Олег Агранянц - Валютный извозчик

— Так что это за статуэтка?

— Ну что вы пристали: статуэтка, статуэтка… Дело не в ней, а в том, что внутри нее.

— И что там?

— Догадайтесь.

— Алмаз?

— Верно.

— Необработанный?

— Ну да.

— Кому он принадлежит? И где он?

— Почему я должна вам все рассказывать?

— Ты меня полюбила.

— Пока нет.

— Авансом.

— Ладно. Пичугин где-то достал алмаз. Огромный. И отдал его нам. Мы ему организовали отъезд. Он нам помог провезти алмаз, у него дипломатический паспорт.

— Но алмаз надо еще обработать.

— Точно.

— И где он сейчас?

— У одного человека.

— Почему вы его отдали? Вам нужны деньги?

— Чего спрашивать, если знаешь ответ.

— Как найти этого человека?

— Просто. В Довиле. Это рядом. Но вы его не найдете.

— Помоги.

— Порошки отдадите?

— Отдам.

Лида подумала:

— А я вам и вправду помогу. Мы заинтересованы, чтобы кто-то купил этот алмаз. Его трудно продать. Он не отшлифованный.

— И ты заплатишь?

— Заплачу.

— Не удивил.

— А ты меня удивила. Я думал, что ты другая.

— Какая?

— Будешь кричать «Че Геварра!» и убеждать меня в необходимости мировой революции.

— Я и была такой. Но теперь другое время. Время прошло, а вы в Москве ничего не заметили. И вообще вы очень старый.

— Старый? Ишь ты! — я даже обиделся.

— Конечно, старый, — вызывающе подтвердила Лида. Ей явно нравилось, что теперь она ведет разговор.

— Значит, я тебе не нравлюсь.

— Я этого не говорила.

— Про тебя говорят, что ты лесбиянка.

— А если про вас скажут, что вы любите мальчиков, как вы докажете обратное?

— Мыслишь ты логично.

— Я изучала логику. Три года в университете… Я только потом…

— Стала колоться, — подсказал я.

— Ничего вы не понимаете. И не поймете. — Голос у нее упал, она снова стала бесцветной.

Хозяйка принесла салат и два бокала вина. Лида взяла большую вилку и принялась за салат. Ела она только помидоры.

— Ты остальное не ешь? — удивился я.

— Ем. Все по очереди. Сначала то, что не очень люблю. А что больше нравится, оставляю на потом.

— А где статуэтка?

— Вместе с алмазом. Она вроде шкатулки для алмаза. Вообще-то статуэтка интереснее алмаза. Только ее не купят. А нам нужны деньги. Вы видели статуэтку?

— Нет. Но знаю, что это статуэтка мужчины с длинным носом.

— Так вы ничего не знаете! — обрадовалась Лида. — Это не просто мужчина. Это Гоголь.

— Ты знаешь, кто такой Гоголь?

— Представьте себе. И читала «Мертвые души».

— Так ты мне поможешь найти человека, у которого статуэтка?

— Я ему скажу, что вы хотите его увидеть. А дальше он решит сам.

Она замолчала, уставилась в тарелку, потом подняла глаза:

— Я вас больше не увижу?

— Как тебя найти?

Она взяла бумажную салфетку и написала номер.

— Тут живет одна моя знакомая. Если я вам понадоблюсь, она меня найдет.

Я улыбнулся. Такой же связью пользовался один из персонажей фильма «Место встречи изменить нельзя». Поистине опыт нелегальщины не знает границ.

— А теперь порошки.

Пришлось отдать.

Я вышел из кафе. Что дальше? План на сегодня перевыполнен. Пора в гостиницу — и спать.

Я прошел несколько кварталов.

— Эй, месье!

За столиком у кафе со скромным названием «Вся Европа» сидела дама, которую Кики именовала Высокой табуреткой.

— В какой гостинице вы остановились?

— Пока нигде. Именно сейчас решаю данный вопрос.

— Поскольку у вас нет машины, я могла бы снова вам дать Кики на час, если вы остановились в Онфлере или, на худой конец, в Трувиле.

— Увы, я заказал «Баррьер» в Довиле.

— Ого! Вы серьезный человек. Ну как такому отказать! Ступайте ко мне в магазин и скажите Кики, что я ее отпускаю. Но лишь довезти вас до «Баррьера» — и сразу назад. И только на час.

— Кики на час — этого мало.

— Смотрите, не скажите это ей. Малышка слишком впечатлительна.

Узнав, что вместо того, чтобы сидеть и ждать клиента, можно скататься в Довиль, Кики подскочила от радости.

— Где ваш багаж?

— Один портфель.

— Прекрасно. Мужчина с одним портфелем и останавливается в «Баррьере», такому трудно отказать.

Опять «трудно отказать». Как приятно находиться в городе, где женщинам трудно мне отказать!

— Я на это надеюсь.

— На что?

— На то, что «трудно отказать».

— А вот это напрасно. Вам надо отдохнуть. Вы сюда не на один день?

— Это правда.

— Так зачем торопиться? Знаете, что сказал Монтень? Любить лучше всего тогда, когда больше нечем заняться.

— Обязательно перечитаю Монтеня.

— Напрасно, это я придумала.

Кики лихо завернула к отелю.

— Когда заехать за вами завтра?

— Я позвоню.

На следующий день, проснувшись, я долго соображал, где нахожусь. Впору спуститься вниз и спросить на ресепшне, в каком я городе. Вот посмеются!

Я посмотрел на часы. Половина десятого. Завтраки во французских гостиницах до девяти. Обидно. Я принял душ. Спустился вниз. Подошел к портье:

— До которого часа у вас завтрак?

— Вы можете позавтракать, когда сочтете нужным, — он улыбнулся и добавил: — После завтрака рекомендую прогулку вдоль моря. Сегодня удивительная погода.

После более чем плотного, по настоящему французского завтрака, я вышел из отеля. Погода действительна была прекрасной. С моря дул ветер. «У нас всегда ветер. Но летом это приятно», — просветил меня портье после завтрака. Почти час я прогуливался по пляжу вдоль принадлежащих отелю пляжных кабин с именами звезд Голливуда. Они приезжают сюда каждый год на кинофестиваль.

Вернувшись в отель, набрал номер Типографа. Тот был краток:

— Я вам рекомендую пообедать сегодня вечером в каком-нибудь ливанском ресторане.

Значит, Рикошет должен ждать меня сегодня вечером в ресторане «Ливан».

И я отправился гулять по городу. Вышел на нарядную улицу с магазинами, как здесь говорят, «лучших фирм»: Шанель, Феррагамо, Диор, прошел по всем этажам магазина «Прентам», пообедал в рыбном ресторане «Фламбе», где, как и повсюду в Нормандии, большую половину блюд составляли дары моря. Выпил чашку кофе в угловом кафе на центральной площади, именуемой площадью Виктора Гюго, потом пошел к мосту, соединяющему Довиль с Трувилем.

На карте и в путеводителях Довиль и Трувиль обозначены как два разных города, но практически это один город, разделенный небольшим мостом. Шумный Трувиль с незамысловатыми кофеюшками, рыбными лотками, и Довиль, город для обеспеченной публики. Я вспомнил, кто-то мне рассказывал, что до революции в России был закон: рядом с дорогим рестораном нужно открыть трактир для простолюдинов, чтобы те не забрели, паче чаяния, в заведение, для них не предназначенное. Чем не Довиль и Трувиль!

Ресторан «Ливан» оказался типичным восточным рестораном класса выше среднего: на стенах кривые сабли, столики, покрытые малахитового цвета скатертями, полинялыми и застиранными, красные подсвечники с зелеными заплывшими свечами, бодрящая песня на арабском языке из невидимого динамика и тяжелый запах восточных пряностей. Две пары и субъект в кожаном пиджаке, все на первый взгляд местные, заканчивали обед. Я сосчитал столики: семь — мало. Между ними оставалось достаточно свободного места, ресторан, вероятно, не ломился от посетителей, и хозяина не волновала проблема, как всех рассадить.