Светлана Успенская - Убийство по лицензии

— И где же она? — спросила Марушкина.

— Думаю, что уже на другом конце острова. Очень своенравная и избалованная особа. Я своей дочери такого никогда не позволил бы!

— Не может быть, — с сомнением произнесла Лидия. — Это же ужас — то, что вы говорите. Скорее всего, она пошла прогуляться, поскользнулась и вывихнула ногу. Наверное, сидит сейчас в лесу, плачет и боится позвать на помощь, потому что опасается привлечь этого… как его… Вырвиглазика. Ребята ее обязательно найдут и вернут в лагерь…

— Вашими бы устами, — скептически произнес Батырин и мрачно затих.

Первым вернулся Губкин.

— Ее нигде нет, — сказал он обескураженно.

Еще через полчаса появился Стеценко. Его лицо еще больше помрачнело.

— Ну? — с надеждой привстал Андрей. — Нашел?

— Нет, — мрачно отрезал капитан. — Она уже слишком далеко. Пошла вдоль берега. — Он помолчал и со злостью заключил: — К нему пошла…

— Я же говорил! — закричал Батырин.

— Откуда вы знаете? — удивился Слава.

— Мох на камнях у берега в нескольких местах содран. В грязи след ботинок на тракторной подошве — ее обувь. Чайка клевала крошки хлеба — откуда здесь хлеб мог взяться? Надо срочно идти за девчонкой. Жалко, что мы не знаем, когда она вышла… Дура чертова, — пробормотал Стеценко вполголоса. — Наломает дров, потом расхлебывай…

Губкин стал молча собираться. Слава спрятал записную книжку в нагрудный карман, Батырин решительно поднялся.

— А я? — растерянно спросила Лидия, оглядывая мужчин. — Неужели вы меня бросите одну?

Андрей нерешительно остановился. Слава вопросительно посмотрел на Стеценко.

— Идем все, — принял тот решение, бросив оценивающий взгляд на женщину. В его глазах явственно читалось: «Еще одна баба на нашу голову».

Через десять минут небольшой отряд вышел из лагеря.

— Пойдем ей наперерез, — сказал Игорь, становясь во главе цепочки людей. — Срежем угол, чтобы перехватить ее по дороге к этому типу. Смотрите в оба, у нее приметная куртка, красная, ее видно издалека. Если кто-нибудь заметит ее, не кричать, чтобы не испугать и не выдать противнику. Идем цепочкой друг за другом. Через каждые полчаса — привал, отдых — целых три минуты, поскольку с нами дама. Если начнется стрельба, вы, — он обратился к Марушкиной, — бросаетесь ничком на землю, закрываете голову руками, остальное вас не касается. Всем остальным действовать строго по моей команде. Ясно?

— Ясно, — кивнули Губкин и Слава.

— Ясно, — произнес Батырин.

— Хорошо, — чуть слышно прошептала Лидия.

Небольшой отряд тронулся в путь.

Часа через полтора пути Лиза притомилась. Солнце взошло уже высоко, ей стало жарко в теплой полярной куртке. Она расстегнула «молнию» и немного посидела на плоском валуне, отдыхая.

«Наверное, они уже проснулись, — думала она, улыбаясь про себя. — Уже встали… Андрей, наверное, обиделся, что я его не позвала с собой. Стеценко, надо думать, злой как черт, орет, ругается. Ну и пусть ругается! Когда он меня найдет, будет уже поздно. Все будет кончено… Завидует, наверное, что я его опередила. Злится, что добыча не попадет ему в руки!»

Лиза представила свирепое лицо Стеценко, рассмеялась и показала чайкам язык: вот она какая хитрая. Засони, надо раньше вставать! Солнышко осторожно гладило ее лицо своими лучами. Лиза облокотилась на камень и прищурила глаза: здорово! В скромной северной природе есть свое очарование. Как все вокруг просто и красиво: гладь ровного, как зеркало, залива, черная бахрома леса на берегу, живописные валуны громоздятся друг на друга, узловатые корни деревьев — цепкие пальцы великана — вцепились в почву. И главное — ни одного человека вокруг, никого! Лишь девственная, нетронутая природа вокруг — и она, Лиза. Ну, еще есть, конечно, этот ужасный тип на том конце острова, но он не и счет. Его скоро не будет.

Отдохнув, Лиза неторопливо двинулась дальше. Спешить некуда. Она достаточно далеко отошла от лагеря, теперь ее не догонят. Слава Богу, берег стал ровнее, камни меньше, лес отступил от берега и идти стало легче. Негромко напевая, Лиза неторопливо брела, то и дело наклоняясь, чтобы сорвать блеклый цветок, затерявшийся в пожелтевшей траве, пушистую метелку травы, красную гроздь калины у самой воды.

Ей казалось, что впереди еще долгий, долгий путь.

Парнов в ту ночь так и не мог заснуть от зверского холода, хотя костер на берегу пылал вовсю, распускаясь, будто диковинный огненный цветок в ночи. Но грел он плохо. Если сидеть возле самого огня, то живот и лицо нестерпимо жгло жаром, а спину сзади так же несносно опалял ледяной воздух. Едва небо на востоке посерело и стало светать, как Парнов, умяв остатки вчерашней куропатки вместе с костями, принялся за работу. Еще с вечера он надрал коры и молодых гибких побегов и теперь старательно прилаживал их к вытащенной на берег лодке.

Ребра суденышка остались целы, а между рассохшимися досками было полно щелей. Парнов продевал в них молодые гибкие побеги и фиксировал ими кору. Когда солнце поднялось, с дырами было покончено.

Парнов отправился в лес и вскоре принес оттуда сосновой смолы, прозрачной как слеза.

Он умаялся и испачкал руки, пока ему удалось законопатить щели, мешая смолу с былинками сухой травы — вместо пакли. Теперь посудина имела шанс затонуть не сразу после отплытия, а хотя бы через полчаса.

После этого лодка была спущена на воду. Она закачалась на гладкой поверхности, едва колеблемая невысокими волнами. Вода быстро сочилась сквозь щели и собиралась на дне прозрачной лужицей.

«Буду вычерпывать консервной банкой», — решил Парнов и вновь отправился в лес, чтобы вырезать себе весло.

Он оглядел залив. Пожалуй, в спокойную погоду можно рискнуть переправиться на другой берег, сизой полоской выступавший в тумане. Час или два на воде эта посудина, может быть, продержится… А если еще для плавучести два сухих ствола подвесить к бортам…

«Доплыву! — решил Парнов. — Сдохну, а доплыву!»

Он оглянулся: чайки вились над правым берегом острова, там, где еле различимый на расстоянии небольшой мысок острым зубом врезался в море.

Там, на этом мыске, глаз едва различал какое-то смутное пятно.

«Зверь какой-нибудь», — решил он и отправился в лес. У него было очень много работы.

Лиза миновала сухое русло речки. Голову ломило от солнца и усталости. В куртке было нестерпимо жарко.

Около берега чернел в воде валун странной формы. Это была лодка.

«Ой, лодочка!» — подумала Лиза равнодушно и ткнула носком ботинка трухлявый бок.

Рядом на земле в беспорядке валялись свежие зеленоватые волокна коры, прутики, щепки, измазанные чем-то желтым и липким. Неподалеку чернело круглое пятно остывшего костра, валялись консервные банки с зазубренными краями, полные воды, чаячьи перья, остатки дров.