрос. Прекраснейшая… – повернул голову к Жанне Сашка, – не соблаговолите ли сделать нам бутерброды с колбасой и чай? Все, что вам нужно для этой цели, мисс, вы найдете на кухне. Вы знаете, что такое кухня?

На высокопарный стиль Жанна ответила высокомерной усмешкой, но ушла. Находясь на кухне, где, кстати, тоже был идеальный порядок, нетипичный для одиноких мужчин, она слышала, о чем говорили в комнате, в частности Сашка:

– Отвечу тебе, Вова. Хочу, чтоб дачная ночь завершилась, справедливость восторжествовала, а виновные были…

– Казнены! – крикнула Жанна из кухни.

– Наказаны! – послал ей ответ Сашка. – Как видишь, Вова, мне немного нужно.

– Угу. – Развязав Кашубу, Володя сел на стул у рабочего стола с компьютером. – И ты для торжества справедливости сделал, надо полагать, немало. Может, нашел и виновных?

– Как сказать, как сказать… Давай рассмотрим мотивы? Первый классический, следовательно, примитивный: кому это выгодно? То есть кто и что получил в результате…

Услышав топорный намек, Жанна вылетела из кухни, поставила руки на бедра и выговорила сквозь стиснутые зубы:

– Намекаешь, у меня был мотив?

– А разве нет? – кинул ей встречный вопрос Сашка.

– Вова, держи меня, иначе я его сейчас убью!

Жанна действительно кинулась к полке с толстыми книгами, больше-то нечем убивать Алексашку. На его счастье, Володя всерьез принял угрозу, а то быть бы еще одному трупу в довесок к дачным, он успел перехватить Жанну.

– Ты слышал, Вова, что этот змей отмочил? – зарычала она на манер раненой тигры. – Как только повернулся твой поганый язык…

– У тебя он тоже раздвоенный, – ввернул Сашка.

– Ну и сволочь же ты, Алексашка!

– И ты не галантерейная барышня.

– Хватит! – рявкнул в сторону друга Володя, крепче прижимая извивающуюся Жанну. – Он нарочно тебя дразнит, Жанна, а ты покупаешься.

– Мне что, слова сказать нельзя в своем доме? – ухмылялся Сашка. – Или иметь собственное мнение – прерогатива избранных? Я, между прочим, спасал ее ночью. Вот от этого типа. Который, как мне показалось, хотел убить твою любимую Жанночку.

Тип восстанавливал кровообращение в ногах, растирая щиколотки. Едва о нем зашла речь, Лев решил, что пора бы попрощаться:

– Господа, я с радостью покину этот гостеприимный дом, если вы позволите. И не буду требовать компенсации за моральный ущерб. Парни, мне еще перед женой отчитываться за ночь…

– Ни-ни! – категорично отказал Сашка. – Видишь, она покушалась на меня, а ты свидетель. Без тебя как выжить? С твоей женой я поговорю, предоставлю алиби, так что стихни. А пока можешь ей позвонить, иди на кухню, там тебе никто не помешает.

Остались втроем. И сразу угомонились, словно разыграли неудачный спектакль для Льва, теперь публики в единственном лице нет, посему пропал запал. Но природа паузы была совсем иная. Кто они теперь друг другу? Раньше назывались друзьями, встречались, пили вино, смотрели фильмы, спорили о политике и… и… Много было точек соприкосновения. Теперь между ними образовался вакуум отчуждения, это плотная масса, которую не видно, а сблизиться она не позволяет. Однако небольшая пауза благотворно повлияла на Жанну, она сумела обуздать эмоции, повернулась лицом к Сашке и поинтересовалась, правда, не без желчи в интонации: