Олег Агранянц - Тень наркома

Для начала мы решили ограничиться переводом названий трех улиц, где Ленин жил в Цюрихе.

Гейгергассе оказалась «переулком скрипача», а по-английски или Violonist Lane или, памятуя о скрипаче на крыше (словарь услужливо подсказал нам «Fidler on the Roof»), что более вероятно, Fidler Lane. Кульманштрассе — улица, названная в честь какого-то Кульмана. Мальвина нашла на полке энциклопедию и узнала, что Карл Кульман — немецкий инженер XIX века.

— Я бы очень удивилась, если бы мне сказали, что его знают во Флориде, — сказала Мальвина.

Я с ней согласился.

И наконец Шпигельгассе — зеркальный переулок, по-английски Mirror Lane. Этот может подойти.

Там же, в библиотеке, мы открыли карту и начали искать.

Улиц, названных в честь скрипачей, не было ни в Сант-Августине, ни в рядом прилегающих городах. Не было улиц, названных в честь Кульмана. Оставался зеркальный переулок. Но и его в Сант-Августине не оказалось.

Мальвина подняла глаза. Ее и без того большие зрачки стали еще больше. Я понял: она нашла!

— Смотри!

В названиях улиц городка Сант-Августин Бич значился Mirror Lane. Более того, этот замечательный переулок располагался аккурат между 15 и 23-стрит. То есть дом номер 1982 может существовать.

Мы выскочили из библиотеки.

До моста, разделяющего Сант-Августин и Сант-Августин Бич, добрались мы за пару минут… и застряли на полчаса. Мост, через который мы намеревались переехать, оказался разводным, и как раз в это время его, не торопясь, поднимали, чтобы пропустить две маленькие яхты.

— Не поздно? — волновалась Мальвина. — Уже семь часов.

— Думаю, в самый раз. Если человек работает, то к этому часу должен вернуться домой. Хотя для нас самое главное узнать — живет ли в этом доме Лоренцо Иглезиас или какой-нибудь Абиер.

— Если этот дом существует.

Дом существовал. Двухэтажный, как две капли воды похожий на все стоящие рядом, дверь на втором этаже. Мы поднялись и, прежде чем позвонить, переглянулись. Я не решался нажать кнопку звонка. Так и простояли с пару минут. И вдруг дверь открылась сама. На пороге стояла аккуратно подстриженная женщина лет шестидесяти.

— Я услышала, кто-то подъехал. Вы кого-то ищете?

— Господина Лоренцо Иглезиаса, — ответил я, ожидая услышать: «Вы ошиблись, такой здесь не живет».

И действительно:

— Этот человек здесь не живет.

Но… Дама продолжила:

— Он два месяца назад продал дом и уехал.

Мы переглянулись.

Дама в дверях улыбалась:

— Пожалуйста, заходите. Вы приехали издалека?

— Из Европы, — не обманула Мальвина. — Мы сегодня из Парижа и хотели бы видеть дядю Лоренцо.

— Я была в Париже три года назад, — обрадовалась дама.

— Мне Париж очень понравился. Заходите, заходите.

— Дядя Лоренцо не оставил своего нового адреса? — спросила Мальвина.

— Нет, — сокрушенно вздохнула дама. — Но если вам нужно помочь… Где вы остановились?

— В гостинице «Бест Вестерн», — ответила Мальвина. С английским языком она чувствовала себя значительно увереннее.

— Кофе, чай, воду? — предложила дама.

Мы отказались.

— Господин Лоренцо долго жил в этом доме? — спросила Мальвина.

Хозяйка задумалась.

— Я спрошу у своего мужа. Он сейчас играет в гольф. Я ему позвоню. — Потом повернулась ко мне. — Вы играете в гольф?

— Давно уже не играл, — ответил я.

Я действительно давно не играл в гольф, так давно, что вообще не представляю себе, что это такое. Но признаться, что вообще никогда не играл в гольф, счел неприличным.

Вмешалась Мальвина:

— Мы с мужем целый год не играли в гольф.

Это звучало как «мы с коллегой приехали из Берлина».

— О, целый год! — ужаснулась дама.

— В Париже трудно с полями для гольфа, — поделилась с хозяйкой своей печалью Мальвина.

Дама посмотрела на стенные часы, скорее всего, очень старинные:

— Мой муж уже кончил играть и сейчас сидит с друзьями в баре.

Она набрала номер телефона и очень быстро заговорила в трубку. Потом положила трубку и начала извиняться:

— Я стала очень забывчива. Хорошо, что у Дика отличная память. Вы спрашивали, сколько лет здесь жил господин Лоренцо. Долго. Дому уже около тридцати лет, а он был его первым владельцем. Сначала он жил с отцом, потом отец его умер. А вот куда уехал господин Лоренцо, Дик не знает. Но он мне напомнил, что я должна была вам сказать с самого начала. А я забыла. У меня стала плохая память. Господин Лоренцо, когда уезжал, оставил нам с полдюжины открыток и попросил, если его будут спрашивать, давать открытку. Я вам сейчас ее принесу.

Вернулась она быстро. В руках держала почтовую открытку.

— Вот, — она протянула ее мне.

Я взял открытку. Летящие аисты или журавли, я не очень разбираюсь в орнитологии. Три аиста или три журавля — справа, три аиста или три журавля — слева. И ничего больше.

— Все открытки одинаковые? — спросил я.

— Да, абсолютно одинаковые.

Я поверил.

— Хотите кофе?

Мы отказались.

В гостинице рассматривали открытку. Открытка как открытка. Три птицы справа, три птицы слева.

— Ты обратил внимание, птицы справа — не точная копия птиц слева? — спросила Мальвина. Вот где пригодилось ее умение справляться с картинками «Найди семь ошибок».

— Нет. Но что это меняет? Может быть, это разные породы журавлей. Или аистов. Или цапель.

— Когда домой в Бразилию? — спросила Мальвина.

— Завтра, — ответил я.

— А аисты?

— Думаю, господин Лоренцо улетел куда-то вместе с ними. Но утешает, что мы были на правильном пути, хотя немного не успели.

— Опоздали на три месяца.

И потом глубокомысленно изрекла:

— Опоздание на один день ничем не отличается от опоздания на два года.

— Ты как всегда права, — согласился я, и мы отправились в ресторан, где я сразу заказал двойную порцию «Чивас Регал».

Через день мы уже сидели в своей квартире в Сан Бартоломеу.

Встретили нас как старожилов. Приветствовали на улице, спрашивали про Европу.

— Нет, вы непременно придете к нам и расскажете, — требовал синьор Рамирес Порталью.

— Как жаль, что вы не были в Италии! — вздыхала его супруга Росалиа.

Синьор Алберту Перейра раскатывал на новом темно-синем «мерседесе-500». А падре Джованни весело улыбался:

— Правильно сделали, что поехали в Европу. Вам нужно было прийти в себя после этой чертовщины на кладбище!

Но самое удивительное — дела нашего салона шли просто блестяще. За мое отсутствие управляющий Эрнесту Мигел продал семь машин, отремонтировал двенадцать. При этом продавал он автомобили не только в Сан Бартоломеу, но и в соседние городишки. Перед самым нашим приездом он получил предложение от центрального офиса «БМВ» в Рио быть представителем этой фирмы в нашем городе.