Иван Жагель - Страна игроков

– Один вопрос! – поднял палец Виктор. – Мы должны принципиально критиковать или не менее принципиально поддерживать правительственные экономические реформы?

Алексей был так поглощен мыслями о будущей встрече с премьером, что юмора не понял и вполне серьезно ответил:

– В своем выступлении я должен быть резок, даже где-то радикален, но, безусловно, лоялен к правительству. Понятно?

Встреча у премьера по-настоящему удалась. На ней было сказано много слов о необходимости ускорения экономических реформ, о поддержке отечественных производителей. Взволнованный горячим одобрением правительственного курса, а может быть, просто хорошо играя перед телезрителями заранее выученную роль, премьер чуть ли не со слезами на глазах дал твердое обещание с этого момента советоваться с бизнесменами буквально по всем вопросам. А так как сентиментальность – вещь чрезвычайно заразительная, то немало слюнявых глупостей наговорили и другие из присутствовавших на встрече.

В тот же вечер большие репортажи о братании премьера с предпринимателями прошли по всем телевизионным каналам. И было любопытно наблюдать за внезапно подружившимися и чрезвычайно довольными друг другом солидными мужчинами, которые в повседневных делах не доверяли даже родной маме. Хотя, возможно, каждый из них получил от этого мероприятия то, что хотел.

Как и предполагалось, Алексею Большакову, в числе нескольких других участников встречи, дали возможность изложить собственную точку зрения на положение дел в российской экономике и путях выхода из кризиса. Каждому отвели не более пяти минут, но этого оказалось вполне достаточно, чтобы после совещания всех этих людей растерзали телевизионщики.

Особым спросом пользовался Большаков. Во-первых, его выступление было наиболее содержательным, насыщенным цифрами и фактами из различных отраслей промышленности и вызвало активную реакцию премьера. А во-вторых, глава Союза молодых российских предпринимателей был благообразен, говорил четко и образно и хорошо смотрелся в кадре. Не случайно в телевизионных репортажах о прошедшей встрече он появлялся почти так же часто, как сам премьер.

Но это были еще не все дивиденды, снятые с образцово-показательного мероприятия. Пытаясь убедить страну, что консультации с предпринимателями и банкирами теперь будут проходить регулярно, премьер предложил организовать при правительстве так называемый общественный экономический совет и включить туда всех участников встречи. И хотя было ясно, что практического значения это непонятное образование иметь не будет, однако появляющиеся у членов нового совета возможности для саморекламы трудно было переоценить.

Во всяком случае это звучало: «советник премьера», «член экономического совета при правительстве», а слово «общественного» всегда можно было опустить. Не случайно в течение нескольких дней после встречи Большаков был похож на человека, выигравшего главный приз в лотерею.

Важно было и то, что новый статус, новые общественные обязанности Алексея повышали как его собственный авторитет, так и имидж возглавляемого им по совместительству Института рынка. А это, в свою очередь, автоматически отодвигало на неопределенный срок закрытие славного научного учреждения. Когда на следующий день после знаменательной для России встречи бизнесменов и банкиров с премьером Ребров заглянул во вверенный ему институт, то застал он там довольно живописную картину.

Эксперты-рыночники, тщательно скрывавшие ранее свои порочные пристрастия, открыто распивали шампанское, заливая им рабочие столы и бесценные для страны бумаги с экономическими прогнозами. От табачного дыма нельзя было продохнуть.

Появление Виктора наглая ученая поросль встретила одобрительными возгласами и топотом ног.

– Восьмое марта уже давно прошло, а Новый год еще не скоро – что мы празднуем?! – с напускной строгостью спросил Ребров. – Надеюсь, вы знаете, что бывает за распитие спиртных напитков на рабочих местах.

– Шеф, мы вам тоже нальем, но чуть позднее, – осклабился неудавшийся брокер Кузьмянков, так счастливо нашедший себя на скользкой ниве псевдонаучной экономической ворожбы. – А сейчас вам надо сходить к Большакову. От него уже два раза приходил Левон. Не иначе как вам будут цеплять орден на грудь. Вспомните тогда нас в ответной речи…

Счастливый Большаков стоял в приемной и травил какой-то анекдот своему бесцветному заму в роговых очках, симпатичной секретарше Люсе и Левону. У него было явно нерабочее настроение. Увидев Виктора, вождь подрастающих буржуев сразу увел его в свой кабинет и приказал Люсе никого к нему не пускать.

– Может, по чуть-чуть? – спросил Алексей и, не дожидаясь ответа, подошел к громадному, с дверцами от пола до потолка, шкафу, доставшемуся ему от прежних хозяев.

Поколдовав там немного, Большаков принес и поставил на журнальный столик два пузатых бокала, в которых масляно колыхалась золотисто-коричневая жидкость. Он первый протянул свой бокал, чтобы чокнуться, а потом пригубил.

Ребров тоже глотнул немного – коньяк был по-настоящему классный. Благородный напиток мгновенно разбежался по всему телу, расслабляя и веселя.

Какое-то время сидели молча. Большаков, прищурившись, с легкой улыбкой смотрел на Виктора, словно обдумывая что-то, – точно такой же дружелюбный взгляд был у него, когда Ребров впервые появился в этом кабинете с предложением создать Институт рынка. А потом Алексей решительно встал и пошел уже к другому шкафу, где у него был вмонтирован в стену сейф. Вернулся он, держа в руке пачку новеньких стодолларовых банкнот.

– Возьми, ты заработал их, – сказал Большаков, небрежно бросив деньги на стол перед Виктором. – Я хочу, чтобы ты знал, как я ценю людей, с которыми работаю. Конечно, это – и много, и мало, – он кивнул в сторону пачки. – Мало потому, что ты сделал дело на миллион долларов. А много – так как я сам беден как церковная мышь.

Ребров не спеша допил коньяк. Ему впервые таким образом давали деньги, и он даже немного растерялся. Пытался сообразить, что делать, но в голове крутилась дурацкая мысль о том, что церковные мыши пьют неплохие напитки.

– Бери-бери, ведь мы договаривались о возможных премиальных, подбодрил его Большаков. – Ты очень крупно помог мне уже во второй раз. Чего я только не делал, чтобы меня заметили в правительстве, а все решила какая-то ерунда – твой институт… Не обижайся, что я так говорю. Ты же сам знаешь цену своим… как их… экспертам и их прогнозам.

Раньше Ребров, может быть, и проглотил бы это замечание, но только не теперь:

– Между прочим, именно они помогли тебе. Будь объективен…