Дия Гарина - Битте-дритте, фрау-мадам

Прислонив Алексея Панфилова к черной «десятке», я захлопала его по карманам в поисках бумажника. По моим наблюдениям именно там и лежали до зарезу необходимые сейчас ключи. Они нашлись как раз вовремя. Едва я втиснулась за руль, пристегнув предварительно своего нанимателя к соседнему креслу, как из-за угла казино вылетели два тонированных джипа. Руки и ноги все сделали сами. Мне еще ни разу не доводилось заводиться с такой скоростью. Однако передний «Террано» успел все-таки поддать мне под зад. То есть не мне, а «Ладе». Но это только придало нам дополнительное ускорение.

Вот когда я поняла, что такое «гонки на выживание». Мы кружили по улочкам Ухабова, и я успевала только поочередно жать то на газ, то на тормоз. Как удалось мне, не зная города, не попасть в какой-нибудь тупик, так и осталось тайной. Но это меня крайне радовало. Как и то, что по нашей «девятке» так и не открыли огонь. Наверное, потому что они все время висели у нас на хвосте и надеялись вот-вот догнать. И догнали бы. Если бы в один прекрасный момент я не проломила шлагбаум и не пронеслась перед носом свистящего изо всех сил поезда.

Резко затормозив, я выскочила из машины и, плюхнушись в пыль, расстреляла всю обойму по скатам джипов. Да-да, целясь в просветы между проносящихся передо мной колес поезда. Две пули очень живописно высекли из них рыжие снопы искр. Зато оставшиеся все-таки разнесли две покрышки на машинах преследователей. Есть! Искоса поглядывая в зеркало заднего вида, отражавшее быстро удаляющиеся перекошенные физиономии телохранителей, я свернула в ближайший проулок, потом еще в один, и еще… Неужели до сих пор не объявили план «Перехват»?

Я бросила машину в полуразвалившемся гараже заброшенной промзоны. Что в Ухабове когда-то функционировал маленький кирпичный заводик, мне поведал в случайном разговоре Виктор Зацепин, и теперь его живописные развалины оказались передо мною наяву. Пусть черную «десятку» ищут на выездах из города. Никому не придет в голову, что я спрятала ее в пятистах метрах от переезда, на котором неподвижными памятниками японскому автомобилестроению застыли тонированные джипы.

Панфилов покорно вышел из машины и встал рядом со мной, глядя в пространство остановившимся взглядом. Пока он стоял, слегка покачиваясь из стороны в сторону, я стянула мокрый (хоть выжимай) комбинезон, осточертевшую черную маску и, посетовав на то, что расческа не влезла в «кенгуру», пригладила рукой растрепавшиеся волосы. Пусть все ищут черную «Ладу» с двумя мужчинами, но никто не обратит внимания на скромную супружескую пару, голосующую на трассе. А если жена ведет под руку мужа, еле стоящего на ногах от избытка принятого на грудь спиртного, то, что за беда? Мужику еще повезло. Бывает, что таких пьянчуг жены в канавах придорожных оставляют.

Бутылка коньяка обнаружилась в бардачке «десятки», как нельзя кстати. Повинуясь моей настойчивости Алексей несколько раз глотнул из горлышка и закашлялся. Вот теперь все будет достоверно. Оставалось только стянуть с моего нанимателя щегольской серый пиджак, по которому его могут опознать издали. Все вещи я затолкала в щель между стенами, а пистолет сбросила в вентиляционное отверстие, предварительно стерев свои отпечатки.

И вот мы под ручку с Панфиловым побрели по тропинке, петляющей между заброшенными зданиями кирпичного завода к маячившей впереди улице, по которой то и дело проносились дальнобойные фуры. Мне всегда везло с автостопом, и сегодняшний день не стал исключением. Не боящийся грязи «КамАЗ» притормозил рядом, обдав нас горячечным дыханием дизеля.

— Вам куда? — пожилой водитель понимающе улыбнулся, глядя, как я хлопочу возле безучастного Панфилова и буквально на руках затаскиваю его в кабину.

— До Дмитровки добросите? — просительно улыбаюсь я в ответ. И как ребенок радуюсь тому, что кошелек со мной.

Водитель согласно кивает, «КамАЗ» трогается, окраина Ухабова приближается, а с рекламного щита нас напутствует доброй улыбкой похожий на киноактера мэр. Зато почти под самым щитом на обочине стоит машина ППС и вооруженный автоматом лейтенант пристально вглядывается во все выезжающие из города машины.

Стараясь унять невольную дрожь, я плотнее прижалась к Панфилову, и снова была удостоена одобрительного взгляда дальнобойщика.

— Кого это ловят сегодня? — поинтересовался он, на всякий случай немного притормаживая. Однако запыленный грузовик не вызвал у лейтенанта никаких подозрений, и стоящий рядом инспектор ГИБДД так не поднял свой карающий жезл. У меня отлегло от сердца. И все же всю дорогу я находилась «в растрепанных чувствах» и вертелась на сидении, как принцесса на горошине. А когда черно-белая табличка сообщила нам, что до Дмитровки осталось каких-то полтора километра, расплатилась с водителем и потащила Панфилова по сворачивающей с трассы проселочной дороге.

Первой царапнула по моему встревоженному сердцу непривычная вежливость дмитровцев. И бойкие старушки, и степенные матери семейств, не говоря уже о дедках в обрезанных валенках — все здоровались с нами, как со старыми добрыми знакомыми. А когда моя чувствительная спина покрылась липкой паутиной внимательных взглядов, то рискованная идея искать убежища в деревне, показалась мне совершенно бредовой. Но поскольку идти на попятный было уже поздно, пришлось, ориентируясь на подсказки словоохотливых сельчан, вести Алексея Панфилова к самому крайнему дому с венчающим крышу колесом для несуществующих аистов.

— Здравствуй…те… — Семен Романовский широко распахнул калитку. — Какими ветрами?

— Ураганными, — вымученно улыбнулась я, — Хочешь рассчитаться, должник?

— А то! — осклабился Романовский. Оглядел меня с ног до головы, потом переключился на Панфилова и уже без намека на веселье продолжил: — Входи и ничего не бойся. Жена с девчонками в Анапу уехали к родне. Так что лишних вопросов некому задавать. И я тебя ни о чем спрашивать не буду.

— Очень жаль. — Презрения в моем голосе хватило бы на десятерых. — А надо бы спросить: как можно быть такой идиоткой!

— Если хочешь, спрошу. — Семен даже бровью не повел. — Только давай в дом сначала зайдем и Панфилова твоего уложим. Не видишь что ли, совсем плохо мужику?

Запоздало сообразив, что Семен не мог не узнать человека, частную собственность которого лично поджигал четыре раза, я повернулась к бизнесмену и убедилась в том, что мой должник прав. Алексей Михайлович белее собственной рубашки уже закатывал глаза и собирался валиться на утоптанную до плотности асфальта землю.

Вдвоем с Семеном мы подхватили Панфилова под руки и потащили в дом, уложили на скрипучую панцирную кровать и встали над ним, как над покойником не зная, что делать дальше.