Семён Данилюк - Как умереть легко

— Это что-то меняет? — бровяные кусты Циридиса сдвинулись в сплошной кустарник, выдав раздражение. — Или — самоубийство всё-таки под сомнением?

Взгляд его выжидающе сверкнул.

— Да самоубийство, конечно, — неохотно признал Заманский. — Отравление белым фосфором без признаков насилия. Тут и обсуждать нечего. Но остаётся вопрос вопросов: почему? Одно дело человек заблаговременно готовится к уходу в мир иной. Совсем другое — если решение импульсивное. Разные мотивы. Я, правда, последний раз общался с Зиновием два месяца назад. Но даже тогда показалось, что он оживает. Видите, на заказ подрядился. И вдруг в одночасье всё порушил. Сын у него после смерти жены и вовсе свет в окошке был. Так даже записки не оставил.

Циридис, как бы ненароком скользнул взглядом по напольным, в золоченом корпусе часам. — Положим, я и сам не верю в самоубийство из-за жены, — признался он. — Но раз Зиновий не оставил записки, значит, хотел, чтоб другие так думали. И не друзьям в этом ковыряться. Он протянул руку для прощального рукопожатия.

Но не для того Заманский отмахал под двести километров, чтоб покорно убраться восвояси. Он придержал руку, пригнулся голова к голове.

— Пойми ты! Мы с Зиновием дружбаны с детства, — произнёс он проникновенно. — Это ж всегда был жизнелюбивый сибарит. Всё прикидываю, как он сидит один в своём салоне, как пьёт в и ски. Со спичками вприкусочку. И — не сходится! Только если решение внезапное. Но тогда к этому кто-то подтолкнул. Потому и важно разобраться, покупались ли спички для коллекции, а в порыве использовались как способ самоубийства, или изначально — чтоб свести счёты с жизнью.

— Нэ вижу разницы, — буркнул Циридис. — Разница пресущественная. Чтоб человека на тот свет отправить, не обязательно пистолет к виску приставлять. Можно каким-то страшным известием оглоушить. Может, сидит где-то сейчас стервец да посмеивается своей ловкости. Неужто спустим? Конечно, действуя в лоб, Заманский рисковал. Ведь сам Циридис мог оказаться той самой тайной причиной гибели Зиновия.

— Чем я-то могу?.. — Циридис с усилием выпрастал ладонь. — Не выходит из головы этот заказ. Лёвушка отцовских клиентов, кроме «самоварников», не знает. А вы в центре этого мира. Всё про всех знаете. Вас уважают, считаются.

Циридис остался бесстрастным. Но какой южанин равнодушен к лести? Щёки его заалели. — Опись при вас? — он протянул руку, в которую Заманский вложил ксерокопию акта.

Они уселись в кресла у журнального столика.

Циридис, придавив двумя пальцами список, неспешно двинулся вниз по тексту. Затем раскрепил листы, разложил перед собой. Подключились другие пальцы на обеих руках, и он уже принялся перебирать ими, перебегая с листа на листок, будто наигрывающий гамму пианист. Темп всё ускорялся. И по тому, как бегло перемещались пальцы с букинистических книг на бронзу, с картин на фарфор, с монет на иконы, с часов на царские ордена, Заманский увидел, что, во-первых, с салоном Плескача хозяин прекрасно знаком; во-вторых, перепрыгивая вроде бессистемно от одной номенклатуры к другой, нацеленно ищет подтверждение какой-то своей догадке.

Не долистав до конца, Циридис принялся озабоченно выбивать чечётку подушечками пальцев. Брови сдвинулись, лицо побагровело. Хитроумный грек нашел разгадку, — понял Заманский, — и разгадка эта его напугала. Теперь было важно, захочет ли ею поделиться. — Что-то неприятное?

Циридис задумчиво кивнул. Медленно пожевал сочными губами. — Если я прав, коллекцию Плескачу поручили собрать очень дорогую и очень…специфическую. Подобные коллекционеры — тоже надо понимать — люди закрытые. Заманский недоумённо вскинул подбородок — Высокопоставленные из новых, — в голосе Циридиса, дотоле благодушном, пробурилось внезапное ожесточение. — Халявные деньги обрушились как лавина. У людей головы посносило. Не знают, куда распихать, чтоб подороже. Многие в антиквариат вкладываются. Но так, чтоб об этом никто не знал. Порядок цен в десятках миллионов. А это, попади в руки недруга, — существенный компромат. Они ж там меж собой, как в серпентарии. Захочет ли такой человек выйти из тени? А контакт — это всегда опасность…. Так что неудачный вопрос дорого стоит. Бывает, и жизни. — Я не боюсь! — заверил Заманский. Циридис поморщился: — С вас-то что за спрос? В ответе кто свёл. Страх его навёл Заманского на новую мысль. — Полагаете, что-то могло не заладиться с заказом, и Зиновий из-за этого?.. — Нэ утверждаю. Но если что-то пошло не так? Или о заказе кто-то ненужный пронюхал и надо спрятать концы? — Вы прямо как о братках, — недоверчиво хмыкнул Заманский. — С братками как раз проще, — холодно объяснился Циридис. — А здесь, если что втемяшится: задолжал — отвечай всем имуществом и всем коленом. Может, Зиновий таким путём сына из-под удара выводил? Заманского перетряхнуло. — Это я так — с перебором, — оборвал себя Циридис. — Но прощупать попробую. В память Зиновия. Конечно, такие вещи быстро не делаются. Не меньше недели для согласования потребуется. Это ещё, если сумею до Лондона связаться. Так что… номерок оставьте.

На границе Тульской области Заманского достал звонок. — Виктор Григорьевич! — послышался женский голос. — Господин Циридис просит вас срочно подъехать. Он перенёс вылет и будет ждать вас в офисе до семнадцати часов.

Ещё не разъединившись, Заманский пересёк сплошную полосу и, развернувшись на Москву, резко нажал на акселератор. Времени, чтоб успеть, оставалось всего ничего.

Он опоздал на полчаса, но Циридис дождался. Знакомым жестом пригласил за тот же столик, на сей раз накрытый. Гостя дожидалась ваза с фруктами и бутылка армянского коньяка.

Циридис подрагивающей рукой разлил по рюмочкам. Выпил мелкими глоточками, как делают малопьющие люди в состоянии возбуждения. Выказывая расположение, самолично подложил на блюдо Заманского кисть пунцового винограда.

— Разговор состоялся, — объявил он, пытаясь за рублеными фразами скрыть волнение . — От контакта с Вами человек отказался. Но в остальном — встреча поразительная. Заказ, как и думал, серьёзный, денежный. Спички — часть общей тематической коллекции… Не в том суть, — перебил он себя. — За неделю до смерти Зиновий подъезжал к нему на виллу отчитаться о том, что успел сделать. Так вот клиента встреча очень насторожила. Заманский понятливо закивал.

— Как раз наоборот! — воскликнул Циридис. Губы его, полные и сочные, как раскрытая устрица, подрагивали. — Во-первых, Плескач предъявил спички и предложил их забрать! Понимаете? Он не держался за них! Это клиент отказался. Заявил, что примет всё целиком. А главное, выглядел Зиновий оживлённым и! — Циридис торжественно поднял толстый, в массивном перстне, палец, — праздничным. Восторженно рассказывал о загранпоездке по Италии. Бурлил планами. Стихи читал.