Марина Серова - Круиз с сюрпризом

— Как это?

— Понимаешь, формально был виноват этот «чайник» — он нарушил. Не слишком, слегка. Там участок трудный. Но ничего бы не случилось, будь у Сашки в этот день реакция получше — он сам мне говорил. Смог бы все выровнять. Но учти, что это только потому, что он — водила первого класса. Обычный бы не смог, и там уж точно был бы виноват этот «чайник». А раз так, то зачем Сашке из-за него садиться, тем более что парня уже не вернешь?

— И его оправдали.

— Да, вчистую.

— Ясно. А девушка Оля, стало быть, плывет с нами на теплоходе. Верно? Это она и есть?

— Да. Но Саша пытался ей помочь! Да и помог — все лечение оплатил он, парня ее на свои похоронил. Чего ей еще надо?

— А ей, стало быть, все-таки что-то надо. Так?

— Угу. Она сказала, что так этого не оставит. И если закон не на ее стороне, она обойдется своими силами.

— И ты считаешь, что это могла быть она?

— Почему бы и нет? Свершила, по ее мнению, правосудие.

— Так. Но если правосудие, то как же она допустила, чтобы в совершении преступления обвинили ни в чем не повинного Генку?

— Очень просто: для нее Генка не был невинным ангелом, он был другом Сашки, который очень помог Сашке и в той истории. Сыграл не последнюю роль. Практически с гаишниками договаривался именно Генка. И она это прекрасно знает. Так что ей это было бы очень на руку — главного виновника убрала лично, а виновника номер два — руками милиции.

— Стоп, а откуда эта самая Ольга знает все эти подробности? Про гаишников, про то, что с ними договаривался Генка?

— Так ведь расследование же было, Генка там постоянно светился. И потом, эта ненормальная делом своей жизни считает теперь месть. Даже если бы она никогда не видела Генку на расследовании, она бы его все равно отыскала. — Игорь помолчал, подумал и добавил:

— Вообще-то ее можно понять.

— Это уж точно, — вздохнула я. — Все, в общем-то, сходится, непонятно одно — способ убийства. Я прямо-таки настаиваю, что он не женский, а уж Оле этой не подходит в любом случае. Уж кто-кто, а она точно должна была стоять над своим кровным врагом в красивой позе, с направленным на него пистолетом и чеканным голосом произносить приговор. Что-то вроде «И пусть смерть твоя станет платой за…». Ну и так далее. Или другой вариант — дает ему выпить яду, потом наблюдает, как он корчится в конвульсиях, и чеканным голосом… Ну, далее все по тексту. В общем, убить она могла любым способом, но сказать речь перед его смертью, причем именно чеканным голосом, она была просто обязана. А так весь смысл теряется.

— Что же ты думаешь — не она?

— Я ничего не думаю. Пока. Мне сначала надо с ней поговорить, тем более что она этого жаждет. А там будет видно — убивала, помогала или держала свечку. Ладно, я пошла общаться с этой мадам Капулетти, а ты иди свяжись с девочками, потом подумай над мотивами… В общем, займись интеллектуальным трудом.

С этими словами я покинула Игоря и направилась на верхнюю палубу — что-то мне подсказывало, что эта самая Оля любит там прогуливаться и я имею все шансы ее там поймать.

По дороге, правда, я сделала еще одно ценное следственное действие: мне навстречу шел мой любимый Женя, который при виде меня нисколько не обрадовался, но и убегать не стал. В принципе, очень разумно: если я его до сих пор не сдала властям, значит, вообще не собираюсь этого делать. И ему, бедному, остается выяснить, чего же я хочу. Пока — ничего особенного:

— Женя, а ты не левша?

— Нет, — ответил Женя и поинтересовался:

— Ты чего, совсем свихнулась?

Проигнорировав этот нахальный вопрос, я прошествовала на верхнюю палубу.

Ну вот, я всегда знала, что интуиция — мое самое сильное место: не успела я выбраться на верхнюю палубу, как за своей спиной услышала знакомый голос:

— Вот-вот. Именно так и можно получить ощутимый удар по башке. А потом уж вас дорежут в тишине и спокойствии. Такое, знаете ли, неудобное место!

Я оглянулась и посмотрела на Олю, которая, облокотившись на перила, рассматривала очередной проплывающий мимо нас красивый волжский городок. Свою не вполне обычную фразу она произнесла безукоризненно светским тоном, каким обычно говорят о погоде и чудном пейзаже. Одно только выбивалось из этого общего тона беззаботности и светскости — глаза. Глаза у этой Ольги были совершенно жуткие — пустые, холодные. Не девичьи глаза. Больше всего они почему-то смахивали на оптические прицелы. Да уж, эта если будет убивать, то только лицо в лицо, чтобы враг ее видел, чтобы сказать ему все, перед тем как покончит с ним. И истерика ей не грозит, и ручка не дрогнет. Да, жить бы этой Олечке где-нибудь в конце девятнадцатого века — бомбы бы бросала, на эшафот поднималась…

Все это пронеслось у меня в голове, пока я оглядывала место и собиралась с мыслями. Место действительно было на редкость удобное для убийцы и неудобное для жертвы. Это я и сказала:

— Удобное. Для того, кто будет резать. А кого режут — тому совсем даже не удобное. — Я сделала неопределенный жест рукой и добавила, копируя ее светский тон:

— Комфорту маловато. Не так ли?

Ольга кивнула и продолжала внимательно смотреть прямо перед собой. У меня было мало времени и мало данных, поэтому я решила идти ва-банк:

— Оля, меня зовут Татьяна.

— Знаю, — не меняя положения, отозвалась Ольга.

— Откуда?

— Неважно. И что вы частный детектив, тоже в курсе.

— Ага, ну и прекрасно, — спокойно отозвалась я, — мне ваша история в общих чертах тоже известна. Значит, будет легче разговаривать.

— Созрели все-таки для разговора? — насмешливо спросила Ольга.

— Вполне. Вы будете отвечать на мои вопросы?

— Буду, — безмятежно ответила она.

— На все? — про себя я удивилась, но виду не подала.

— На все.

— И все, что вы скажете, будет правдой?

— Что скажу — да, — с нажимом произнесла моя странная собеседница.

Проанализировав ее слова и тон, каким они были сказаны, я пришла к выводу, что, судя по всему, девушка решила, что на какие-то вопросы она вообще может не отвечать. Посмотрим, как у нее это получится, я все-таки не вчера начала зарабатывать себе на жизнь частным сыском.

Да-а. У нее получилось. Разговаривала я с Ольгой битых два часа, но толку от нее добилась мало. Девочке бы в разведке работать: сказала она мне только то, что сама захотела.

Но и то, что она захотела мне сказать, было очень даже интересно. Конечно, если она выполнила свое обещание и сказала правду.

Разговор наш выглядел примерно следующим образом.

Я, притворяясь, что мне это нисколько не интересно, рассеянно спрашиваю Ольгу, откуда она знает о том, что здесь было совершено убийство.

Ольга очень равнодушно роняет, что она это видела.

Я тихо обалдеваю, переспрашиваю, получаю утвердительный ответ и на некоторое время лишаюсь дара речи. Переварив это сообщение, наконец нахожу в себе силы робко спросить, а чего это она в такой ранний час делала на верхней палубе; рассвет, что ли, встречала?