Марина Серова - Страховка от жизни

На несколько мгновений я даже забыла, зачем пришла. Брови у меня самопроизвольно поползли вверх. А Виктор Иванович, заметив удивленное выражение моего лица, поспешил все объяснить, будучи на сто процентов уверен, что мне это обязательно пригодится. Я ведь такая же, по его мнению, как и он, просто меньше начитана о некоторых эффективных методах поддержания здоровья. Поэтому меня постоянно надо просвещать, чтобы не пропустила какого-нибудь новшества.

— Это осиновые поленья. Они все болезни вытягивают из организма. И наговоры снимают. Надо только, когда ложишься спать, проговорить: «Осина, осина, возьми мою трясину».

Я собралась было укорить Валентинского в том, что он слишком увлекается методами лечения, недостойными мужчины. Но я устала, спорить не хотелось, а хотелось поскорее заполучить обещанный сюрприз. Я только вздохнула. Но не такой человек Виктор Иванович, чтобы не отстоять свое мнение.

— Вот вы, Танечка, Юрия Рытхэу читали? Есть у него один роман, «Сон в начале тумана» называется.

Такой роман я не читала. И сейчас мне было не до пустопорожних разглагольствований. Домой бы… В постель без пеньков и бревен. Но пока неизвестно, скоро ли я туда попаду, обогащенная новыми знаниями.

— Нет, не имела чести. Уж очень мне про сюрприз узнать хочется, Виктор Иванович. Не томите вы душу усталую.

— Сейчас, Танюша, только доскажу. А сюрприз подождет немного. От этого он только ценнее станет.

Валентинского уже понесло. Ну что прикажете делать с этим старым болтунишкой? Кошмар да и только.

— Чукчи, к примеру, всегда под голову бревно кладут, когда спать ложатся. А чукча — дитя природы, как животное. Он всегда знает, что лучше…

Чтобы не разозлиться окончательно, я перестала его слушать. Стала просто думать о своем, о деде. Думаю, а сама киваю, как самый благодарный ученик в мире. Главное — вовремя понять, когда его объяснение к концу подойдет. Короче, по Штирлицу, вовремя начать слушать. Но у меня не получилось по-настоящему отключиться, и я все-таки узнала, что Виктор Иванович усовершенствовал методы чукчей. Ведь у них на Чукотке такого полезного дерева, как осина, днем с огнем не сыскать.

— Настоятельно рекомендую попробовать, Танечка.

Я непроизвольно кивнула, машинально заплетая пальцами косичку из бахромы на накидушке кресла. Пообещала сделать все это сегодня же, за что и была наказана: он немедленно открыл встроенный в стену шкаф, извлек оттуда пару бревнышек и силком мне их вручил, как я ни отнекивалась.

— Вот увидите, Танечка, вы мне еще спасибо скажете.

Виктор Иванович по такому случаю даже свой пакет пожертвовал. Пришлось согласиться взять пенечки, иначе до сюрприза мы так и не добрались бы. Ничего, решила я, когда буду уходить, просто-напросто «забуду» про пакет.

— Виктор Иванович, не дайте умереть от любопытства, — улыбаясь, сказала я, хотя в данный момент мне его задушить хотелось. Или пинка под зад дать. Словоблуд несчастный. Но портить с ним отношения — себе дороже.

— Ох, я и взаправду заболтался немного. Словом, я выполнял ваше поручение, слушал Калякина то есть. И услышал… Боже, меня прямо как кипятком обдало.

Я с трудом сдержала рвавшееся из горла рычание:

— Не тяните.

— Да я и не тяну. Женщина к Калякиным пришла. Роман Николаевич называл ее Идой. А дети тетей Ирой. Вот вам и Ирина. Может быть, как раз та самая, убийца. — Он победоносно посмотрел на меня. — Я сразу решил писать все, что услышу.

— Выходит, Роман Николаевич все-таки причастен к убийству собственной жены…

Эта была первая мысль, пришедшая в голову в данный момент. И мне стало немного грустно. Все-таки я для себя как положительного героя Калякина определила.

— Не скажите, Таня. Послушайте запись. Если женщина и есть убийца, то Калякин точно ни при чем.

Он нажал кнопку «плей» на магнитофоне, стоявшем на журнальном столике. Не буду подробно описывать весь разговор, который зафиксировал Виктор Иванович. Скажу только самое основное.

То, что дает возможность сделать определенные выводы.

Роман Николаевич все-таки не удержался и поделился с подругой новостью о находке за пианино, когда они отправили детей спать и остались на кухне одни. Определить, что разговор происходил именно на кухне, совсем несложно. Судя по звуковому фону, который, помимо голосов, присутствовал на пленке, можно было сделать вывод, что Калякин и Антонова решили с горя слегка принять на грудь. Голос Романа звучал расстроенно. Калякин иногда даже всхлипывал.

— Ты представляешь, Ида, я ничего не понимаю. Не знаю, почему Настя так поступила, не обмолвилась об этом ни словом. Я и представить себе не мог, что она настолько боялась эту проклятую Замотырину, что застраховала свою жизнь. Все так странно…

— Если честно, Роман, то мне Настя об этом говорила. И просила держать в секрете. «Всякое, — сказала, — может быть. Эмма — страшная женщина. Она на все способна».

— И ты молчала? Как ты могла? — Роман повысил голос.

После некоторой паузы Антонова пояснила, что не очень-то поверила Насте, подумала, что все это шутка. Я почему-то была твердо убеждена, что в гостях у Калякина именно Антонова. Кто же еще?

Имя Ираида довольно редкое.

— Настя наказывала мне позаботиться о тебе и детях, если с ней что-нибудь случится. Ох, Рома, ну кто же на самом деле мог такое предположить.

Я вас не оставлю. Ни за что на свете. Ничего, пробьемся. Нам ведь в прошлый раз, когда мы с тобой после стольких лет случайно встретились, было хорошо, помнишь?

— Не надо. Мне не хочется вспоминать об этом. Так уж получилось. Ты же знаешь — я тогда с Настей поссорился.

Однако Ираида продолжала осторожно подводить Калякина к выгодному для нее решению.

— А ты помнишь, как ты меня в первый раз поцеловал?

И пошли воспоминания о светлых школьных днях. Вспоминала в основном Ираида. Роман если и начинал говорить, то обязательно упоминал имя жены.

Однако капля камень точит. Рюмка за рюмкой и… Кстати, Ираида предусмотрительно предупредила Романа, что надо пока молчать о страховке и не пытаться получить деньги. Надо выждать, пока история как следует забудется, быльем порастет.

Иначе он может нажить себе неприятности в лице доблестных защитников правопорядка, которые с новыми силами тут же возьмутся задело. Змея. Нет, не просто змея — змеища.

Боже! Как все просто и банально. И каких только людей на свете нет! Всяк по-своему с ума сходит.

Я, кажется, начинаю кое-что понимать. Эта Антонова двух зайцев одним выстрелом уложила. Только вот как она Свистунова смогла убедить помочь ей в столь грязном и опасном деле? Скорее всего за деньги. Самый верный способ. И почему она столь неоправданно рисковала сама? Ну ничего, она сама мне все расскажет. Уж я сумею добиться ее откровенности.