Оксана Обухова - Шутки в сторону

Генерал убедился, что навел порядок, повернулся к арке, но не успел сделать даже шага по направлению к выходу, как из холла показался Назар Савельевич.

Хозяин отеля был в джинсах, свободном джемпере и даже выбрит. Он пожал генералу руку, сказал «Спасибо, что приехал», и обратился к присутствующим:

— Господа, произошла трагедия, — сегодня ночью был убит Станислав Коротич. И до тех пор, пока не будут сняты все свидетельские показания в официальном порядке, я вынужден просить вас не покидать отеля.

— Все остаются здесь вплоть до особого распоряжения, — грохнула вслед тяжелая артиллерия в лице генерала Ивана Артемьевича.

— Но… — проблеял господин Гнедой.

И по залу тут же раскатилась канонада:

— Я сказал — особого!

Приехал, напугал, построил всех и грузно сел в кресло, отдавая арену хозяину.

— Я только хотел спросить, как погиб Станислав Владимирович! — плаксиво и обиженно воскликнул Юлий Августович. — Хоть это нам позволено будет узнать?!

— Обязательно, — кивнул Туполев. — Станислав Владимирович был отравлен. Яд подмешали в закуску или питье, и произошло это с половины одиннадцатого до часу ночи. Сейчас нам предстоит выяснить, кто, когда и при каких обстоятельствах видел господина Коротича в последний раз.

— Следователь прокуратуры приедет с минуты на минуту, — вставил генерал, поглядывая на часы.

Но Туполев решил пренебречь всеми законами следственной практики. Он обвел притихших постояльцев тяжелым, многопудовым взором и спросил:

— Кто и когда видел Коротича последним?

Я немного опустила голову и из-под челки попеременно покосилась на Полину и Жору, которого недавно ввел в гостиную Антон. Остальные давно расселись по диванам и креслам, Валентин Наумович, бережно опекаемый Карауловой, тихонько раскачивался. Гнедой и Сема сидели в тех же креслах, где я вчера видела Юлия Августовича и Валентина Наумовича с одиннадцати до двенадцати ночи.

Только коньяка на столике между ними уже не было. Его вместе со стаканами увезли на экспертизу.

Юлий Августович неуверенно посмотрел вокруг, остановил взгляд на Старикове и произнес:

— Наверное, мы… я и Валентин Наумович. Станислав посидел немного с нами, выпил коньяку и примерно в половине двенадцатого ушел к себе в номер. Больше мы его не видели. Так, Валентин Наумович?

Родственник покойного качнулся отчетливее и прерывисто вздохнул.

Я ждала, что Жора сейчас скажет: «Я видел Коротича под лестницей в половине первого». Но Бульдозер, как оказалось, с признаниями не торопился.

Так же поступала и Полина. Она делала вид, что, кроме утешения Валентина Наумовича, ее ничего не волнует, и не торопилась доносить обществу, что Коротич, живой и здоровый, ломился в ее дверь за пять минут до разборок с Жоржем.

И еще возможно, спустя минут пятнадцать-двадцать он вновь пожаловал к ней, и тогда уже она его впустила…

Черт бы побрал мою исключительную способность засыпать по первому требованию! Но никуда от факта не деться — уверенности у меня не было. Тихий стук в дверь и щелчок отпираемого замка могли мне пригрезиться.

Туполев тем временем скупо отвечал на вопросы о яде, его действии и способе проникновения в организм. Чем больше информации получали гости, тем кислее становились их лица и отчетливее морщился генерал. Видимо, действия хозяина отеля никак не помещались в рамки оперативно-следственных мероприятий, но прекословить генерал почему-то не собирался. Не исключено, что считал Назара ответственным за все происходящее и думал, что тот знает, как поступить. Это территория Туполева, его гости, его разборки, и спрашивать в итоге будет не с кого. Сам напортачил, сам пускай и расхлебывает.

Следователей прибыло аж целых двое. Один — худой и старый, второй — молодой, ретивый и очень похожий на практиканта. Оба были в костюмах, при папках и страшно деловые.

Первым на беседу попросили родственника покойного. Мы все пожелали ему взглядами крепиться. Назар и генерал еще раньше ушли куда-то на улицу, поговорить и посекретничать. Невзирая на разряженную концентрацию действующих лиц, напряжение продолжало возрастать. Стелькин отчаянно делал мне знаки, что неплохо бы тоже уединиться, мол, есть известия. Но я плюнула на все тайны Юлия Августовича и взялась за выяснение первостепенных вопросов. Подошла к Аркадьевне и ласково сказала:

— Полиночка, не желаешь ли прогуляться по сосновому бору? Здесь душно…

Освободившееся после скорбящего родственника место тут же занял угрюмый Бульдозер, и оторвать от его теплого плеча голубицу Аркадьевну получилось с трудом.

— Погулять? — переспросила Полина, и ее взгляд дернулся в сторону, на Жоржа. — Зачем?

Объясняться я не стала. Просто скроила такое убийственное лицо, что Аркадьевну отбросило от Жоры, как намагниченную крошку от магнита другой полярности.

— Хорошо, — покорно произнесла мадам и вслед за мной вышла через террасу.

Пробежав по дорожке парка, я рассусоливать не стала, приперла Полину Аркадьевну к стенке первой попавшейся беседки и, внимательно следя за выражением ее глаз, проговорила:

— Почему ты не сказала, что Коротич приходил к тебе ночью? Наши номера рядом, я все слышала. — Зрачки Полины расширились. Я намеренно формулировала вопрос так, чтобы не дать Полине возможность догадаться, о каком посещении идет речь, — о первом достоверном или втором вероятном.

— Ты что?! С ума сошла?! — отпихнула меня Полина и ответила неадекватно: — Там же Жора!

— При чем здесь Жора? — не поняла я и подумала, что Аркадьевна сбрендила и запуталась в любовниках.

— «При чем, при чем», — передразнила та. — Он бы меня убил! Знаешь, какой Отелло!

Приблизительно — знала. Так как вчера видела, как мавр плющил соперника о стену.

Полинка тем временем обежала беседку, забралась внутрь и, прижав обе руки к груди, запричитала:

— Я прям не знаю, что делать, Сонь! Я ведь думала — это Жорж пришел! Открыла дверь — а там Коротич! Ой, что было, мамочки родные, я его еле выпихнула! Жора ведь мне позвонил по внутреннему телефону, сказал — встретил твоего «бывшего», чуть не придушил. И говорит — еще раз сунется, точно придушу.

— А Коротич?

— А что Коротич? Он в это время в номере был. Знаешь, что я пережила? Один звонит, ругается, другой рядом стоит, ухмыляется. Еле выкрутилась, чуть не чокнулась.

— То есть Жорж не знал, что Коротич в это время был в твоем номере?

— Что ты?! — замахала руками Полина. — Отелло! — Последнее восклицание она произнесла с некоторым кокетством. — Если бы я не была уверена, что он тут же меня растерзает, то, конечно, во всем призналась бы.

Вот дурища, право слово! Тут убийство раскручивают, а она в амурах путается.