Андрей Бондаренко - Ремарк и оригами

— Вот, ещё! — возмущённо фыркнула почтенная дама. — Я, что же, не смогу отличить нормальных людей от покойников? У мистера Толстяка…. То есть, у старика Томаса, лицо — синюшное-синюшное. И глаза открытые и неподвижные. Ресницы совсем не моргают…. А вертихвостка Джуди — вообще. Вся-вся в кровищи, и чёрная рукоятка кинжала торчит, — ткнула наманикюриным пальчиком в солидную левую окружность собственной груди.

— Нельзя показывать на себе, — пожурил Роберт. — Беду накликать — раз плюнуть.

— Ой, правда? Без шуток? А я и не знала. Прости меня, Господи, больше никогда не буду…. Рассказать вам, старший инспектор, как оно всё было?

— Конечно. Только, пожалуйста, поподробней.

— А нет никаких особых подробностей. Всё случилось очень просто и буднично. Сижу это я в своём любимом кресле, смотрю телевизор. Никого не трогаю. Вечерние новости передавали по Шестому каналу. И, вдруг, за стеной…. Там, как раз, и располагается гостиная этих богатеев Смит-Осборнов. Причём, как легко определить по долетающим звукам, с настоящим караоке и домашним кинотеатром. Это малышка Джуди, позабыв про совесть и стыд, регулярно развлекается со своими приятелями-шалопаями. То есть, развлекалась. Извините…. Продолжаю. И, вдруг, за стеной страшно загремело и загрохотало. Ну, словно бы огромный книжный шкаф, забитый под самую завязку тяжелеными фолиантами, грохнулся на пол. У меня в буфете даже вся посуда жалобно задребезжала, а ещё и портрет Алена Делона (в молодые годы), упал с трюмо…. Ну, думаю, так не пойдёт. Надо обязательно разобраться с мистером Толстяком. Сколько же можно терпеть все эти шумные безобразия? Выхожу, значит, на лестничную площадку, а дверь в соседнюю квартиру приоткрыта. Зашла, конечно, к Смит-Озборнам. Зашла и увидела…. Трупы увидела. Ещё перепархивающие бумажные самолётики…. Вернулась на лестничную площадку. Санти позвонила и стала охранять место преступления от посторонних. Вот, например, от таких, как этот подозрительный тип с мерзкой лошадиной физиономией.

— Кха-кха-кха, — возмущённо закашлялся Поспишил. — Ну, знаете ли…. А о каких бумажных самолётиках вы, мадам, толкуете?

— О каких надо, мужлан неотёсанный, о тех и толкую. Сперва, господин Лошадник, выучи наипростейшие правила вежливости, а уже после этого и обращайся с вопросами к приличным женщинам…

— Отставить, — велел Роберт. — Прекращайте, господа и дамы, дурацкую пикировку…. Значит, так. Вы, миссис Заубер, оставайтесь здесь: бессовестных зевак отгоняйте прочь, а также встречайте представителей полиции и медицины. А мы с доктором…. Кстати, господин Лош…. Извините, уважаемый. Короче говоря, а у вас при себе имеются какие-либо документы? Удостоверение личности, например? Или же водительские права?

— Пропуск на работу подойдёт? Он с фотографией.

— Давайте…. Эге, американский широкопрофильный медицинский холдинг с мировым именем. Главный анестезиолог. Внушает…. Пойдёмте, док, взглянем — что там и как.

— Из холла сразу поворачивайте в правый коридор, — любезно подсказала скандальная дамочка. — Там она и будет, шикарная гостиная.

— Спасибо за важную информацию, миссис Заубер. А также за бесценную помощь, оказанную следствию. Вы — кладезь самых разнообразных талантов и достоинств…. Доктор, за мной. И давай-ка перейдём на нормальное общение, безо всяких там официальных сюсюканий и аристократических экивоков…

В просторном, почти квадратном холле, благодаря включённой пятирожковой люстре, было очень светло.

— Ой, ч-что это? — хриплым и чуть подрагивающим голосом спросил Поспишил. — Почему они…ш-ш-шевелятся?

— Кажется, японские бумажные журавлики, — невозмутимо пожав плечами, сообщил Роберт. — Десятка два с половиной. Сложены из разноцветных бумажных листов и беспорядочно разбросаны по эвкалиптовому паркету. Совершенно, на мой частный взгляд, ничего страшного…. Почему они шевелятся? А иногда даже, отрываясь от пола на несколько сантиметров, перемещаются с одного места на другое? Так бумага-то очень тонкая и почти невесомая, а по квартире сквозняки гуляют…. Ладно, господин эскулап, поворачиваем в правый коридорчик. Только осторожней шагай, чтобы хрупких бумажных птичек не передавить…

Через несколько секунд они оказались в гостиной Смит-Осборнов.

«Солидное и богато-обставленное помещение», — мысленно прокомментировал увиденное Роберт. — «Элегантная стильная мебель. Наборной паркет ценных пород дерева. Картины в позолоченных рамах на стенах. И с профессиональным караоке миссис Заубер не ошиблась. И с навороченным домашним кинотеатром…. Теперь по делу. Возле широкого дивана, облицованного дорогой тёмно-кремовой кожей, лежит рыжеволосая женщина в летнем сарафане. Подол слегка задрался, обнажив смуглые коленки. Из груди торчит чёрная рукоятка ножа. Одежда, руки и плечи испачканы в крови. Да и на полу хватает бесформенных красно-бурых луж. А ещё и бумажных японских журавликов — и на диване, и на мёртвом теле, и в кровавых лужицах…. Это мисс Джуди? Не стоит, пожалуй, торопиться с выводами — лицо полностью закрыто густыми волосами…. Теперь о мистере Толстяке. Да, цвет лица — характерно-синюшный. И никаких ран на теле не наблюдается. Может, у него — просто-напросто — инфаркт приключился? Ага, брелок с ключами зажат в кулаке правой руки. Навевает…».

— Что же это такое? Ик! Почему? — потерянно забормотал стоявший рядом Поспишил. — Ведь, уже столько лет прошло. Ик…

— Прекращай, док, истерить, — велел Роберт. — Я всё понимаю, мол, погибли друг и его дочка. Но и ты — не юноша нежный, а матёрый мужик с холодно-льдистыми глазами. Давай, успокаивайся уже. Подёргай-ка себя за нос. Ещё подёргай. Сильнее…. Молодец. Ну, как? Полегчало?

— Ага, отпустило.

— Тогда нужен твой совет.

— Помогу, конечно.

— Есть у меня, док, некие предварительные намётки. Слушай…. Допустим, старина Томас приходит домой, звонит в дверной звонок, а ему никто не открывает. Тогда он достаёт из кармана ключи, отпирает замок, распахивает дверь, заходит в квартиру. И тут слышит, что в гостиной стонет женщина. Мистер Толстяк тут же, даже не заперев входную дверь, бросается в гостиную. Видит там смертельно-раненую дочку и, заполучив острый сердечный приступ, умирает. Ну, и девушка — за ним следом…. Как тебе такая версия?

— Не знаю. Не уверен…

— В чём — не уверен?

— Во многом, — громко сглотнув слюну, признался Поспишил. — Можно, я подойду туда? — указал рукой в сторону дивана.

— Подойди, — разрешил Роберт, а про себя засомневался: — «Нетипично, всё-таки, ведёт себя мистер Лошадник. Для опытного врача-анестезиолога, я имею в виду…. Или же он, вовсе, и не нервничает, а чего-то смертельно боится? Или же кого-то? Интересное кино…».