Джон Кризи - Убить или быть убитым

— Да. Пат, разве ты ничего не знал об этом?

— Абсолютно ничего!

Последовало молчание. Напряжение уменьшилось, хотя ни один из них не пошевелился и не произнес ни единого слова.

Она придвинулась поближе.

— Прости меня, Пат.

Позже, засыпая, он мог не торопясь подумать о многих вещах, и прежде всего о связке ключей, которая лежала сейчас в ящике тумбочки. Ему следовало бы отдать их полиции, но не лучше ли, если он придержит их у себя и сам попробует разобраться?

Когда он проснулся, птицы шумно приветствовали рассвет, но он уже давно привык к птичьему гомону, и это нисколько не беспокоило его. Он не слышал ничего, что могло бы разбудить его, и посмотрел на дверь.

Она тихо открывалась! Доулиш следил за ней из-под опущенных век.

Он лег так, чтобы иметь возможность быстро спрыгнуть с постели.

Вдруг он увидел на двери руку, тонкую белую руку.

Он лежал не шевелясь, когда в комнату заглянула девушка.

Ее темные волосы были взъерошены, взгляд тяжелый, как всегда после ска со снотворным. Она была одета.

Девушки тихо вошла в комнату, не сводя глаз с него и Фелисити, подошла к его одежде, которая висела на стуле у задней спинки кровати, и, бросая тревожные взгляды на спящих, начала что-то искать в карманах, но что?

Она не нашла того, что искала.

Если бы у нее были чуть-чуть поярче губы да получше косметика, она была бы даже привлекательной — больше чем хорошенькой, почти милой. Ока была среднего роста, платье хорошо сидело на ней, хотя и было немного тесновато. Она подошла к туалетному столику и открыла верхний ящик. Заглянув в него, девушка подошла к изголовью кровати и открыла ящик тумбочки: звякнули ключи. Он заметил, как у нее от страха перехватило дыхание.

Девушка в последний раз испуганно оглянулась и закрыла за собой дверь. Доулиш вылез из постели и дотянулся до халата.

— Сколько времени? — сонно спросила Фелисити.

— Еще рано. Я ненадолго, — прошептал Доулиш.

Он вышел на лестничную площадку и, перегнувшись через перила, увидел темную голову девушки, которая спускалась по лестнице. Бесшумно и быстро он стал спускаться вниз, незамеченный, добрался до комнаты для гимнастики и, пока девушка возилась с засовами и цепочкой, проскользнул в нее. Открыв окно, он спрыгнул на клумбу и побежал к крыльцу. Около калитки виднелся шлем полицейского, больше никого поблизости не было.

Он был уже у крыльца, когда входная дверь открылась и появилась девушка. Она оставила дверь открытой и заметила его, подойдя к крыльцу. Тут она тихо вскрикнула и бросилась бежать.

Доулиш весело улыбнулся:

— Эй! Доброе утро! И какое прекрасное утро! Как вы себя чувствуете? — Он схватил ее за руку и почувствовал, как она дрожит. — Может быть, отдохнете?

Она была совсем молодая, не старше двадцати — двадцати пяти лет. У нее было волевое лицо, твердый подбородок и темно-карие глаза; она была невысокого роста — голова ее не доходила ему до плеча.

— Вы бы лучше выпили чаю, — сказал Доулиш.

Он положил руку ей на плечо, резко повернул ее — она не сопротивлялась — и повел в холл, а затем по коридору в кухню. Доулиш наполнил электрический чайник и включил его. Девушка стояла у двери, все еще испуганная, и прижимала руку к груди, как бы стараясь защитить ключи.

— Почему, почему они сделали это? — беспомощно спрашивала она.

— Полиция выяснит.

— Полиция! — выражение презрения на ее лице сделало его еще более жестким. — Если бы полиция что-нибудь могла, Мик не был бы…

Сочувственно наклонив голову, Доулиш сказал:

— Садитесь. Я принесу печенье.

И вышел в кладовую.

Это была не просто кладовая, а большая комната для хранения продуктов с еще одной дверью, которая открывалась в коридор, ведущий в кухню. Он взял с полки банку и, снимая крышку, уронил ее. Раздался звон. Затем он вышел в коридор и направился к задней двери. Он добрался до нее на секунду раньше девушки, и снова она столкнулась с его мощной фигурой.

На этот раз Доулиш резко заговорил:

— Так не пойдет. Даже если бы ты захотела провалиться сквозь землю, полиция помешала бы тебе. И даже если бы тебя отпустили, они все равно следили бы за тобой. Рано или поздно им захотелось бы узнать, почему ты убегаешь. Так почему ты убегаешь?

— Вы… вы не имеете права держать меня здесь.

— Полиция имеет. Их интересуют все подозрительные действия, когда речь идет об убийстве. Если ты убежишь сейчас, они могут подумать, что ты что-то знаешь об этом. Например, имя убийцы.

— Я не знаю!

— Но ты знаешь много такого, чего не сказала им. Может быть, у тебя есть основания скрывать что-то от них. Что это, Хелен?

— Ничего! Вы не имеете права держать меня здесь.

Бросившись в сторону и с силой толкнув его, она попыталась убежать, но ошиблась в выборе стороны. Это была его правая сторона. Он сгреб ее за талию здоровой правой рукой и приподнял.

— Отпустите меня!

Она билась в его объятиях, пытаясь ударить по лицу, но он крепко держал ее, потом сжал еще сильнее, так, что у нее перехватило дыхание, и она перестала сопротивляться.

— Попозже, — сказал Доулиш.

Воспользоваться левой рукой было не так просто, но ему это удалось, и, прежде чем она поняла, что происходит, он перевернул ее вверх ногами. Теперь ее ноги, обтянутые нейлоном, болтались перед его лицом. Он откинул голову назад. Она била кулаками по его ногам, ее волосы разметались по полу. Он осторожно встряхнул ее Два-три раза, и ключи со звоном упали на пол. Затем он поставил ее на ноги. Она вырвалась от него и прижалась к стене, щеки ее пылали. Блузка выбилась из-под юбки и задралась вверх. Доулиш протянул руку и поправил ее. И тут он услышал голос Фелисити:

— Очень мило. Может быть, лучше это сделаю я?

Девушка задыхалась от негодования, пока Фелисити приводила в порядок ее одежду и убирала волосы с лица. Ее карие глаза горели злобой и досадой.

Ключи лежали у ног Доулиша.

— Что все это значит, Пат? — со сдержанным достоинством спросила Фелисити. — Новый способ усмирения?

Вдруг девушка бросилась на Доулиша, нанося удары по лицу и ногам, что заставило его отступить. Тогда она набросилась на Фелисити, которая отскочила в сторону. Тут она быстро нагнулась и потянулась за ключами, но не успела схватить их: огромная нога Доулиша накрыла их. У нее больше не было шанса забрать ключи. Она отступила назад и снова с истерическим криком, яростно набросилась на Доулиша. На этот раз Фелисити схватила ее за руку, резко дернула и с силой ударила по лицу.

— Отдайте ключи! Они мои, отдайте мне их!

Лицо ее было бледным, только два красных пятна пылали на щеках. Глаза были дикими, она вся тряслась, размахивая крепко сжатыми кулаками. Она вырвалась из рук Фелисити и с новой силой бросилась на Доулиша. Фелисити схватила ее за волосы, повернула к себе лицом и ударила еще раз !.