Виктория Готти - Кто-то следит за мной

Накануне вечером позвонил Димитрий Константинос и попросил ее подобрать гардероб для «подруги». Указания она получила точные: черные вечерние платья от Унгаро, Армани и Валентино; деловые костюмы от Ива Сен-Лорана, Оскара де ла Ренты и Ричарда Тайлера; платья для коктейлей от Виктора Косты, Веры Ванг и Версаче. Еще шесть выходных и десять обычных платьев, пять уличных костюмов плюс аксессуары ко всем платьям и костюмам.

В обувном салоне на четвертом этаже Сюзан отобрала две пары вечерних туфелек от Маноло Блахника, три — от Феррагамо, две пары сапожек от Энн Клайн, четыре пары туфель от Гуччи.

— Отнесите все это в салон Би, — проинструктировала Сюзан молодую продавщицу. — Скажите Глории, что обувь надо немедленно упаковать и подготовить к отправке.

В меховом салоне Сюзан остановила свой выбор на двух соболиных шубах, коричневой от Ревильона и черной от Луи-Ферода. Другая продавщица получила от нее то же распоряжение:

— Отнесите шубы в салон Би. Пусть их немедленно упакуют и приготовят к отправке.

Свое путешествие по универмагу Сюзан закончила на восьмом этаже, в отделе нижнего белья. Оттуда в салон Би отправились три черных ночных рубашки от Валентино, каждая со своим халатом, две женские сорочки от Ла Перлы со спальными курточками, шесть шелковых пижам и три пары бархатных шлепанцев от Натори.

Когда Сюзан появилась в салоне Би, все отобранные ею вещи уже лежали коробках, обернутых золотистой фольгой и перевязанных белой лентой.

«Неплохой результат для двухчасовой работы», — не без гордости отметила Сюзан. Она сняла телефонную трубку, набрала номер, оставленный ей Димитрием Константиносом.

— Все готово, сэр, — доложила она.

— Записывайте адрес, — ответил он.

Мик Джонс задумчиво похлопал Ромео по шее, а потом повел черного арабского жеребца к трейлеру. Мик по праву считался лучшим конезаводчиком Лонг-Айленда. Многие владельцы породистых лошадей, каждая из которых стоила целое состояние, доверяли своих любимцев только ему. Марти, молодая, но опытная помощница Мика, следом вела строптивую гнедую кобылу Джульетту. У трейлеров Джульетта заупрямилась, отказываясь идти дальше.

— Пошли, Джульетта, — буркнула Марти, дергая за уздечку. — Тебя продали за такую фантастическую цену, что я и поделать ничего не могла.

Мик повернулся, виновато взглянул на Марти. Она очень привязалась к Джульетте, последние шесть месяцев каждый день скакала на ней. И он понимал, сколь тяжело прощание. Среди нескольких десятков лошадей его конюшни Ромео и Джульетта были самыми дорогими.

Джульетта фыркала, отказываясь ступить на пандус и подняться в трейлер. Марти выудила из кармана кусочек сахара и, держа его перед лошадью, уломала строптивицу. Потом скормила ей сахар и, утирая слезы, посмотрела на Мика.

— Почему он выбрал именно Джульетту?

Мик тяжело вздохнул.

— Желания мистера Константиноса — закон. Что он хочет, то и получает. А у тебя будут другие любимицы, Марти.

Когда трейлеры отъехали, Мик мысленно вернулся к утреннему разговору с Димитрием Константиносом. Откровенно говоря, он не хотел расставаться с этими лошадьми, но Димитрий твердо стоял на своем: черный арабский жеребец и гнедая английская кобыла чистых кровей. Все прочие предложения Мика отметались с ходу. Оставалось только гадать почему.

После того как в конце восьмидесятых Феруччи закрыл свой магазин, аналогичного бутика для девочек-подростков так и не появилось. Однако они не остались без внимания. Кристина Муллен пошла даже дальше: в ее магазине продавались не только одежда и обувь, но и многие другие товары, призванные удовлетворить вкусы юных отпрысков из богатых семей. Вот и мистер Константинос заказал здесь одежду и спальню для одиннадцатилетней девочки вместе с новейшим музыкальным центром, цифровым телевизором с огромным экраном и компьютером последней модели. На доставку и установку Муллен получила сорок восемь часов и теперь очень спешила, опасаясь не уложиться в отпущенный срок.

Стоу, городок с двухсотлетней историей, предлагал своим гостям магазины, картинные галереи, маленький музей, романтические бистро и, разумеется, прекрасные горные склоны. Главную улицу запрудили туристы, все в теплой зимней одежде и с толстыми шарфами на шеях. Роз приехала в город загодя и теперь, убивая время, оставшееся до телефонного звонка, гуляла по заснеженной Главной улице. Постояла у местной церкви, полюбовалась на витрины магазина «Шоу», «Ярмарки Вэл», «Дома Кларка Ньютона». Все они стояли на месте отеля «Гора Мэнсфилд», известного как «Большой отель». Теперь от него осталась только конюшня. Сам отель снесли в 1953 году, а на его месте построили магазины.

До звонка Джону у Роз оставалось еще полчаса.

В магазине «Шоу» воздух благоухал ванилью. Роз прогуливалась среди стеллажей с товарами, характерными для супермаркета маленького городка: бакалея, скобяные товары, одежда массового пошива, мыло, косметические средства, местные сувениры, корзинки для подарков. Роз выбрала стеклянную лошадку и маленькие серебряные серьги. «Алексис это понравится», — решила она. Оплатила покупки, попросила, чтобы их завернули в красивую розово-белую бумагу, и сунула под ленту открытку:

«Моей дорогой Алексис!

С любовью и поцелуями.

Мамик».

Прежде чем выйти из магазина, спросила пожилую женщину, сидевшую за кассовым аппаратом:

— Где тут ближайший телефон-автомат?

Женщина взглянула на нее поверх очков.

— В гостинице «Зеленая Гора». Вниз по улице, в пятидесяти футах.

— Благодарю, — кивнула Роз.

Пошел легкий снежок. Роз прижимала купленные подарки к груди. Они ее успокаивали: еще одна ниточка, связывающая ее с дочерью. Но чувство одиночества не проходило, некуда было деться от душевной боли.

По пути к телефону Роз прошла мимо бистро, обратив внимание на молодую пару, обнимающуюся у двери. Они никого не замечали, словно остались одни во всем огромном мире. И Роз поняла, что для них действительно никого не существовало. А потом вспомнила, что когда-то испытывала те же чувства, и теперь уже другая боль, боль утраты, пронзила ее. Одного взгляда на любовную парочку хватило, чтобы ее потянуло к Димитрию. Дрожащей рукой она набрала номер Джона. Три гудка, потом его голос. Вместо привычного «Детектив Фальконе» она услышала: «Аллё».

Она сжала трубку.

— Он здесь?

— Да, Роз. Минуточку, — донеслось до нее после паузы.

В голосе Фальконе звучала неприкрытая тревога, поскольку, с одной стороны, он сочувствовал Роз, а с другой — перед ним стояла задача уберечь ее. Но Роз не верила, что Димитрий убийца, она любила его, жить без него не могла. Возможно, она отчаянно цеплялась за прошлое или, уйдя от Ивена, хотела найти себе новую опору.