Филлис Джеймс - Взгляд на убийство

Далглиш был умышленно краток. Яркие голубые глаза все еще смотрели на него, приглашая к откровенности, которую детектив не мог допустить, хотя откровенности в данный момент было трудно противиться.

Главный врач продолжал:

— За всю свою жизнь я столкнулся с тремя убийцами. Двоих из них опустили в негашеную известь. Один из двоих вряд ли знал, что делает, но не смог бы остановиться. Вы удовлетворены таким объяснением, старший инспектор?

— Никто, нормально ощущая жизнь, не был бы удовлетворен этим, — ответил Далглиш. — Но я не вижу, как это влияет на задачу, которую я сейчас решаю, — схватить убийцу прежде, чем он, или она, убьет кого-нибудь еще.

Главный врач больше не сказал ни слова. Они вместе нашли одиннадцать историй болезни, которые искали, и захватили их с собой наверх, в кабинет доктора Этериджа. Если Далглиш и предполагал, что главный врач столкнется с трудностями на следующем этапе расследования, то был приятно удивлен. Намек на то, что убийца может не ограничиться одной жертвой, разрушил последнее сопротивление. И когда Далглиш объяснил, чего именно он теперь хочет, главный врач не возражал.

— Я не спрашиваю у вас имена ваших пациентов, — сказал Далглиш. — Меня также не интересуют их заболевания. От вас требуется только, чтобы вы позвонили им домой и тактично поинтересовались, не обращались ли они по телефону в клинику совсем недавно, возможно, утром в пятницу. Вы могли бы объяснить, что кто-то сделал звонок, который необходимо проверить. Если звонил кто-то из этих больных, мне понадобится имя и адрес. Диагноза не надо. Только имя и адрес.

— Я должен просить согласия пациента на предоставление такой информации.

— Ну, раз должны, — сказал Далглиш, — оставляю это на ваше усмотрение. Все, о чем я прошу, это предоставить мне вашу информацию.

Условие главного врача было формальностью, и они оба знали это. Одиннадцать историй болезни лежали на письменном столе, и ничто не могло бы удержать Далглиша от следующих шагов. Он уселся на некотором расстоянии от доктора Этериджа в одном из больших кожаных кресел и с профессиональным интересом приготовился наблюдать за работой своего необычного помощника.

Главный врач снял трубку и попросил подключить его к городской линии. Номера телефонов пациентов были записаны в историях болезни, и первые же два звонка сократили количество возможных вариантов с одиннадцати до девяти. Оказалось, что пациенты со времени обращения в клинику сменили адрес. Доктор Этеридж извинился перед новыми владельцами этих номеров за беспокойство и набрал третий номер. Абонент ответил, и главный врач спросил, не может ли он поговорить с мистером Кальдекотом. После продолжительного потрескивания он сказал:

— Нет, я не слышал об этом. Очень печально. Правда? Нет, ничего важного. Просто старый знакомый. Проезжая через Уилтшир, надеялся вновь повидать мистера Кальдекота. Нет, я не будут говорить с миссис Кальдекот, не хочу ее расстраивать.

— Умер? — спросил Далглиш, как только главный врач положил трубку.

— Да. По-видимому, года три назад. У бедняги оказался рак. Я должен отметить это в его истории болезни.

Он сделал запись. Далглиш терпеливо ждал. Следующий номер было трудно обнаружить, и возникло предположение, что он изменился. Когда наконец доктор Этеридж дозвонился, там не сняли трубку.

— Кажется, нам не везет, старший инспектор. Ваша версия была разумна, но, видимо, более остроумна, чем верна.

— Пока что у нас для проверки осталось еще семь пациентов, — тихо произнес Далглиш.

Главный врач пробурчал что-то о докторе Тэльмадже, которого он ждет, но заглянул в записи и снова набрал цифры. На этот раз пациент был дома и, по крайней мере, не был удивлен, услышав главного врача клиники Стина.

Он сделал длинное описание своего нынешнего психологического состояния, которое было выслушано доктором Этериджем с терпеливой симпатией и соответствующими репликами. Далглиш заинтересовался и даже слегка поразился тому умению, с которым был проведен разговор. Но этот пациент не звонил в клинику в последнее время. Главный врач положил трубку и некоторое время отмечал сказанное пациентом в истории болезни.

— Это явно наш успех. Он совсем не был удивлен тем, что я позвонил. Похоже, пациенты считают само собой разумеющимся, что врачи весьма озабочены их состоянием и думают о них лично все время, днем и ночью. Но он, увы, не звонил. Он не лжет, я вас уверяю. Это отнимет много времени, старший инспектор, но думаю, мы должны продолжить.

— Да, пожалуйста. Я сожалею, но мы должны продолжить.

Уже следующий звонок принес настоящий успех. Сначала разговор показался очередным провалом. Из диалога Далглиш сделал вывод, что сам пациент недавно лег в больницу, а говорила его жена. Затем он увидел, как изменилось лицо главного врача, и услышал, как тот произнес:

— Звонили вы? Мы знали, что кто-то звонил, и пытались определить, кто именно. Полагаю, вы уже слышали об ужасной трагедии, случившейся у нас недавно. Да-да, это взаимосвязано.

Он подождал, слушая, что довольно долго говорила женщина на другом конце провода. Затем положил трубку и сделал краткую пометку в настольном блокноте. Далглиш молчал. Главный врач посмотрел на него озабоченно:

— Это жена полковника Фентона из Сприггс-Грин в Кенте. Приблизительно в полдень прошлой пятницы она звонила мисс Болам по очень важному делу. Она не захотела рассказывать об этом по телефону, и я решил, что лучше не оказывать на нее давления. Но ей хочется повидать вас как можно скорее. Я записал ее адрес.

— Благодарю вас, доктор, — сказал Далглиш и взял протянутый листок бумаги. Он не выразил ни удивления, ни облегчения, но сердце его пело. Главный врач покачал головой, словно все это оставалось за пределами его понимания.

— Миссис Фентон говорила как очень почтенная пожилая леди, которая строга в соблюдении всех правил хорошего тона, — сообщил он. — Она сказала, что была бы счастлива, если бы вы разделили с ней вечерний чай.

Сразу же после четырех Далглиш выехал в Сприггс-Грин. Это была ничем не примечательная деревушка, лежащая между шоссе, ведущими в Мейдстон и Кентербери.

Ему не удалось вспомнить, проезжал ли он ее раньше. Деревушка оказалась немноголюдной. «Она, — подумал Далглиш, — слишком далеко от Лондона, чтобы соблазнить владельцев сезонных билетов, и теперь не то очаровательное время, которое привлекает склонных к уединению влюбленных или художников и писателей, стремящихся к деревенскому покою с деревенской дешевизной жизни». Коттеджи, заселенные главным образом сельскохозяйственными рабочими, небольшие садики, грядки с обычной и брюссельской капустой, разбросанные в беспорядке и покрытые рубцами от недавнего сбора урожая; окна домов в большинстве закрыты, предохраняя от вероломства английской осени.