Иван Жагель - Страна игроков

– Я с ним встретилась три месяца назад, – сухо объяснила Лиза. Случайно. Он пришел на прием в нашу поликлинику…

– Надеюсь, болезни его не специфически мужские?

– Дурак! – обиделась она.

Это слово завершило их последний семейный вечер.

Ночью Ребров практически не спал. Он лежал на диване в гостиной, слушал, как в спальне ворочается жена, и пытался понять, каким образом все то в нем, чем так восхищалась Лиза в первые месяцы их знакомства, впоследствии она с такой же энергией стала ненавидеть. И как вообще он вляпался в эту семейную жизнь?

До тридцати четырех лет Ребров прожил в небольшом районном городке, расположенном километрах в двухстах от Москвы, и его автобиография легко помещалась на половине стандартного листа. Он работал корреспондентом местной газеты, печатавшейся на бумаге такого плохого качества, что фотографии в ней просто невозможно было разглядеть. Виктор был обладателем однокомнатной квартиры, имел рост чуть выше среднего, жесткие, черные, с легкой проседью волосы и волевой, нравившийся женщинам подбородок. Он считался в городе, где все друг друга знали, завидным женихом, и у него постоянно жил кто-то из местных красавиц, строивших далеко идущие планы. Но, отчаявшись дожать Виктора, они в конце концов уходили к другим мужчинам.

А в тридцать четыре года он неожиданно для всех уволился с работы, продал жилье и уехал в Москву. Это решение стало результатом каких-то смутных желаний, бессонных ночей, необъяснимого томления. Без преувеличения можно сказать, что Ребров был достойным сыном своей страны: как и всей России, ему хотелось перемен, но, как и Россия, он не знал каких. И это было хорошей основой для всяких необдуманных поступков, рискованных авантюр.

Оказавшись в Москве, Виктор поселился на пустующей даче своего университетского товарища. Половина вырученных за квартиру денег ушла на покупку подержанной «Лады» – надо было как-то добираться до города, а вторую половину он растратил, обивая пороги крупных московских газет. Иногда ему удавалось пристраивать статьи, кое-где даже давали какие-то задания, однако на постоянную работу брать не спешили.

На даче Ребров поселился в январе, а в мае сюда приехал университетский товарищ с большой компанией. Так Виктор познакомился с Лизой, у которой была двухкомнатная квартира в Москве. Вскоре Ребров переселился к ней. А год назад они поженились.

Возможно, их роман и не перешел бы во что-то серьезное, если бы не присущая Лизе экзальтированность, согревшая Виктора после прожитой в одиночестве зимы. Его новой пассии постоянно надо было кем-то восхищаться, одновременно убеждая всех, что она и сама очень счастливый, удачливый, живущий необыкновенно интересной жизнью человек. Ребров стал у Лизы чем-то вроде еще одного доказательства ее исключительности: представляя Виктора друзьям, она многозначительно подчеркивала, что он – журналист и вообще творческий, богемный человек. Понятно, что другие вокруг нее просто не водились.

Чрезвычайно восторженно Лиза воспринимала на первых порах и любой мало-мальский успех Реброва, каждую новую его газетную публикацию. Но вскоре после того, как они расписались, Лизу начало раздражать его многочасовое – иногда ночи напролет – писание заметок. Она стала относиться к этому как к чему-то абсолютно бессмысленному, что не способно принести ни славы, ни денег. И даже когда Хрусталев, что-то разглядев в Реброве и в тех статьях, которые тот носил в «Народную трибуну», взял Виктора в свой отдел, Лиза уже не изменила своего мнения о занятиях мужа.

Возможно, ее деятельная натура уже искала новые объекты для восхищения. Поэтому не было ничего удивительного в том, что подвернулся «друг детства». И если Лиза выбрала этого парня, то едва ли он мог устоять под ее напором.

Утром, когда Ребров собирался на работу, зазвонил телефон.

– Здравствуйте. Я могу поговорить с Елизаветой Антоновной? – спросил приятный мужской голос.

– Это меня! – подлетела жена. – Ты уже приехал? – заворковала она в телефонную трубку. – Я сейчас выйду.

Лиза попыталась сразу взять все приготовленные с вечера чемоданы и сумки, однако ей это не удалось, и она невинно посмотрела на Виктора.

– Я помогу, – предложил он.

У подъезда стоял роскошный серебристый «мерседес», а рядом топтался высокий, приятной наружности парень в дорогом, светлом костюме. С глупой улыбкой он бросился на помощь.

– Вижу, у вас есть все, – сказал Виктор, уложив сумки в багажник. – Не хватало только моей жены.

– Извините, – смутился «друг детства».

– Бог вам в помощь… – с сарказмом процедил Ребров, так как ничем другим отплатить сопернику он не мог.

По дороге на работу, подолгу простаивая в утренних пробках, Виктор размышлял над тем печальным фактом, что в последнее время близкие ему женщины уходят к другим мужчинам. Вначале Маша Момот легко разменяла его на вечно «теневого премьера» Груднина, а теперь и жена сбежала к неизвестно откуда взявшемуся долговязому «другу детства». В этот момент Ребров был настроен к своей персоне чрезвычайно критически и со злорадством констатировал, что явно проигрывает своим конкурентам – у него не было ни серебристого «мерседеса», ни даже гипотетической «теневой» власти.

Однако как только Виктор приехал на работу, ему позвонила Маша Момот и немного подняла настроение.

– Привет! Хорошо, что я тебя застала, – как всегда энергично начала она.

– Очевидно, тебя послал бог, чтобы вселить надежду, что еще не все женщины отвернулись от меня.

– Что случилось?! – В ее голосе послышалась тревога.

– Сегодня от меня ушла жена, – пояснил Ребров.

Маша хмыкнула:

– Понимаю, тебе не терпится растрезвонить всему свету, что ты стал холостяком. Это, конечно, суперновость. Я над ней еще подумаю, но сейчас хочу сказать о другом. Мы могли бы встретиться после обеда?

– Думаю, что да, – сказал Виктор.

– Тогда приезжай к трем часам на Чистые пруды. Буду ждать на бульваре, где-нибудь поближе к метро. Мне крайне нужна твоя помощь!

До обеда Виктор писал в номер небольшую заметку, в которой пытался популярно изложить только что полученную сводку Госкомстата, сообщавшую об итогах работы российской экономики за полугодие. Ему никак не удавалось сосредоточиться, так как Игорь Стрельник привел в их комнату двух смазливых девчонок с длинными, загорелыми ногами. Он познакомился с ними в какой-то турфирме, собирая данные для статьи о бурно развивавшемся в России туристическом бизнесе. Охмуряя девиц, Игорь рассказывал одну из своих бесчисленных журналистских баек о том, как, работая еще в молодежной газете, он для смеха стал вести рубрику «Огород на подоконнике».