Наталья Солнцева - Эликсир для Жанны д’Арк

– Она отказалась, – помрачнел Сергей. – Н-наотрез. У моей жены скверный характер.

– Поэтому я предпочитаю холостяцкую жизнь.

Лавров неотступно думал о Федоре. Куда тот исчез? Прозорин же будто нарочно мешал ему отправиться следом за «монахом». Он сидел напротив, пил и пытался вывести собеседника из себя.

Сыщик поискал глазами Орешкина, который мог бы прийти ему на помощь и избавить от назойливого визави. Но администратор, как назло, не появлялся в зале. Не было видно и Вари.

«Вероятно, любезничают где-нибудь, – с досадой подумал Роман, улыбаясь и кивая Прозорину, который нес пьяную околесицу. – Орешкин своего не упустит».

– Вы не слушаете!

– Отчего же? – спохватился Лавров. – Я весь внимание.

Он бросил быстрый взгляд на часы, прикидывая, сколько уже отсутствует Федор-Франческо. Прошло минут двадцать, не меньше.

– Вас что-то беспокоит? – ухмыльнулся хозяин «Дубравы». – Вы нервничаете.

– Разве? Вам показалось.

– Выпейте со мной. Расслабьтесь. Что вы напыжились? – Прозорин медленно качал головой, сплетая и расплетая пальцы. Казалось, он просто в кайфе от происходящего. – Признайтесь, вы не коллекционер, – вдруг брякнул он. – Вас интересуют не книги, а… что-то д-другое.

– Вот, как? И что же?

Зять Туровского наморщился и сдвинул брови.

– Моя ч-частная жизнь, к примеру. Моя жена. Мой дом. Моя л-лаборатория, наконец. Я угадал?

– Попали в точку, – не стал отрицать Лавров. – Я весьма любопытен. А вы интересный экземпляр мужской породы, Сергей Кирилыч. Фехтуете, разводите лошадей… увлекаетесь алхимией. Небось умеете разговаривать с духами леса и реки. Я видел ваше Дерево Фей!

Он прощупывал почву, чтобы понять, насколько Глория приблизилась к разгадке. Произведенный эффект превзошел ожидания.

Прозорин побагровел. Хотя его лицо и так раскраснелось от водки, теперь оно приобрело свекольный оттенок, глаза выпучились, усики поддернулись.

– Что вы м-мелете? – злобно процедил он. – Какое дерево? Вы бредите, милейший!

– Дерево Фей растет неподалеку от вашего родового гнезда. Если немного углубиться в лес, то…

– Хватит! – Прозорин ударил кулаком по столу. – Я не обязан выслушивать ваши бредни! Что вы себе позволяете?

– Терем хранит зловещую тайну, – продолжал сыщик. – Вы знаете какую.

Хозяин «Дубравы» впал в оцепенение. Прошла минута или две, прежде чем он сумел взять себя в руки.

– Не понимаю, о чем вы.

– О пожаре, – заявил Лавров. – Терем сгорел, потому что его подожгли.

Прозорин молчал, глядя на свои сплетенные пальцы, пытался успокоиться. Должно быть, ему хотелось еще выпить, но он не решался. Боялся потерять контроль над собой.

– Вы знаете, кто поджег вашу дачу в Веселках, не так ли?

– Понятия не имею.

– Лжете, – холодно бросил сыщик. – Вам отлично известно, что там произошло.

Краснота схлынула, и лицо Сергея побледнело. Такие перепады не сулили ничего хорошего. Он сейчас взорвется, и дело дойдет до драки.

– Вы чем-то похожи на вашего далекого родственника Жиля де Рэ, – подлил масла в огонь Лавров. – Не зря его портрет висит в вашем кабинете. То, что сего господина оправдали, не значит, что оправдают и вас!

– Да как вы…

Прозорин не договорил. Он привстал, задыхаясь, и внезапно рухнул обратно на стул.

– Что-то случилось, господа? – прозвучало у самого уха сыщика.

Он обернулся и увидел Федора…

Поместье «Дубрава»

Катя сидела на диване в гостиной и прислушивалась к тишине дома. Горничная в кресле вязала шарф.

– Тебе не кажется, что на втором этаже кто-то ходит? – испуганно спросила хозяйка.

Галина подняла голову и сосредоточилась. Наверху в самом деле что-то потрескивало.

– Давайте охранника позовем, – предложила она. – Тараса. Пусть он в холле подежурит, пока Сергей Кирилыч не вернется.

– Муж может до утра в «Трактире» проторчать. Двор без присмотра останется. Страшно. Еще перелезет кто через забор! Слышала про маньяка?

– Как не слыхать? Он девочку в лесу убил, нелюдь. Задушил ее же шарфиком, а потом горло перерезал. Зверюга!

Горничная расправила свое вязание и прикинула по длине. Изделие было почти готово.

Катя подумала, что обычный шарфик стал орудием убийства, и содрогнулась. Быть может, погибшая девушка тоже связала его себе сама, не предполагая, что готовит собственную смерть.

– Ваш гость приедет ночевать?

– Не знаю, – поежилась Катя. – Не исключено, что нам придется провести ночь вдвоем.

Часы в библиотеке пробили одиннадцать часов. Бом-ммм!.. Бом-м!.. Эхо разнесло по этажам тоскливый протяжный звон, от которого мурашки забегали по коже.

– Жутко, да? Моя бы воля, я бы эти часы продала.

– За чем же дело стало? – пожала плечами горничная.

– Муж категорически против. Часы, видите ли, ему от деда достались. Антиквариат! Семейная реликвия! А мои чувства – побоку.

Галина кивнула и вернулась к своему вязанию. На журнальном столике светила лампа. Мирно постукивали спицы. В окна билась, бросала снегом вьюга.

– К утру все заметет. Хоть бы Сергей Кирилыч с Федором на проселке не увязли.

– До утра далеко, – сказала Катя. – На крайний случай в пансионате трактор есть. Мне отец говорил. Отдыхающие почти все на своих машинах приезжают, поэтому хозяин «Леля» техникой обзавелся. Чтобы вытаскивать застрявших и чистить дорогу.

– Я вот ни разу в пансионате не была.

– Ты ничего не потеряла, – вздохнула хозяйка. – Пансионат как пансионат. Деревянные дома, баня, сауна, кафе, ресторан, лыжи, сани, снегоходы. Ты на лыжах любишь кататься?

– Не-а.

Чернявая казачка Галина развелась с мужем и приехала из глухой станицы зарабатывать на жилье. Деньги отправляла домой, себе оставляла крохи на самое необходимое. В «Дубраве» жила на всем готовом, собирала копеечку к копеечке.

– Вот куплю домик, дите заведу, – вздохнула она. – Мальчика или девочку. Буду для него жить.

– Ты еще молодая. Может, замуж выйдешь. А с ребенком кто тебя возьмет?

– Замужем я уже была. Мужик мне лютый попался, ревновал, бил, за волосы таскал. На что такая жизнь?

Катя подумала о своем замужестве, и слова, которые она собиралась сказать Галине, застряли в горле. Ей не поучать других, – в себе бы разобраться.

На улице бушевал ветер, выл на все лады, как дикий зверь. Эти звуки нарушали гнетущую тишину в доме, будили в сердце смутную тревогу.

– Кто испачкал и поджег мой шейный платок? – внезапно спросила хозяйка. – Ты или повариха?

– Да вы что, Катерина Борисовна? – опешила горничная. – Зачем нам неприятности? Меня Сергей Кирилыч уж так отчитывал, так ругал! Я целый день плакала. И Люсе досталось. Он обещал нас уволить, если такое повторится.

Она положила спицы на колени и прижала руки к груди, клятвенно заверяя, что ни ей, ни Люсе, которая работала у Прозориных кухаркой, в голову бы не пришла подобная выходка. Они-де дорожат местом, довольны зарплатой и условиями жизни в «Дубраве».