Марина Серова - Круиз с сюрпризом

А вот барышня, опирающаяся спиной на перила и упорно наблюдающая за пьяной компанией в час ночи, — это интересно. Я, конечно, не верю, что барышня сначала оглушила Сашу по голове, а потом дорезала его ножом. Еще больше я не могу поверить в то, что барышня на отдыхе встала без посторонней помощи в такую рань. А вот на роль помощницы, сообщницы, вдохновительницы — на выбор — она бы вполне подошла. Особенно, если это барышня и та девица, что напугала меня сегодня утром, кстати, тоже на верхней палубе, одно и то же лицо. Вполне это допускаю, поскольку утренняя барышня вызвала у меня стойкую ассоциацию с Софьей Перовской или Верой Фигнер в момент выполнения приговора. Очень совпадает с характеристикой, которую дал ей Вова: «она как зыркнула, тут же отстали». Это как же надо зыркнуть на пьяного мужика, чтобы он отстал?

Итак, мне нужно найти Владика и Сережу и окольными путями поинтересоваться — кого это они тут безуспешно пытались клеить? Ставлю свой гонорар против червонца образца девяностого года (музейная, между прочим, редкость), что клеил кто-то из них именно эту девушку. И пора мне уже с ней познакомиться и продолжить наш очень интересный утренний разговор. Тут уже и Женя хорошо бы вписался: ему совсем не обязательно было присутствовать там лично, достаточно было этой барышни. Вот, кстати, совершенно напрасно я не обратила внимания на его девушку, когда он приставал к Кате. Но она сидела в тени и я слышала только ее голос. Надо бы это выяснить.

Нет, ну чего я, спрашивается, тут торчу? Все, о чем мне надо было спокойно подумать, я уже подумала. Что мне делать в ближайшее время — ясно: познакомиться с девушкой и требовать от Игоря, чтобы он вспомнил нечто, из-за чего на Сашку могли обидеться какие-то состоятельные и не очень жалостливые люди, предположительно из Москвы. И, в конце концов, у меня сигареты кончились. Чего я тут сижу?

Убедив себя таким сложным образом в необходимости срочного и немедленного перемещения в пространстве, я поднялась со своего суперудобного шезлонга и направила стопы к бару, где у меня было два дела — купить сигареты и проведать Игоря, вдруг он уже там окочурился?

До бара мне дойти не дали: дорогу преградил мой вчерашний знакомый, помощник капитана. Солнечно улыбнувшись и согнав со своего лица озабоченное выражение, он сообщил:

— Добрый день, Таня! А все — на экскурсии.

— Ага, — не нашла ничего лучшего для ответа я.

— А вы что же? Такая интересная экскурсия! — еще более радостно произнес мой собеседник.

Я поняла, что наш разговор, судя по всему, затянется, и со вздохом спросила:

— У вас не найдется закурить?

— Да, конечно, курите! — с готовностью протянув мне пачку, он подождал, пока я выну сигарету и дал мне прикурить.

Затянувшись, я с опозданием ответила на его вопрос:

— Я там была, стало нехорошо, вернулась, — телеграфным стилем протараторила я и тут же, не давая ему опомниться, поинтересовалась:

— А чего это у вас лицо такое озабоченное. Случилось чего?

— В общем, да, — нерешительно промямлил помощник капитана. Явно хотел что-то сказать, раздумал и вновь отважился. Я с интересом наблюдала эту смену решений, ярко написанных на его лице. Мне захотелось ему помочь и в то же время направить разговор в интересующее меня русло:

— Костя, это связано с… — я побоялась сказать «убийством», чтобы не ставить его в неудобное положение. Подумав, я смягчила вопрос:

— С нашим делом. Ну, с Сашей, да?

— Откуда вы знаете? — нервно спросил Костя.

— Ну, мы созванивались с девочками — Ирой и Катей. И они рассказали. Правда, здорово? Я так рада за Генку!

— А! Да, конечно! — Костя являл собой полную противоположность моему радостному оптимизму: он явно был не рад такому повороту событий.

Чтобы скрыть свою невежливую реакцию, он закурил, причем подошел к этому процессу творчески, выжимая из него все возможности: закуривал он несколько минут — с имитацией неисправности зажигалки и ломкой спичек. Создавалось ощущение, что он не сигарету закуривает, а раскуривает трубку.

Однако все когда-нибудь заканчивается, закончилось и это представление: сигарета была раскурена, и у Кости больше не было предлогов уклоняться от беседы со мной! Тяжело вздохнув, он все же решился:

— Мы, конечно, очень рады за Гену и за всю вашу компанию. Но мы очутились в сложном положении: намечается доследование или, лучше сказать, новое расследование. Само собой разумеется, что это будет происходить во время плавания. С одной стороны, это вполне объяснимо и оправдано — что же можно будет узнать после того, как мы прибудем в Москву и все разъедутся? Но для нас это почти катастрофа: у нас будет непоправимо подмочена репутация. Вы же понимаете — если мы не можем обеспечить отдыхающим элементарную безопасность, то о каком отдыхе может идти речь… Вот вы бы отправились с нами в путешествие, если бы вам сказали, что на нашем теплоходе было совершено убийство?

Ну, это вопрос не ко мне — я не типичный пассажир, я не совсем нормальный частный детектив, который и на отдыхе не прочь поработать. Вполне может быть, что, если бы мне сообщили нечто в этом роде, я еще охотнее ринулась бы в бюро путешествий заказывать себе билет. Поэтому я честно ответила:

— Ну, не знаю. А вдруг бы это, наоборот, кого-то привлекло. Есть же любители острых ощущений. Особенно этим страдают зажравшиеся западные туристы — ведь клюют же они на сафари и на замки со злобными привидениями! Почему бы им не заинтересоваться путешествием под названием: «Великолепные круизы по Волге на комфортабельном теплоходе — прекрасное обслуживание, увлекательные экскурсии и таинственные убийства на верхних палубах!» Что-нибудь в этом роде, а? По-моему, валюта рекой польется.

— Да, в этом, пожалуй, что-то есть, — с вымученной улыбкой ответил вежливый Костя.

— А, кстати, вы сказали — новое расследование. Его что, опять будете проводить вы?

— Нет, пришлют кого-то из Тарасова. И, судя по всему, не простого милиционера. Завтра утром должен нас догнать на стоянке в Нижнем Новгороде.

Произнес он это очень странным тоном. Я не могла понять, что прозвучало в его голосе, но это явно не было бурной радостью по поводу встречи с родной милицией. Что ж, ему можно посочувствовать: во-первых, убийство уже нельзя будет скрывать от пассажиров — их всех обязательно станут опрашивать; во-вторых — у Кости отбираются лавры сыщика высокого класса, сумевшего в мгновение ока раскрыть такое сложное преступление. Мне даже стало его жалко, но радость от того, что я буду работать на пару с Кирсановым, перекрывала все остальное. А то, что приедет именно Кирсанов, для меня было абсолютно ясно. В чем, в чем, а в этом я не сомневалась.