Ариф Караев - Запланированное безумие

Не найдя звонка, я решил воспользоваться небольшим медным молоточком, висящим на толстой веревке прямо посередине ворот.

Мой настойчивый стук многоголосым эхом прокатился по пустынной улице поселка, вызвав недовольный лай десятка собак. Немного подождав, я постучал еще раз. Но тщетно, никто не собирался открывать мне дверь.

Прошло не менее минуты. Я уже решил, что моя миссия, к счастью, завершена, как вдруг заметил автомобиль, стоявший напротив дома.

Мне не удалось разглядеть, был ли кто-нибудь в этой машине. Но неприятное чувство, что кто-то наблюдает за моими безуспешными попытками достучаться, взбесило меня. Я резко повернул обратно и неожиданно для себя заметил, что дверь чуть-чуть приоткрылась. Протянув руку, я решительно толкнул дверь. Она оказалась не заперта и со скрипом открылась.

Невольно бросив взгляд на машину, я прошел во двор. К дому вела дорожка, посыпанная битым кирпичом. Слева и справа росли чахлые, невысокие деревья. Ни собаки, ни какой-то другой живности во дворе не было. И это мне показалась странным, так как обычно жители подобных поселков держат злых псов.

Пройдя по дорожке к дому, я поднялся на крыльцо и нажал на кнопку звонка, но тоже безуспешно. Подумав: «семь бед — один ответ», я решительно повернул дверную ручку. Дверь, к моему удивлению, тоже была открыта.

Переступив порог дома, я оказался в коридоре, в конце которого виднелась лестница, ведущая на второй этаж. Тусклый свет единственного бра на стене скупо освежал мне дорогу. Странное, давящее безмолвие царило вокруг.

Вдруг эту неестественную тишину нарушил громкий хлопок выстрела. Это было настолько неожиданно, что я инстинктивно, не задумываясь бросился вверх по лестнице.

Оказавшись на втором этаже, я сразу обратил внимание на то, что первая дверь слева по коридору приоткрыта. Распахнув дверь, я вбежал в комнату.

В глубине стоял большой письменный стол, на котором в беспорядке лежали какие-то чертежи, бумаги, тетради. Слева высился огромный стеклянный шкаф, набитый книгами. У шкафа на ковре лицом вниз лежал мужчина. Его правая рука была выброшена вперед, а левая вытянута вдоль тела.

Я машинально сделал несколько шагов в сторону лежащего мужчины. В комнате хорошо был виден лишь письменный стол, который освещался мощной настольной лампой. Вся остальная комната была погружена в полумрак. Поэтому лишь подойдя ближе, я заметил на ковре лужу крови. Сомнений не было, человек был мертв, точнее, убит выстрелом в затылок.

Моей первой мыслью было бежать, но я не мог сделать и шага. В доме вновь воцарилась гнетущая тишина, которая через секунду буквально взорвалась громким боем стоящих справа от стола старинных часов. Этот звук вернул меня к действительности. Еще раз невольно посмотрев на труп мужчины, я выбежал из комнаты.

Я не помню, как оказался на улице. Я даже не почувствовал, как попал в лужу и промочил ноги. Буквально считанные секунды потребовались мне, чтобы добежать до своей машины, завести ее и выехать на шоссе, ведущее в город.

Только подъезжая к городу, я стал постепенно приходить в себя. Часы на приборном щитке показывали 9 вечера.

Уже неподалеку от своего дома я вдруг заметил, что какая-то черная машина неотступно следует за мной. Присмотревшись, я невольно обратил внимание, что эта машина была подозрительно похожа на ту, что стояла напротив злополучного дома.

Дома я оказался где-то около десяти вечера. Приняв душ и выпив чашечку кофе, я попытался спокойно разобраться в случившемся.

Во-первых, необходимо было решить: звонить редактору или нет. Безусловно, у меня и в мыслях не было, что наш редактор хоть как-то связан с этим убийством, но в то же время я никак не мог понять, почему он так настаивал на немедленном визите. Во-вторых, я чувствовал определенный дискомфорт из-за того, что не сообщил о преступлении в милицию.

Все эти мысли не давали мне покоя, и лишь поздно вечером я вспомнил, что сегодня у меня должны были собраться друзья. Я быстро обзвонил их всех и извинился за сорванный вечер. Сабине я позвонил последней.

— Это я, Эмиль, — тихо произнес я, услышав ее голос. — Извини, что не успел предупредить, что мой юбилей переносится на другой день.

— У тебя неприятности? — спросила она. В ее голосе прозвучали нотки беспокойства.

— Нет. Просто наш «старик» поручил мне срочную работу, а я не уложился в срок.

Мой ответ немного успокоил ее. Мы поболтали еще несколько минут, больше не возвращаясь к теме юбилея, и попрощались.

Ночью мне снились кошмары. Всю ночь я видел один и тот же сон. Как будто я бегу куда-то, а за мной гонятся и вот-вот схватят. Так что ночь не принесла мне никакого облегчения, скорее наоборот.

Утром тщательно побрившись и выпив крепкого кофе, я решил пойти в редакцию. Как назло, машина не заводилась, до работы пришлось добираться на метро.

В редакции все было как обычно. В коридорах суетились мои коллеги, успевая на ходу обсудить все новости — от последних политических до самой свежей информации об очередном росте цен. Кто-то искал свой любимый карандаш, без которого правка не шла, где-то настойчиво трезвонил телефон. То есть все было как всегда.

Я думал, редактор вызовет меня, но он не звал. Часов в одиннадцать, просидев более двух часов за статьей о наших достижениях в области сельского хозяйства и не написав ни строчки, я пошел к нему сам.

В приемной, кроме секретарши, никого не было. Она же увлеченно обсуждала по телефону со своей подругой нашумевший американский боевик. Увидев меня, она прикрыла трубку ладонью и шепотом сказала, что шефа нет и неизвестно когда будет. Его срочно вызвало начальство.

Вернувшись в комнату, я снова сел за эту дурацкую статью. Все наши успехи в сельском хозяйстве прекрасно иллюстрировались пустыми прилавками магазинов, а я, несмотря на это, должен был доказать обратное. Писать подобные статьи мне с некоторых пор становилось все труднее и труднее. Это, в первую очередь, было связано с тем, что я все больше и больше чувствовал себя не на своем месте. Хотя бы потому, что это самое место требовало от меня такой беспардонной лжи.

Статья не писалась, хотя мне удалось убедить себя, что для того, чтобы забыть случившееся, необходимо заняться чем-то другим. Но сосредоточиться на чем-либо мне не удавалось.

Поняв, что эту статью мне сегодня не написать, я вышел из комнаты. Поговорив минут пять с знакомым репортером и выкурив сигарету, я решил, что самое лучшее в данной ситуации — развеяться. Куда-нибудь пойти, на худой конец, просто погулять по городу.

Прослонявшись более часа, я, сам того не желая, оказался у здания прокуратуры. Здесь работал мой школьный товарищ Фуад, с которым я просидел за одной партой все десять лет.