Оксана Обухова - Шутки в сторону

— Без разницы, — отчеканила Полина, — им за все сразу деньги платят. Сказано — не оставлять чужие машины без присмотра, они и не оставляют.

— Подожди! — воскликнула я и схватила Полину за руку. — Постой… Почему ты раньше мне об этом не сказала?!

— О чем? — удивилась мадам. — О Стрельникове? Так о нем все газеты писали… А до его дома больше двухсот пятидесяти метров…

— Ну и что!! Главное не это!! Главное, что ни одна машина в твоем переулке остановиться не может!!! Ты понимаешь, бестолочь этакая?

Оставив окаменевшую Полину полировать задом перила крыльца, я бросилась к воротам, поупражнялась с замками-запорами и вышла на улицу.

Вышла, прислонилась спиной к теплой железной двери и начала оглядывать окрестности.

«Девятка» и охранник уже испарились. Переулок был свободен, лишь несколько кустов скучной пыльной сирени стояли вдоль заборов, да ничейная собака умывала что-то под хвостом, валяясь в невысокой травке у серого бандитского забора.

Так. Оставив в покое сирень и собаку, я принялась разглядывать угодья нефтяного воротилы: территория, которую занимал нефтяник Стрельников, была огромной. Скорее всего, на том месте раньше стояли несколько домов, воротила выкупил их вместе с участками и обустроился с размахом — трехметровый кирпичный забор занимал добрую половину противоположной стороны тупикового переулка.

Я прикинула на глазок расстояние, покрутила головой и пошла, сначала вдоль зеленого, потом вдоль синего забора к проезжей части. Шаги считала, так как глазомер у меня подгулял и доверять ему не следовало.

Дом учителей за синим забором был угловым. Сразу за их огородом и оградой начиналась проезжая часть. Я дотопала до тротуара, покрутилась на месте и задрала голову вверх.

Так и есть — на столбе возле дороги висел знак: «Остановка запрещена». На этой узкой улице было одностороннее движение, и все желающие остановиться заезжали в переулки.

Да, заезжали. Это я раньше так думала. А теперь точно знаю — в переулке Полины остановиться на машине невозможно! Моментально налетают коршуны в монументальных пиджаках и берут в оцепление.

Вот дурища, как-то сразу вспомнилась аттестация, данная Полине Аркадьевне дражайшей Дусей. Точно дурища. Не сказала самого главного.

Я вернулась во двор Полины и обнаружила нахохлившуюся хозяйку на любимой лавочке. Не собираясь извиняться за «бестолочь этакую», я села рядом и достала сигареты.

— Полина, надо опять начинать с соседей. Мы все делали неправильно, плясали от двери, а не от печки. Твой дом не могли прослушивать, как в кинофильмах, из машины, припаркованной неподалеку. Ни в переулке, ни на дороге за учительским домом не может остановиться ни одна машина. В переулок не пустит охрана нефтяника. На проезжей части запретят гаишники, так как там знак висит — «Остановка запрещена», ни один наблюдатель рисковать и привлекать к себе внимание не будет. Тебя слушают из дома соседей. И это — точно. — Я посмотрела на Полину. — Надо идти к соседям.

— К Стрельникову, что ли? — затравленно вытаращила глаза мадам.

— Не обязательно. Во-первых, его дом стоит в глубине сада, и даже мой слабый глазомер говорит, что дотуда метров триста с гаком получится. Хотя… — я задумалась, сорвала травинку и погрызла ее кончик, — если запись ведется по приказу Стрельникова, то аппаратура может стоять в сторожке охраны… Но… нет, — я выбросила надкусанную травинку за спину, — оставим Стрельникова в покое. Уж если бы он начал за тобой наблюдать, то микрофоны в твоем доме стояли не туфтовые, а самые что ни на есть лучшие. Догоняешь?

— Угу.

— Стрельников товарищ конкретный, так что надо шерстить левостороннего бандита и еще раз наведаться к учителям. Что-то уж очень подозрительным становится их явное нежелание не пускать нас в дом. Твой бывший муж с ними ладил?

— Не очень, — созналась Полина. — Их кобель нашего котенка загрыз, Григорий чуть с ними судиться не начал. Отпускают кобеля по ночам, тот и шастает по чужим участкам.

— Через такой забор прыгает?! — забеспокоилась я и пообещала себе не устраивать ночных перекуров на пленэре.

— Нет. Подкопы устраивает.

— Понятно. Значит, если подслушивают с учительской стороны, звонить Грише бесполезно. Они ради него не расстараются. И вообще, все бесполезно, — вздохнула я. — Любой из твоих соседей, имей он аппаратуру направленного действия, давно засек все наши «секретные» переговоры в беседке.

— Что-то много ты им отмеряешь, — засомневалась Полина. — Что они, ЦРУ, что ли?

— Не забывай, «жуки» не из дешевых. Прослушивать твоих гостей микрофонами направленного действия неприятель от соседей не мог. Окна столовой и гостиной выходят в сад, а не на их сторону. Но прослушать наши уличные беседы вполне возможно.

— Да зачем я соседям-то сдалась?! — чуть не плача, проскулила Полина.

— Не знаю. И скорее всего, если это, конечно, не личная, инициативная выдумка «бандитской рожи», сдалась ты кому-то другому. Нам остается только работать по кругу в нужном радиусе. Ходить по соседям и искать аппаратуру. Подозрительных соседских домов в радиусе двухсот метров у нас немного: учителя, бандит и сторожка охранников нефтяника. С кого начнем?

— Не знаю. Давай сначала пообедаем. — И заорала: — Гоша!!! Стелькин!! Хватит загорать! — встала с лавочки и, уже поднимаясь по ступеням крыльца, попросила: — Сходи, пожалуйста, за дом. Не ровен час, уснул наш загоральщик с плеером в ушах, да еще одной щекой к солнцу. Покраснеет неравномерно, нытьем достанет…

Я обогнула дом, прошла мимо беседки и на лужайке возле дровяного сарайчика увидела пустой шезлонг. Только кепочка с прозрачным козырьком валялась на сиденье.

Прихватив кепочку и поудивлявшись отсутствию в ней Гоши, я направилась обратно.

Задняя стеклянная дверь террасы была распахнута, пройдя ее насквозь, я попала в небольшой коридор, огороженный с одной стороны стеной, отделяющей коридор от гостиной, с другой — встроенными под лестницу на второй этаж небольшими чуланчиками для швабр, ведер, пылесоса и старых газет с обувными коробками и старыми валенками. В этой же стене была арочная дырка с лестницей, ведущей в подвальные помещения.

Из подвала доносился странный утробный вой. Вниз вела узкая темная лестница, я сунула под арку нос, но решала, что раз свет в подвале не горит — Гоши там нет. Спуститься по этой лестнице в темноте и не переломать ноги может только хозяйка дома и ее кошки.

Напевая что-то похожее на «Желтую подводную лодку» из «Битлз», я походила по дому — заглянула на кухню, где Полина колдовала у плиты, сбегала на второй этаж и, увидев в спальне Гоши аккуратно развешанные драные джинсы и рубашку с художественными подтеками, удивилась еще больше: куда мог запропаститься Стелькин в трусах и плеере? Может быть, я не заметила его на улице? А он сидит в кустах и крыжовник собирает?..