Клод Жост - Иллюзии успеха

— Почему не назавтра, а только через день?

— Что вы — назавтра… Когда меня привезли оттуда утром, я была просто полумертвая… Целые сутки приходила в себя…

— Шарль Вале отказался вас принять?

— Да сколько б я ни приходила, его никогда не оказывалось дома. Я уж и записку консьержке оставляла, писала, чтоб позвонил. А он не звонил. Ждала, ждала… Несколько дней прошло. Ничего! Тогда я опять туда пошла, но уже в восемь утра… — Она стиснула руки так, что суставы побелели. — Я была как ненормальная. Ей-богу, если б консьержка не помогла ему со мной справиться, я б ему выцарапала глаза! Вот…

Тьебо поднялся, прошелся по комнате.

— И вы собирались все это рассказать журналистам?

Взгляд, который Дженни подняла на комиссара, заставил его пожалеть о вопросе.

— Я такая, какая есть, господин комиссар. Может, и ничего особенного, в ваших глазах, но у меня еще осталось немножко стыда. Ребятам из «Стар» я, конечно же, как смогу — расхвалю Шарля…

— Простите меня, Дженни. Пожалуйста.

— Да ладно, ничего, господин комиссар.

— Последний вопрос. Где вы были позавчера между 21.30 и 22 часами?

Печаль отступила, кошачья мордочка просияла.

— Здесь, господин комиссар, и не одна… — Нежным голоском, в котором чувствовалось некоторое волнение, Дженни уточнила: — Его зовут Марк Бюржье, он работает в кафе-театре «Железный горшок», и как раз позавчера у него был выходной.

В коридоре следственной части было людно. Проходили подозреваемые в сопровождении охраны, беседовали с адвокатами обвиняемые, мелькали секретари суда с папками дел…

Тьебо заметил Мобера, секретаря Делорма, и остановил его.

— Ваш патрон доступен для обозрения?

— Да, если вы пройдете к нему сейчас же. Он только что покончил с одним клиентом и через десять минут возьмется за другого.

— Иду!

Комиссар постучал в дверь Делорма и вошел, не дожидаясь ответа.

— Мое почтение, господин следователь! Мобер сказал, что у вас образовалась пауза, и я поспешил этим воспользоваться.

— Вот и хорошо. — Порывшись в папках, следователь, наконец, достал нужную и вытащил оттуда два перепечатанных на машинке листка. — Признайтесь, дружище, вы меня не слишком избаловали за двое суток… Как у нас дела?

Это «у нас», как всегда, порадовало Тьебо. Он особенно ценил в следователе именно эту манеру говорить «мы», сразу обозначая и свою долю ответственности за успехи и поражения.

— Продвигаемся крайне медленно, — сообщил комиссар, вешая плащ на крючок. Сделав это, он, по привычке, уселся на стол секретаря, свесив ноги, и сразу же поинтересовался, внюхиваясь в сладковатый аромат дымка, поднимающегося из трубки следователя:

— Что, новая смесь?

— Мой рецепт еще не вполне дозрел: пока такое ощущение, что курю сахар… Хотите попробовать?

— Ни за что на свете!

Тьебо вдруг вышел из неподвижности, соскочил со стола и принялся мерить шагами кабинет, зажав трубку в зубах.

— Что вам удалось узнать о жертве? — спросил Делорм, усаживаясь поудобнее.

— Сейчас удивлю вас, господин следователь, но здесь оказался тот редчайший случай, когда я не испытываю к ней ни малейшего сочувствия! Не говоря уж о симпатии…

Делорм удержался от вопроса.

— Сущность Шарля Вале сегодня довольно жестко определил один актер, которого я допрашивал утром. «Сутенер от искусства»! По-моему, очень подходит.

Тьебо стал вкратце пересказывать следователю содержание своих разнообразных бесед, представляя действующих лиц и вводя их в контекст без снисхождения, но и без пристрастий. Следователь внимательно слушал, делая время от времени какие-то пометки, — очевидно, чтобы не забыть вернуться позже к затронутой теме.

Преимущество Делорма по сравнению с другими состояло в том, что можно было распространяться о характерах людей, об их поступках с уверенностью, что тебя не просто слушают, но и слышат.

Тьебо расхаживал по кабинету, взмахивая время от времени трубкой, чтобы подчеркнуть какую-нибудь деталь или черту характера.

— Что бросается в глаза в историях Дженни Сен-Клер и Робера Дени, так это абсолютная идентичность подхода к ним со стороны Красавчика Шарля. Вале наобум не действовал, он подбирал себе подопечных с искусством опытного барышника. В обоих случаях, заметьте, он оказывался тут как тут в самый подходящий момент! У Дженни после «Прекрасной Елены» ничего не намечалось, аналогичный вариант у Робера Дени. После фильма — ровным счетом ничего! Сколько в Париже актеров и актрис, которые мечтали бы спустить с него шкуру? Если учесть его образ жизни, его страсть к покеру… Таких должно быть множество! И вполне вероятно, что его рэкет продолжался долго… Откуда же начинать поиски?

Начав снова маршировать по комнате, он продолжил:

— А взять его всемогущество… Если верить Роберу Дени, Красавчик Шарль мог пустить ко дну кого угодно, благодаря своего рода сети со многими ответвлениями… В рабочее время — пресс-атташе «Ривьера-продюксьон», на досуге — импресарио, организатор гала-представлений, имиджмейкер кандидатов в депутаты и, к тому же, сводник по случаю! Добавьте сюда: лыжник зимой, яхтсмен летом и пилот по воскресеньям. Ах, да! Еще и гольф, и конный спорт… Не говоря уж о табунах послеобеденных девиц — как бойко он перескакивал с одной на другую! Все? Опять не все! Совсем забыл! В довершение картины — роман с красивой женщиной, не принадлежащей к его кругу! Теперь вы знаете столько же, сколько я сам. То есть не так уж много…

— Роман — это Сандра Левассёр?

— Да, и тут я прокололся, господин следователь.

— Не будем об этом. И оставим в стороне, что она красивая женщина. Что она вообще такое?

— Поди знай! Если она сознательно ведет себя так, то почему?

— Система самозащиты, не хуже всякой другой. Если она женщина еще и умная, да к тому же с интуицией, а такое с умными женщинами случается часто, — она почувствовала в вас противника. С этой минуты, ощущая, что слишком слаба, чтобы следовать за вами на вашу территорию, она прибегает к такому, я бы сказал, методу борьбы с пожаром: вот она сама, вот ров с водой, а вот вы!

— Не знаю, не знаю… Будь Сандра такой, как вы говорите, если б она убила Красавчика Шарля, то подсунула бы мне железное алиби.

Делорм с сомнением покачал головой.

— А может, его отсутствие как раз и есть последний аккорд так сказать, клеймо мастера?

Тьебо принял игру.

— Допустим. Мотивы Сандры?

— С чего вы взяли, что их связывала только постель? Вот уже несколько лет живопись, не говоря уж о галерейном деле, — среда сплошных скандалов! — Следователь увлекся, сообразив, что выдвинул версию, которой нельзя пренебречь. — У Красавчика Шарля были большие расходы… Возможно, он тряс Сандру, а ей надоело раскошеливаться. Этим можно объяснить и то, что вы не застали ее распухшей от слез на следующий день после внезапной смерти любовника…