Виктория Готти - Кто-то следит за мной

Джуел в сопровождении отца пробивалась сквозь толпу репортеров.

— Миссис Константинос? Вы верите, что ваш муж совершил преступления, в которых его обвиняют?

Тут же раздался голос другого репортера:

— Вы знакомы с Роз Миллер? Как вы можете прокомментировать заголовок в утренней газете? Вы возьмете сторону вашего мужа?

Внутри у Джуел все кипело, но она продолжала улыбаться.

Хотя их семейная жизнь давно уже разладилась, обстоятельства сложились так, что немедленный полный разрыв с Димитрием не входил в планы Джуел. Она, конечно, сдерживалась изо всех сил, но если на экране телевизора появлялась улыбающаяся Роз Миллер, ей хотелось рвать и метать.

— Миссис Константинос, как вы отреагировали, увидев в газете фотографию вашего мужа, целующего Роз Миллер? — прокричал молодой человек и сунул микрофон под нос Джуел, словно рассчитывал получить ответ.

«Скажи я правду, они бы все визжали от восторга», — подумала Джуел. Ей скрутило живот. Как он посмел? Как посмела она? Мисс Идеальная Жена и Мать. Джуел твердо решила, что последней все-таки будет смеяться она. А пока ей не оставалось ничего другого, как спасать лицо — шагать с высоко поднятой головой, плыть по волнам, а не стоять столбом у них на пути, сводить свои потери к минимуму. За три года, прожитые с Димитрием, Джуел видела в нем исключительно охотника, но никак не дичь. Он ставил перед собой задачи и решал их, ни на кого не обращая внимания. Он был центром мироздания. Его работа, его положение, его мнение. Все три года она с этим мирилась, но теперь ее терпение лопнуло. Придет час, и она нанесет ответный удар, да еще по самому уязвимому месту Димитрия. А пока будет дурить ему голову, всячески демонстрируя, что по-прежнему находится у него под каблуком. Он не раз предупреждал ее: «Никаких разговоров с прессой… никаких ответных реплик… не надо лить масло в огонь». Но фотография целующихся Роз и Димитрия все-таки вывела ее из себя. И скоро она ответит прессе. А может, даже даст интервью Барбаре Уолтерс.

На последней ступени Джуел повернулась к репортерам и с достоинством ответила:

— Мой муж ни в чем не виновен. Его оправдают по всем пунктам. Что же касается Роз Миллер, то вы увидели то, чего нет. Она и Димитрий — давние друзья, ничего больше. А вы придумываете всякие небылицы.

Над толпой репортеров повисло молчание. Они жадно впитывали каждое слово, надеясь услышать хоть одну звонкую фразу, достойную превратиться в газетный заголовок.

Джуел гордо вскинула голову, сдвинула солнцезащитные очки на лоб, окинула репортеров пренебрежительным взглядом.

— Все эти обвинения — ложь. Окружному прокурору очень хочется извалять Димитрия в грязи, но ничего у него не выйдет. Что же касается нашей семейной жизни, позвольте заверить вас, что я и Димитрий очень счастливы.

Репортеры бросились к ней, отпихивая друг друга, в надежде вытащить из нее что-то еще. Но Джуел повернулась и вслед за отцом скрылась в здании суда, оставив за порогом микрофоны, камеры, каверзные вопросы.

Флуоресцентная лампа «моргала» под потолком маленькой комнатки, отведенной в зале суда для консультаций подзащитного и адвоката. Димитрий поднялся, выключил лампу. Повернулся к Ивену, сидевшему на складном металлическом стуле.

— Разве ты не видишь, что все было подстроено? — В голосе Димитрия слышались резкие нотки. — Мы… поспорили. Эта фотография в газетах — чушь собачья. Нас просто подставили.

По тону Ивена чувствовалось, что он не верит сводному брату.

— Я доверяю Роз и знаю, что за ней вины нет. Но фото не лжет. Я думаю, что подстроил все ты, чтобы причинить Роз боль. Черт, да ты разом поквитался с нами обоими. Этого ты добивался? Почему ты сказал ей, что я дал тебе билет? Почему ты солгал?

Димитрий покачал головой, вздохнул.

— Ладно, солгал. А что, по-твоему, я мог ей сказать?

— К примеру, правду. Почему ты пришел… как ты достал билет? Ты посмел прикоснуться руками… губами… к моей жене! Я хочу тебя задушить. А вместо этого мне предлагается идти в зал суда и защищать тебя?

Оба молчали. Ивен, чтобы чуть успокоиться, глотнул воды.

— Я намерен просить суд объявить перерыв, чтобы ты смог найти себе нового адвоката.

По злой иронии, буквально накануне он объяснял Роз, почему он не может — они не могут — отказаться от защиты Димитрия. Но произошло это до того, как его брат посмел приударить за Роз.

— Мне не нужен другой адвокат, — отчеканил Димитрий, и его сапфировые глаза яростно сверкнули.

— Неужели ты не понимаешь, как это все выглядит со стороны? — В голосе Ивена слышалась мольба. — Господи, почитатели таланта Роз требуют, чтобы она держалась в рамках приличий. И я не думаю, что люди будут голосовать за человека, жена которого открыто ему изменяет. Надо мной просто будут смеяться. А о моей мечте стать губернатором можно забыть. Надо ли мне продолжать? Тебе необходима эффективная защита. На меня рассчитывать не приходится. Я не хочу, чтобы ты победил. Теперь я уже не на твоей стороне.

— Да перестань, Ивен. Мне, конечно, жаль, что твой карточный домик рухнул. Я ничего не подстраивал. Между мной и твоей женой ничего нет. Мы заспорили… Роз разозлило мое появление на церемонии вручения премий. Я попытался ее успокоить… но… — Димитрий помолчал, потом отвернулся от Ивена. — По правде говоря, Роз сама бросилась ко мне в объятия. Сожалею, что так вышло, но, насколько я понимаю, ответственность за Роз лежит на тебе.

В этот момент открылась дверь, на пороге возникла Джуел. Мгновенно почувствовала наэлектризованность атмосферы.

— Что происходит? — капризным тоном спросила она.

Димитрий мельком глянул на жену, повернулся к Ивену.

— Победа в этом процессе тебе нужна не меньше, чем мне. Я предлагаю забыть об этом недоразумении и сосредоточиться на главном. И помни, ты должен выиграть ради нас обоих.

В присутствии Джуел говорить открыто они не могли, да слов и не требовалось. Оба понимали правоту Димитрия. Главный козырь был у него, и Ивен не сомневался, что при необходимости Димитрий не колеблясь выложит его на стол.

Спустя полчаса все собрались в зале суда: зеваки, репортеры, представители обвинения и защиты. Наконец Кевин Аллен поднялся и подошел к скамье присяжных, чтобы произнести вступительную речь:

— Ваша честь, дамы и господа присяжные, обвинение располагает многочисленными доказательствами, уличающими Димитрия Константиноса в рэкете, отмывании денег, растрате и, возможно, иных противозаконных деяниях… — Кевин окинул взглядом лица присяжных. — Это не преступления, совершенные в состоянии аффекта. Они мотивированы исключительно жадностью и жаждой власти. — Тут он повернулся к Димитрию и продолжал, обращаясь лишь к нему, словно во всем зале они были вдвоем. — Некоторые люди злоупотребляют своей властью и положением. Они воспринимают как должное доход от сделок. И хотят большего. Их воодушевляет сам процесс, они готовы на все ради того, чтобы держать в своих руках рычаги управления, оставаться на самом верху. Они теряют чувство реальности, забывают о моральных принципах. Честолюбие берет верх, подчиняет себе все их мысли и решения. Димитрию Константиносу мало его огромных финансовых успехов. Ему хотелось большего. А методы, которые вели к достижению поставленной цели, никакого значения не имели. — Взгляд Кевина вновь переместился на присяжных.