Филлис Джеймс - Взгляд на убийство

Минуту главный врач молчал. Далглишу показалось, что он обдумывает дальнейшие возражения, подбирая подходящие слова и выражения беспокойства или недоверия.

— Конечно, это серьезно, — наконец произнес он. — Бессмысленно тратить время, отрицая важность всего. Очевидно, сделав такое предположение, вы и проводили свое расследование. Чем я могу вам помочь?

— Надо попытаться выбрать предполагаемую жертву, позже, возможно, сделать несколько телефонных звонков.

— Вы знаете, старший инспектор, что истории болезни являются конфиденциальными документами?

— Я не прошу дать мне для ознакомления ту или иную историю болезни. Но если я и сделал бы это, ни вам, ни вашим пациентам не следует беспокоиться. Не начать ли нам? Давайте выберем больных первого класса. Вы могли бы назвать мне их коды?

К первому классу принадлежало значительное число пациентов клиники Стина. Обслуживаются только неврозы представителей высших слоев общества, подумал Далглиш. Поглядев секунду на поле предстоящего сражения, он сказал:

— Если бы я был шантажистом, мужчину или женщину я бы предпочел выбрать? Это, возможно, зависит от моего собственного пола. Женщина могла бы выбрать женщину. Но если важен постоянный доход, то лучше сделать ставку на мужчину. Давайте-ка пока отложим мужчин на потом. Мне представляется, что наша жертва живет вне Лондона. Рискованно выбрать бывшего пациента, который слишком легко может поддаться искушению обратиться в клинику и дать вам знать о происходящем. Думаю, что я бы выбрал себе жертву из маленького городка или деревни.

— Мы кодируем графство, если только адрес не лондонский, — произнес главный врач. — Лондонские пациенты закодированы иначе — городом. Наилучшим для нас шагом в действиях было бы изъять лондонские адреса и посмотреть, что останется.

Так и было сделано. Теперь количество карточек, подлежащих рассмотрению, составляло всего несколько дюжин. Большинство пациентов Стина, как и можно было ожидать, проживали в Лондоне. Далглиш сказал:

— Женатые или одинокие? Трудно решить, какие из них более уязвимы. Давайте оставим этот вопрос открытым и приступим к диагнозам. В этой части я особенно нуждаюсь в вашей помощи, доктор. Сознаю, что это глубоко конфиденциальная информация. Я имею в виду, что вы выберете коды тех диагнозов или симптомов, которые могли бы представлять интерес для шантажиста. Деталей мне знать не надо.

И вновь главный врач замешкался. Далглиш, держа в руке металлический стержень, терпеливо ждал, пока доктор раскрывал книгу шифров, и сидел в молчании. Казалось, доктор Этеридж не видел ее страниц. Через минуту он встрепенулся и поднял глаза.

— Попробуйте коды двадцать три, шестьдесят восемь, шестьдесят девять и семьдесят один, — тихо сказал он.

Теперь оставалось только одиннадцать карточек. На правом верхнем углу каждой из них был нанесен номер истории болезни. Далглиш отметил номера и сказал:

— Это все, что мы можем получить от указания диагнозов. Теперь следует поступить так, как, думается, поступил бы шантажист, взглянув на истории болезни и изучив более подробно предполагаемые жертвы. Спустимся в подвал?

Главный врач, не говоря ни слова, встал. Спускаясь по лестнице, они встретили шедшую наверх мисс Кеттл. Она кивнула главному врачу и наградила Далглиша быстрым, задумчивым взглядом, как бы пытаясь понять, не встречала ли его раньше, не надо ли было его узнать. В холле беседовали доктор Багли и старшая сестра Амброуз. Когда Этеридж и Далглиш направились к лестнице в подвал, они замолчали, лица их стали серьезными. В другом конце холла сквозь стекло приемной конторки проступал серый контур головы Калли. Портье не обернулся, и Далглиш предположил, что Калли, занятый созерцанием входной двери, не услышал их.

Регистратура оказалась заперта, но уже не опечатана. В комнате портье Нагль надевал пальто, очевидно отправляясь на ленч. Он остался равнодушным, когда главный врач снял с крючка ключ от регистратуры, но проблеск интереса в его кротких мутноватых глазах не остался незамеченным Далглишем. Итак, за ними внимательно наблюдали. Уже рано утром каждый в клинике должен был знать, что он, старший инспектор, проверяет указатель диагнозов, а затем посетит регистратуру. Для одного человека эта информация представляла крайне важный интерес. Далглиш надеялся, что убийца испугается и впадет в отчаяние, но опасался, что в связи с этим станет еще более опасным.

Доктор Этеридж включил в регистратуре свет, и лампы дневного освещения замерцали, пожелтели и вспыхнули белизной. Комната как бы обнажилась. Далглиш вновь ощутил ее характерный запах: смесь плесени, старой бумаги и нагретого металла.

Он стоял, не выказывая никаких эмоций, пока главный врач запирал дверь изнутри на замок и опускал ключ в карман. Сейчас здесь не осталось и признака того, что комната служила местом преступления. Порванные записи были приведены в порядок, папки расставлены по полкам, кресло и стол заняли свои обычные места.

Папки были связаны шпагатом в пачки по десять штук в каждой. Некоторые из них казались хранившимися столь долго, что едва не приклеились друг к другу. Шпагат впился в разбухшие пеньковые обложки, сверху лежал тонкий слой пыли. Далглиш сказал:

— Можно попытаться определить, какие из этих пачек развязывали с тех пор, как наверху избавились от записей и спустили их сюда на хранение. Некоторые из них выглядят так, будто их не касались годами. Допускаю, что какая-то пачка могла быть развязана с действительно невинными целями, чтобы извлечь запись, но мы можем также начать с записей из тех пачек, которые были очевидно развязаны в течение последнего года. Первые два номера относятся к группе с номерами около восьми тысяч. Они, кажется, на верхней полке? Есть ли у нас лестница?

Главный врач скрылся за первым рядом стеллажей и вновь возник уже с небольшой стремянкой, с трудом маневрируя ею в узком проходе. Глядя, как Далглиш поднимается по ступенькам, он сказал:

— Скажите, старший инспектор, это привлечение меня к вашим конфиденциальным делам означает, что вы исключили меня из списка подозреваемых? Если так, мне следует знать, каким образом вы пришли к такому заключению. Я не льщу себя надеждой, что вы верите, будто я не способен на убийство. Уверен, что ни один детектив не думает так ни об одном человеке.

— И ни один психиатр, — добавил Далглиш. — Я не спрашиваю себя, способен ли человек на убийство вообще, я задаюсь вопросом, способен ли он именно на это конкретное убийство. Не думаю, что из вас получился бы умелый шантажист. Я не вижу, каким образом вам стало бы известно о предполагаемом визите Лоде. И сомневаюсь в том, что вам хватило силы или умения на убийство таким образом. Наконец, я думаю, что вы, возможно, являетесь тем самым человеком здесь, которого мисс Болам не могла бы заставить ждать. Даже если я ошибаюсь, вам бы было трудно отказаться от сотрудничества со мной. Не так ли?