Светлана Алешина - Спасатель (сборник)

– Садись, старший лейтенант, – Поль показал на голый каменный пол рядом с собой. – Знакомься: врачи, такие же пленники, как и мы… Между прочим, твои соотечественники…

Сердце мое радостно прыгнуло. Значит, я не ошиблась!.. Но где же Судаков?

– Что с ним? – спросила я по-русски, кивнув на лежащего у стены. – Ранен?

– Не повезло Алексею Вениаминовичу, – ответил один из мужчин. – Привалило в Кайдабаде во время толчка, еле вытащили из завала…

Теперь чуть не подпрыгнула я сама. Это же Судаков! Но почему же генерал Васильев сказал мне вчера, что он абсолютно лысый? Даже в качестве особой приметы его лысину преподносил. Чтобы не спутала.

Я взглянула на безжизненно лежащего у стены и поняла, почему издалека не сумела разглядеть этой особой приметы. Человек с головой был накрыт чем-то вроде овечьей или бараньей шкуры. Холодно же по ночам, а он ранен… То, что я приняла за его густую шевелюру, оказалось всего лишь овечьей шерстью… А рост разве разглядишь у лежащего человека?

И все-таки я должна была убедиться своими глазами, что это именно тот, кого я ищу. Я осторожно отогнула с его головы край «покрывала», и моим глазам предстала просто великолепная лысина, без единого волоска, поблескивающая в слабых лучах утреннего солнца, бьющих прямо из маленьких оконцев под потолком.

– Жив он? – спросила я с сомнением.

Тот, кто мне отвечал, откинул с Судакова шкуру, взял его за руку, нащупал пульс. Утвердительно, но поджав губы, кивнул:

– Жив пока… Не знаю, надолго ли? От этих скотов помощи не дождешься…

– Что с ним… было происходить? – спросил Поль, с заметным трудом подобрав русские слова, хотя мне казалось, что он умеет объясняться по-русски гораздо лучше и сейчас это зачем-то скрывает…

«Молодец! – я молча одобрила его инициативу. – Только вот переигрывать не нужно. А вопрос своевременный, очень к месту пришелся. Не могу же я одна проявлять повышенный интерес к этому человеку… Это подозрительно, в конце концов… Стой! Подожди-ка, дорогая! Разве ты говорила Полю, что интересуешься именно Судаковым? Почему он тебе в этом подыгрывает?..»

Я не удержалась и внимательно посмотрела на француза. Тот, казалось, моего пристального взгляда вовсе и не заметил и был по-прежнему спокоен, сосредоточен и нисколько не напряжен.

«Ерунда! – решила я. – Мой интерес к раненому выглядит совершенно естественно, и Поль не мне подыгрывает, а просто по-человечески интересуется. В конце концов, у него такое же задание, как официально у меня – спасти попавших в беду русских врачей. Всех. В том числе и неизвестного пока ему Судакова. Так что его обеспокоенность состоянием раненого вполне естественна и объяснима. Если тот не сможет самостоятельно передвигаться – значит, это для нас еще одна, дополнительная проблема. Не только для меня, а для нас. Сейчас же перестань его подозревать неизвестно в чем!» – приказала я себе и на этом успокоилась.

– Два ребра сломаны, Поль, – объяснил, обращаясь к французу, тот же врач, самый, можно сказать, разговорчивый. – Правая рука в двух местах сломана. Множественные ушибы головы и грудной клетки. Алексей Вениаминович часа два без сознания был, когда его вытащили. Я ему тройную дозу сразу же вколол, слава Богу, не все ампулы с наркотиками камнями передавило… Единственное, что у него уцелело – ноги. Когда стена рухнула, его привалило камнями как раз по пояс, а ноги снаружи остались. Кирпичики-то видите у них какие… – он указал на стену прямо у себя над головой.

Мы с Полем невольно подняли глаза вслед его жесту. Кирпичи были и впрямь огромные. Даже большей частью не кирпичи, а плоские обломки скалы, положенные друг на друга.

Оказаться под завалом из таких камушков! Как говорится – спаси и сохрани! При одной мысли об этом по спине пробегал холодок и хотелось тут же отодвинуться от стены подальше…

– Я так и не представил вас друг другу, – сказал Поль, взявший почему-то на себя роль нашего общего знакомого, хотя сам с этими людьми познакомился вряд ли более часа назад. – Для меня, француза, очень странно представлять друг другу русских. Да еще делать это на английском языке и на афганской территории! Но таковы условности жизни!.. Знакомьтесь: старший лейтенант российских спасателей Ольга Николаева. Врач-эпидемиолог Иван Васильевич… Фамилию не знаю, не спрашивал…

– Иван Васильевич, как вы думаете, – спросила я, – Судаков сможет идти сам или его придется нести на носилках?

Я специально назвала раненого по фамилии, чтобы привлечь внимание врача к своей осведомленности и таким образом начать разговор о своем… ну, скажем, поручении. Но тот, казалось, и не заметил, что сам не называл Судакова по фамилии.

– Да куда идти-то, Оленька! – воскликнул врач. – Мы же с вами под арестом! Вон часовой в дверях сидит, полюбуйтесь!

Часовой и впрямь сидел поперек дверного проема и с любопытством поглядывал в нашу сторону, не понимая ни единого слова из нашего разговора. Это было у него на лице написано. Просто смотрел на нас как на существ другой породы, непонятных и враждебных. Особенно на меня – женщину без паранджи…

«Запад есть Запад, Восток есть Восток – и вместе им не сойтись?..» Так, что ли, у Киплинга?

Мне вдруг ужасно захотелось показать этому бородатому церберу язык… Тоже мне – высшее существо! Только и умеет, что по горам лазить да на курок нажимать…

С большим трудом я заставила себя отвернуться, чтобы и впрямь не начать совсем по-детски дразнить бородатого афганца…

Кстати, где-нибудь в Европе подобный демарш мог бы привлечь ко мне внимание часового и в конечном итоге сослужить неплохую службу… Но только не здесь, не на Востоке!

А здесь мне просто полчерепа очередью снесут, если у них, конечно, не считается неприличным тратить пулю на женщину. Может, здесь вообще принято забивать женщин камнями, как существ низшей породы? Откуда мне знать такие тонкости восточного этикета?..

Но не пора ли мне успокоиться в конце концов!.. Что за скверный у меня характер иногда бывает, черт побери! Или это присутствие Поля действует так возбуждающе? Очень похоже на то…

– Кстати, Иван Васильевич, – обратилась я к разговорчивому врачу, – почему же вы здесь оказались, в этих горах? Вы же говорили, что подземный толчок застал вас в Кайдабаде…

Не отвечая мне, он задумался, выпятив вперед челюсть и оттопырив нижнюю губу… Меня между тем все больше смущал его коллега, который сидел, явно прислушиваясь к нашему разговору, но не проявляя ни малейшего желания в нем участвовать.

– Да я, собственно, и не знаю, почему мы здесь оказались, – Иван Васильевич пожал плечами. – Знаю только – как.

– Извините, Иван… э-э… Васильевич! – вмешался Поль. – В вашей группе пострадал только один человек? С вами и вашим спутником все в порядке? Может быть, мы сможем чем-то помочь?