Марина Серова - Держи ухо востро

Софа посмотрела на Германа, потом на меня и вздохнула:

— Посмотри вокруг, Паша. Все люди как люди, а ты на кого похож?

У нее было прекрасное настроение и склонность к черному юмору.

— На себя посмотри, — беззлобно огрызнулся Пауль, улыбнулся и снова присосался к бутылке.

— А я никогда не была красавицей, — отпарировала она. — Но всегда была чертовски мила.

Глядя на них, я не смогла удержаться от улыбки. Это не прошло незамеченным для Софы, и она хитро мне подмигнула. Положив всем окрошки со сметаной, она сказала:

— Нечего было на чужих баб пялиться. Вот тебя бог и наказал.

В ответ Пауль рассмеялся и тут же сморщился от боли. Смеяться ему было рановато.

— Что же, на пикник, стало быть, не поедем, раненый? — не унималась Софа.

— Почему это не поедем? Обязательно поедем, — ответил Пауль. — Но лучше завтра. Или послезавтра. Посмотрим.

— Я так и знала, — всплеснула руками Софа. — А зачем я сегодня выходной себе устроила?

— Ты вполне еще можешь поработать сегодня, — ехидно заметил Пауль.

— А я уже Аню пригласила, — вновь подмигнула она мне. — Анна, ты же хочешь на пикник?

— Хочу.

— А там у нас Паша займется своим любимым делом. Вместо того, чтобы боксом увлечься, он по пещерам бродит. Спелеолог! Хобби у него такое! Поедем! А пока он по пещерам будет таскаться, мы с тобой шашлычки приготовим, искупаемся. Гешу с собой возьмем. И пусть хоть до вечера торчит под землей. Поедем, Геша? На шашлычки?

Герман с сомнением покосился на Раушенбаха.

— Тогда уж лучше на барбекю, — предложила я.

— Что такое, почему не знаю? — скороговоркой спросила Софа.

— Это очень вкусно, — объяснила я. — Например, барашек на вертеле. А еще лучше поросенок.

— Ой, — застонала Софа. — Как я хочу, как ты его назвала…

— Барбекю.

— Страшно хочу барбекю. Геша, хочешь барбекю?

— Я бы составил вам компанию, — дипломатично ответил Герман.

— Вот и замечательно. Значит, как только Паша оклемается, тут же и едем.

Мы съели свиные отбивные в панировочных сухарях, запили их пивом, и я стала прощаться.

Я уже твердо решила разобраться сегодня с Кучером. К тому же у меня начали слезиться глаза. Я забыла на ночь снять контактные линзы, и мне не терпелось побыстрее избавиться от них. Ну и, наконец, просто переодеться.

Герману тоже нужно было домой, поэтому мы поймали с ним машину, и я подбросила его до дома. Он жил в однокомнатной квартире на Приморском бульваре, в двух шагах от меня.

Софа дала мне свою визитную карточку с адресом и номером телефона. Мы договорились созвониться вечером.

Прежде чем отправиться в гостиницу, мне необходимо было избавиться от голубых стекляшек на глазах и от парика. Иначе меня могли не узнать и просто-напросто не пустить к себе в номер.

Я присела на лавочку на улице, сняла линзы и спрятала их в футляр, с которым не расставалась со вчерашнего вечера. Снимать парик на улице я не решилась, тем более что напротив меня уселась какая-то старушка с зонтиком и разглядывала меня с любопытством.

Мне пришлось воспользоваться общественным туалетом. Зайдя в одну из кабинок, я сняла парик и с трудом привела в порядок собственные волосы. Теперь я могла, наконец, вернуться в свой номер.

Первый, кого я встретила на улице, выйдя из туалета, был один из покалеченных мною вчера мальчиков. Его нос был в совершенно плачевном состоянии, на нем теперь красовалась большая белая нашлепка. Скорее всего, у него был переломан нос. Примерно на это я и рассчитывала.

Молодой человек совершенно равнодушно встретился со мною взглядом. Я отвернулась от него и пошла по улице. В моем натуральном виде он не мог узнать меня. Но я не знаю, как бы он отреагировал на мое появление в парике. Во всяком случае, мне не следовало появляться слишком часто в этом парике на улице. Мне ни к чему была очередная схватка с кем бы то ни было, тем более, в центре города. А эта публика может попытаться отомстить, выследить мой адрес и так далее. И это мне было тоже ни к чему.

Зайдя в гостиницу, я поняла, что совершенно напрасно волновалась. Никто не обратил на меня внимания, и никем не замеченная я зашла в свой номер.

Прежде всего я скинула с себя одежду, залезла под душ и тщательно вымыла голову. Только тот, кто пользовался париком хоть раз в жизни, может понять мое нетерпение. Не представляю, как это в восемнадцатом веке ходили в них с утра до вечера!

Выйдя из душа, я оделась попроще и, прежде чем выйти из номера, набрала телефон Кучера.

— Здравствуйте, — сказала я, услышав его характерный тенорок. — Мы с вами вчера договорились о встрече…

— Да-а… — согласился он.

— Когда мы сможем осуществить наши намерения?

— Когда? — закряхтел он. — Ну, скажем, через полчасика. Вас это устроит?

— Более чем.

— Я выйду к вам, — сказал он, вздохнул и повесил трубку.

По дороге в музей я соображала, каким образом мне разговаривать с Кучером. Я перебрала несколько вариантов, ни один из них меня не устроил. И решила положиться на интуицию и импровизацию, помня о том, что он вполне может оказаться соучастником преступления.

Впрочем, на этом этапе расследования я могла подозревать в этом едва ли не каждого жителя Одессы и Одесской области.

— Вы не из Одессы, — начал говорить Кучер, едва я подошла к нему на расстояние слышимости. — И вы не замужем, — добавил он, когда я оказалась рядом с ним.

— Правильно, — растерялась я.

— Тогда слушайте. Идеальный муж по-одесски: слепой, глухонемой, капитан дальнего плавания. — И довольно захихикал.

— Приму к сведению.

— А откуда вы, если не секрет?

— Из Москвы.

— Москвичка, — одобрил он. — Ну и как там в Москве?

— Живем.

— Ну и правильно. Так, что вас интересует?

— Иконы.

— Иконы вообще, или какая-то конкретная икона?

Если бы у меня не было оснований подозревать Кучера, то лучше всего было бы принести с собой одну из икон и спросить, что он о ней думает, откуда она могла взяться, кому принадлежать и так далее, но, на минуту представив, что он переменится в лице, увидев в руках ту самую и кону, которую месяц назад сам переправил на Запад, я не решилась на это. И теперь не знала, с чего начать.

— Видите ли, в чем дело. Я работаю в очень солидной фирме. Многие фирмы сейчас устраивают у себя в офисах небольшие картинные галереи.

— Наконец-то.

— Да. Это считается в Москве хорошим тоном. Мой шеф планирует приобрести несколько старинных икон. Когда я говорю старинных — это значит, что икона действительно должна быть старинная. Шеф не пожалеет никаких денег, может заплатить в валюте, но это действительно должна быть уникальная вещь. Желательно пятнадцатого-шестнадцатого веков. Вы понимаете?

— Я бы тоже хотел приобрести такую икону для музея, если бы у музея были деньги. И если бы мне ее предложили. Но тут тот самый редкий случай, когда нет ни денег, ни предложений.