Джеймс Чейз - Минутная слабость

Помолчав, она добавила:

— Ради моего мужа я способна отдать жизнь.

Харди уперся хмурым взглядом в потолок. Почему не жениться? Почему не завести даже пару малышей?

Внезапно успокоившись, он усмехнулся.

— О’кей, Мопсик, если ты этого хочешь, — сказал он. — Это не самое худшее, что может случиться со мной. Возможно, это вовсе не плохая идея. О’кей, как только эта история закончится, мы поженимся.

— Умерь свой энтузиазм, — сказала Джина и засмеялась.

Она шла к этому моменту, готовила его последние три недели.

— А как я должен себя вести? — спросил Харди. — Поджечь квартиру?

Радостно завизжав, Джина вскочила с кресла и бросилась на Харди; бокал вылетел из ее руки.

В этот самый миг стройная юная ямайка подошла сзади к дому Харди. Она двигалась быстро и бесшумно; никто не увидел, как она осторожно открыла дверь, которая вела к конторке консьержа. Она шагнула в коридор, закрыла дверь и прислушалась. В конторке консьержа было темно. Дверь в дальнем конце коридора была приоткрыта, сквозь щель в него проникал свет. Словно черное привидение, девушка скользнула к лестнице. Консьерж громко закашлял. Прижавшись к перилам лестницы, она замерла и поглядела на консьержа, читавшего спортивную газету, которая лежала перед ним на столе. Не отходя от перил, девушка незаметно прошмыгнула мимо пожилого человека.

На лестничной площадке второго этажа она вызвала лифт. Войдя в кабину, нажала кнопку восьмого этажа, над которым располагался пентхаус Харди. Пока лифт поднимался, девушка раскрыла сумочку и вытащила из нее нож-выкидуху. Надавила на кнопку, и из ручки выскочило длинное блестящее лезвие. Кабина остановилась, двери раскрылись. Прижав нож к бедру, чтобы оружие не было видно, девушка вышла из лифта, замерла, прислушалась. Ничего не услышав, стала подниматься по лестнице. Когда она добралась до конца лестницы, невысокий крепыш, в котором легко можно было узнать полицейского, направился по коридору в сторону девушки.

— Эй, ты! Куда идешь? — рявкнул полицейский; увидев перед собой юную ямайку, он потерял бдительность.

Нож блеснул в воздухе и вонзился в горло полицейского в тот момент, когда его рука потянулась к кобуре. Он упал на четвереньки и захрипел. Девушка стремительно подбежала к нему и, подняв свою массивную сумочку, с размаху ударила ею полицейского по голове.

Мо — а это был он — остановился и посмотрел на агонизирующего человека. Нагнувшись, вытащил нож, обтер лезвие о плащ жертвы и убрал оружие в сумочку. Затем вытащил револьвер и быстро прошел мимо убитого им полицейского к входной двери пентхауса. Нажал кнопку и замер в ожидании; его парик чуть съехал набок, десны обнажились в ухмылке.

— Идиотка! Посмотри, что ты сделала с моим виски! — закричал Харди.

И тут он услышал, как зазвенел дверной звонок.

Джина замерла и посмотрела на Харди. Он приподнялся, скинул ноги с кровати и влез в свой халат.

— Кто это? — спросила Джина, недоуменно округлив глаза.

— Легавый, — с отвращением в голосе произнес Харди. — Готов поспорить, он будет клянчить выпивку.

Харди шагнул к двери спальни.

— Ли! Постой! Разреши мне!

— Успокойся! — раздраженно сказал Харди. — Что ты волнуешься? Мы окружены проклятыми фараонами.

Он направился в прихожую. Прозвучал второй звонок.

— Ли! — закричала Джина, услышав, что Харди отпирает замок. — Ли!

Грохот трех револьверных выстрелов наполнил пентхаус. Наступила тишина, которую нарушил звук упавшего тела.

Джина закрыла глаза. С воплем бросилась на постель лицом вниз.

В подъезде около лифта Мо ждали двое полицейских. Чтобы убить его, потребовалось пять пуль. Он умер с насмешливой гримасой на физиономии, со съехавшим на затылок париком, в цветастом платье, задравшемся на черных бедрах.

Утром следующего дня за несколько минут до восьми часов Вал удивила швейцара отеля «Спэниш Бэй», выйдя на веранду в брюках, лифчике и с большой пляжной сумкой. Он поспешил к Вал. Девушка натянуто, вымученно улыбнулась.

— Решила поплавать пораньше, — сказала она, отдавая ему сумку. — Сейчас весь пляж будет принадлежать мне одной.

Швейцар, привыкший к причудам богачей, кивнул Вал. Он проводил взглядом отъехавшую машину, пожал плечами и вернулся к дверям гостиницы.

Вал ехала по дороге, тянувшейся вдоль длинного пляжа, пока отель не скрылся из виду. Она поставила автомобиль на обочину, затем, взяв сумку, направилась к воде по высоким песчаным дюнам. Наконец она оказалась в укромном месте, где никто не мог ее видеть.

Она бросила сумку и принялась собирать сухие ветки, валявшиеся неподалеку. Скоро она набрала приличное количество древесины. Вал вытащила из сумки бутылку с жидкостью для заправки зажигалок и газету. Облила бумагу горючим и сунула ее под хворост. Затем извлекла залитую кровью куртку Криса. Обрызгала ее жидкостью. Положила куртку на хворост. Зажгла спичку и бросила ее на куртку.

Пламя вспыхнуло и загудело; Вал успела отскочить в сторону. Она стояла и смотрела на костер. За несколько минут куртка превратилась в серый пепел; ветер начал разносить его по берегу.

Убедившись в том, что от куртки не осталось ничего, Вал сняла брюки и в лифчике и трусиках побежала к океану.

Поплавав десять минут, она вышла из воды и снова посмотрела на следы костра. Увидев еще раз, что куртка полностью сгорела, она сняла с себя купальный костюм, торопливо обтерлась полотенцем, надела майку и брюки. Через четверть часа Вал уже была в отеле.

Она просидела в своем «люксе» до одиннадцати часов, затем, надев простое белое платье и сандалии, поехала в лечебницу.

Доктор Густав принял ее в своем кабинете.

— У меня есть для вас новости, — сказал он. — Сегодня приезжает доктор Циммерман. Возможно, вы о нем не слышали, но он считается лучшим в мире специалистом по психическим заболеваниям. Я писал ему о вашем муже. Циммерман полагает, что окажется в силах помочь мистеру Барнетту. Его состояние и так уже улучшилось. Он медленно поправляется, но Циммерман считает, что небольшая операция завершит процесс излечения. Он настроен оптимистически, но я все же не рекомендую вам обольщаться. Исход такой болезни непредсказуем. Однако я убежден, что доктор Циммерман не навредит вашему мужу; он может только помочь ему.

Вал сидела неподвижно, сжав руки на коленях.

— Решение должна принять я?

Густав улыбнулся.

— Нет, я уже поговорил с вашим мужем. Он хочет, чтобы ему сделали операцию. Конечно, я советуюсь с вами, но поскольку он высказался за операцию, вы не несете никакой ответственности.

— Я не боюсь ответственности, — заявила Вал. — Что случится, если операция окажется неудачной?

— По словам Циммермана… ничего. Я согласен с ним. Это не та операция, которая может либо исцелить больного, либо убить его. Ваш муж окончательно выздоровеет или останется в своем теперешнем состоянии.