Иван Жагель - Страна игроков

Ребров открыл холодную воду, наклонился и долго поливал ею рукотворное чудо на своем лице, пока лобные кости не заныли от холода. Тогда он взял полотенце, замотал голову и несколько минут стоял с закрытыми глазами. Перед ним было два пути: разразиться проклятьями и в бессильной злобе добить все, что еще уцелело после обыска, или взять в руки веник и пойти убирать. После нешуточной борьбы с самим собой он все-таки выбрал второе.

Кавардак в квартире оказался еще тот. В спальне была перевернута даже постель, а на кухне из ящиков вывалены на пол оставшиеся от старика многочисленные кастрюльки и жестяные коробки, которыми Ребров никогда не пользовался.

Виктор только начал сгребать разбитые пластинки, разорванные бумаги, когда в дверь опять позвонили. Прежде чем открыть, он посмотрел в дверной глазок – это пришел Стрельник.

– Я понимаю, что дружба превыше всего, но заставлять человека работать в субботу – это просто свинство… – бодро начал Игорь, проходя в квартиру. Однако буквально на полуслове замолк и стал удивленно осматриваться. – Что у тебя здесь было?!

– Дружеская встреча, – коротко пояснил Ребров.

– Вы неплохо повеселились! – Тут Игорь наконец взглянул на лицо Виктора и встревожено спросил: – Может быть, мне стоит вызвать «скорую помощь» и… милицию?

– Нет, не надо. Я сам решу свои проблемы.

Стрельник какое-то время напряженно соображал, потом его осенило:

– Послушай, это как-то связано с тем, что ты хотел встретиться с моим сокурсником из пресс-службы правительства и что-то ему передать?

– Да.

– И это желание у тебя осталось?

– Нет. Без тех документов, которые у меня были, встреча бессмысленна.

– А теперь, насколько я понимаю, у тебя их нет…

– Меня расстраивает даже не их отсутствие, – усмехнулся Ребров. Обидно осознавать себя ничтожеством. И каждый раз возможность ощутить это мне предоставляют одни и те же люди.

Уже около часа Ребров слонялся вокруг следственной части Генеральной прокуратуры, натыкаясь на ни в чем не повинных людей – он все еще воспринимал мир только одним глазом. К тому же, чтобы скрыть громадную гематому на левой стороне лица, Виктор надел солнцезащитные очки, хотя после целой недели изнуряющей жары с утра в понедельник небо над Москвой затянуло тучами и несколько раз на город обрушивался настоящий ливень.

Два выходных дня он страдал от боли в избитом теле и от унижения. Но еще больше – от никчемности тех планов мести, которые роились в его воспаленном мозгу. И Ребров не придумал ничего лучшего, как пойти в прокуратуру к Рукавишникову. После памятного визита подручных Кроля ему все равно не удавалось заснуть, поэтому приплелся он к зданию следственной части задолго до начала рабочего дня.

С трудом дотянув до девяти, Виктор позвонил Рукавишникову из автомата и очень обрадовался, когда застал на месте. На просьбу Реброва немедленно принять его следователь сухо спросил:

– А где вы сейчас находитесь?

– В пятидесяти метрах от вас, – сказал Ребров.

Он хотел добавить что-то о чрезвычайности обстоятельств, которые привели его сюда, но Рукавишников перебил его:

– Я сейчас закажу вам пропуск. Поднимайтесь…

Со дня последнего визита Реброва в кабинет старшего следователя здесь ничего не изменилось, хотя прошло уже более полугода – та же теснота, та же казенная мебель, тот же гигантский любопытный кадык Рукавишникова, постоянно выглядывающий из ворота рубашки.

Особой радости при встрече следователь не проявил. Он лишь сдержанно кивнул, и пока Виктор соображал, с чего бы ему начать, спросил первый:

– Что у вас с глазами?

Ребров снял очки.

– Кто это вас так? – опять же без особого любопытства, словно выполняя служебные формальности, поинтересовался Рукавишников.

– Дебилы из службы безопасности банка «Московский кредит», которой руководит бывший заместитель председателя ФСБ Рудольф Кроль. Знаете такого?

Следователь никак не отреагировал на его вопрос, а задал встречный:

– Что этим людям от вас было надо?

– Они узнали, что я хочу передать руководителю пресс-службы премьер-министра папку с документами, существенно дополняющими биографию хорошо вам известного Владимира Шелеста… – Даже сейчас воспоминание о пережитом унижении резко увеличило частоту сокращений сердечной мышцы Реброва, и эту перемену в своем состоянии он попытался замаскировать развязным тоном. – Бойцы Кроля ввалились ко мне домой, избили и связали меня, а потом перевернули квартиру вверх дном. Естественно, все, что я приготовил для передачи, забрали…

– А как же они узнали, что вы хотите что-то передать людям из окружения премьера?

Диалог незаметно приобрел характер четко выстроенного, не позволяющего отклоняться по пустякам в сторону, допроса.

Виктор пожал плечами:

– Насколько я понял, мои телефонные переговоры прослушивались. Возможно, время от времени… В субботу, буквально за час до налета, я позвонил моему другу – он когда-то учился вместе с руководителем правительственной пресс-службы – и попросил состыковать меня с этим человеком. Встречу нам назначили на три часа дня, и, очевидно, узнав об этом, подручные Кроля решили проверить, что реально у меня есть на Шелеста.

– А что конкретно было в вашей папке?

– Ну… кое-какие интересные бумаги… Мне удалось собрать их за последние несколько месяцев. – Виктору было неловко, что, несмотря на многочисленные запреты Рукавишникова, он продолжал заниматься собственным расследованием того давнего дела. – Например, в той папке были копии трех контрактов, их мне передал известный вам Георгий Дзгоев. Из этих документов в принципе можно было понять, как делали деньги хозяева компании «Русская нефть». Кстати, – попытался оправдаться он, – хотя я встречался с Дзгоевым в Северной Осетии, но, клянусь вам, не знаю точно, где он от всех скрывается. Меня привезли в какой-то дом, перед этим завязав глаза… Еще из славного города Заборска я привез письменные заявления трех бывших акционеров местного металлургического комбината, они утверждают, что продали свои пакеты акций дочерней инвестиционной компании банка «Московский кредит» под угрозой расправы… Было кое-что еще… В общем, если бы вы не прекратили следствие о причинах смерти Лукина и Медведева, то, думаю, вам бы все это тоже пригодилось… – Ребров потрогал свой распухший глаз и скривился от боли. – Да, они отобрали у меня и магнитофонную кассету с записью одного разговора. Впрочем, он не содержал, по сути, ничего криминального, так что для вас, как сотрудника прокуратуры, вряд ли представлял интерес. Хотя премьеру послушать эту пленку было бы очень любопытно…