Фридрих Незнанский - Гейша

Он прибыл в больницу на служебной машине. Удивленная и взволнованная зав отделением реанимации, взглянув на служебное удостоверение, попросила Савицкого в ординаторскую.

– Главврач сейчас в отпуске, – сокрушалась она. – Наверное, вам лучше с ним поговорить?

– Мне лучше поговорить с самим Мухтоловым, – мягко, но настойчиво попросил Савицкий. – Он в сознании?

– Да, он в сознании, но… Вы присаживайтесь. А что с ним такое? Что-то серьезное? Знаете, не часто к нам из милиции, да еще из Генеральной прокуратуры…

Женщина остается женщиной, будь она даже заведующей отделением реанимации. Савицкий улыбнулся.

– У вас очень уютно здесь. Даже у нас в Москве не в каждой больнице такая ординаторская. Ковры, картины… Вас министерство финансирует или вы – ведомственная больница?

– Ведомственная, да что толку? – махнула рукой зав отделением. – Вот раньше мы хорошо жили, а теперь, когда атомщики никому не нужны стали… Слезы, а не финансирование. Лекарств мало, оборудование устаревшее. Зарплаты у врачей с гулькин нос. А ведь у нас по-своему уникальный опыт, особенно что касается лечения специфических профессиональных заболеваний, знаете – мужская слабость, малокровие, психические расстройства…

Савицкий, кивая, посмотрел на часы.

– Так в какой, вы говорите, палате находится Мухтолов?

– Да, да, я помню, что вы спросили, но дело в том, что он не в себе. Мы даже вызвали для консультации психиатра, но он пока не приехал.

– Что значит «не в себе?» – насторожился Савицкий.

– Крайне возбужден. Несколько раз пытался убежать из палаты, осколком стакана пытался вскрыть себе вены. Пришлось привязывать его к кровати. Плачет, впадает в истерику, кричит, угрожает… В общем, вот так. Жаль, что его брата сейчас нет, вы могли бы с братом его поговорить.

Савицкий вспомнил, что по данным, предоставленным арзамасским ГРОВД, никаких братьев-сестер за гражданином Мухтоловым не числилось. А зав отделением продолжала расхваливать высокие моральные качества брата Мухтолова:

– Я такое редко видела, чтобы за братом как за своим ребенком ухаживал, с такой любовью. Так волновался, чуть не плакал, под дверью реанимации дневал и ночевал, всех сестричек по именам звал уже, лекарства достал.

– Брат? – уточнил Савицкий.

– Да, да… Жаль, что он уже уехал. Он все просил, чтобы его пропустили в палату. Он ведь и привез нам его, без сознания уже самоубийца-то наш был, газом надышался. Брат ему и искусственное дыхание делал, и все… Ну просто зависть берет, есть же в некоторых семьях нормальные человеческие отношения…

Савицкий встал.

– А как этот брат его выглядел?

Врач задумалась.

– Ну как… Молодой. Лет сорока… Высокий, красивый… Только вот с глазом у него… Косой он на один глаз.

– Косой? – вырвалось у Савицкого.

– Да. На правый, кажется. Заметно так, особенно при разговоре. А в остальном видный такой мужчина. И так по брату убивался, чуть не плакал. Говорит, не могу уехать, не поговорив с ним.

– И поговорил? Вы его пропустили?

– Да. А что? Что-то случилось?

– Ничего, – обаятельно улыбаясь, ответил Савицкий, спеша к двери ординаторской. – Так во сколько мне сегодня зайти, чтобы поговорить с Мухтоловым?

– А сейчас вы не желаете с ним поговорить? – удивилась зав отделением, тоже вставая и направляясь к выходу.

– Нет, сейчас я должен отлучиться. Я зайду после обеда, хорошо?

– Конечно, заходите.

Почти бегом сбежав по ступенькам во двор больницы, Савицкий сел в машину и попросил шофера отвезти его в местный отдел УВД. Оттуда факсом на Петровку пошел запрос на имя Грязнова:

«Вячеслав Иванович!

Прошу уточнить местонахождение Власенкова Игоря Матвеевича (клички Косой, Глаз), проходившего по делу «Антиквар». Вы должны помнить – это дело об ограблении арбатского коллекционера, он еще скончался от инфаркта.

Прикажите установить за Власенковым наружное наблюдение.

Выясните по возможности его местопребывание 5 и 6 числа сего месяца, не ездил ли он в Арзамас-16?

Срочно вышлите факсом по этому номеру фотографию Власенкова. Кажется, что-то проклевывается.

В ожидании ответа он пообедал в ресторане «Монастырское подворье» и часок погулял по городу, любуясь местными красотами и красотками. Как первые, так и вторые радовали глаз.

И откуда, думал Савицкий, берутся в провинции такие ядреные девицы с точеными талиями, от ушей растущими ногами и круглыми попками? А еще жалуются, будто генофонд нации теряется. Жаль только, что все эти точеные девицы, прогуливающиеся с задумчивым видом по площади мимо фонтанов, повыходят через год-другой замуж, нарожают детей, растолстеют или, наоборот, усохнут в вечных заботах и хлопотах… Мужья будут пить, приносить нищенскую зарплату, если вообще захотят работать, будут бить спьяну жен, а жены будут ходить в халатах, перестанут брить ноги и подмышки, опустятся и по вечерам будут сидеть на лавочке возле подъезда и сплетничать с соседками…

Грязнов прислал лаконичный ответ:

«Арзамас-16,

Владимиру Савицкому

Власенков-Косой прописан в Подмосковье, пос. Зверево. Под наблюдение взят. Местопребывание 5–6 сего месяца выясняю.

Под строчками сообщения находились два не-качественных изображения Власенкова-Косого, полученные путем ксерокопирования с фотографий из его старого уголовного дела. Косой был изображен анфас и в профиль. Перед тем как фотографировать, его остригли и одели в тюремную робу с номерком. Савицкий посмотрел на изображения и вздохнул…

М-да! Кто не знает, тот отдыхает, это точно… Но за неимением лучшего…

Через двадцать минут он снова был в больнице и разговаривал с заведующей реанимационным отделением.

– Этот был у Мухтолова?

– Да, – удивленно рассматривая некачественную копию фотографии, ответила врач. – Да, это он, его брат. А что, он уголовник?

Савицкий кивнул.

– Боже мой! – всплеснула врач руками. – А ведь такой мужчина! Никогда бы не подумала. Вы его ищете?

– Когда он здесь был?

– Последний раз? Кажется, еще позавчера вечером был. Зашел к Мухтолову в палату, поговорили они, и он уехал с друзьями на машине.

– Так он не один приходил?

– С ним двое еще были, но они сюда не приходили, в основном в машине сидели. Хотя… Да! Один из них кровь свою сдал для этого, самоубийцы.

– Подготовьте мне пока его паспортные данные, – попросил Савицкий. – У вас ведь наверняка остались, раз он донором был?

– Хорошо, сейчас. А вы?..

– А я зайду к вашему самоубийце в палату. Не возражаете, если я с ним поговорю с глазу на глаз?

– Нет, но… он немного не в себе, не забывайте.

– Что, он до сих пор связан?

Зав отделением кивнула.

– Не волнуйтесь, я знаю, что делать, – заверил ее Савицкий.