Анна и Сергей Литвиновы - Ныряльщица за жемчугом

А сама, когда убедилась, что Юрий тоже забылся, осторожно прокралась в прихожую. Привычным движением сунула руку сначала в карман его ветровки. Потом обследовала борсетку… Ничего явно криминального, к сожалению, не нашлось. Однако во внутреннем кармашке мужской сумки, закрытом на молнию, обнаружилась изящная, оправленная в кожу вещица. Домработница знала, что такие штучки называются «флешки», и записать на крошечный кусочек металла можно хоть двадцать книг, хоть чертеж, хоть фильм.

Она не сомневалась ни секунды. Еще раз убедилась, что Лиза с Юрием спят, прошла в кабинет и включила компьютер. Побежали первые кадры… а уже через десять минут Тамара Кирилловна не смогла сдержать крик — и тут же закрыла рот ладонью.

Действо на экране продолжалась. По лицу женщины текли слезы, сердце отчаянно колотилось. А когда фильм — недолгий, всего-то на двадцать минут — завершился, она уже знала, что делать.

Вернулась в гостиную, где на диване распластался в забытьи Юрий, окинула парня ненавидящим взором. Нужно вот прямо сейчас — вонзить ему в сердце нож.

Душа рвалась, умоляла, просила именно так и сделать. Тамара Кирилловна даже оружие в руки взяла и с удовольствием примерила на ладони. На собственную судьбу — тюрьму, суд, зону — ей было совершенно наплевать. Но что скажет Лизочка? Она ведь, несмотря ни на что, продолжает любить негодяя. Мало что жизнь под откос, еще и любимая питомица возненавидит.

«Думай, думай, думай!!! — приказывала себе женщина. — Соображай, вспоминай!!!»

Юрий — аллергик. Тяжелый. Не переносит цитрусовые. Книжную пыль. Кошачью шерсть. Пыльцу. И еще какое-то лекарство. Точно! Новокаин!

И Тамара Кирилловна вновь бросилась в кабинет, к компьютеру.

Ночь у женщины прошла без сна.

Часов до трех она билась с Интернетом — не зря его паутиной называют, засосало сразу! Вопрос-то у нее был элементарный. Но, прежде чем ответ нашелся, сайтов десять пришлось посетить.

Едва закончила с теоретической частью, сразу помчалась в ночную аптеку. На всякий случай, не в ту, что рядом с домом, прошагала по холодному темному городу кварталов пять.

Начала диктовать сонной провизорше список: «Шприцы, одноразовые спиртовые салфетки…». Та сразу проснулась, нахмурилась, буркнула:

— Наркосодержащие строго по рецепту.

— О чем вы, какие наркотики! — всплеснула руками Тамара Кирилловна. — У меня зять заболел! Пневмония! Пожалуйста, пенициллин и…

— На него тоже нужно хотя бы назначение доктора. Название, дозировка на отдельном листке — у вас есть? — покачала головой бдительная аптекарша.

— Бросьте! — отмахнулась Тамара Кирилловна. — Я сама врач. Правда, офтальмолог, но уж дозировку пенициллина высчитать в состоянии.

Провизор взглянула с сомнением, но больше спорить не стала. Выдала все лекарства и даже пожелала зятю выздоровления.

— Мы для этого приложим все силы! — заверила «теща». И мысленно послала Юрия в преисподнюю.

…Оказавшись дома, она первым делом проведала своих «пациентов». Изабель по-прежнему спала, но уже не сладким сном младенца, а постанывала, шевелилась. Значит, верно написали в аннотации: снотворное действует шесть часов. Совсем скоро проснется.

А Юрий — в забытьи, но лоб пылает. В уголках рта выступила неприятная пена.

Все, к делу. Главное — наскок, неожиданность. Чтобы Изабель спросонья не смогла оценить ситуацию, не взялась бы настаивать на «Скорой помощи», официальной медицине.

Утешало одно: ее душечка и на свежую голову соображала не слишком быстро, а уж сейчас, после стресса, выпивки и снотворного…

Тамара Кирилловна присела рядом с постелью девушки. Дождалась, пока та проснется, сфокусирует взгляд на лице домработницы, прохрипит:

— Кофе!..

— Лизонька, какое кофе! — заголосила она. — С Юриком твоим совсем беда!

— Что? — Изабель села на постели.

— Температура выше сорока. Кашель страшнейший. Пневмония у него, вот что! — поджала губы домработница.

— Ой. А я думала, он отлежится… — растерянно пролепетала девушка.

— О чем ты говоришь! У него же не насморк, а серьезное заболевание: пне-вмо-ния, и очень быстротекущая!

— Так давай «Скорую» вызовем! — предложила Изабель.

— Можно и «Скорую», — пожала плечами Тамара Кирилловна. — Приедут через пару часов и в инфекционную больницу заберут. Оно ему надо? Я бы лучше пенициллин ему уколола. Прямо сейчас.

— А ты умеешь? — с сомнением произнесла Изабель.

— Не помнишь, — усмехнулась домработница, — кто тебе уколы делал, когда у тебя отит был и ты медсестре из поликлиники истерику устроила?

— Да, правда… это я еще не проснулась, — пробормотала Изабель. — Но почему именно пенициллин? Сейчас же вроде какие-то другие антибиотики есть, более современные?

— Однако основа у всех одна, — возразила Тамара Кирилловна. — К тому же именно пенициллин у нас есть. Я уже проверила — не просроченный.

— Ну… давай тогда уколем. — Уверенности в голосе Изабель по-прежнему не было. — Но, может, все-таки «Скорую» лучше? Они укол и сделают.

— Не имеют они теперь права антибиотики колоть, по новым директивам! — вдохновенно сымпровизировала домработница. — Только в больнице. К тому же у человека сильный жар, кашель. Госпитализируют его, посадят на карантин. Хотя бы для того, чтобы какую-нибудь тропическую инфекцию исключить.

— Теть Тамар, — подозрительно взглянула на нее Изабель, — а чего это ты о нем так заботишься? Ты ведь Юру терпеть не можешь!

— Не могу, — не стала спорить Тамара Кирилловна. — И забочусь я вовсе не о нем, а о тебе. И о себе. Вдруг у него правда зараза какая-то серьезная? Лучше в зародыше пресечь, чем ждать, пока на нас перекинется.

— Ой, тебя не переспоришь. И вообще, у меня мигрень. Иди, быстро делай свой укол, а потом мне кофе сваришь.

Сжала руками виски, откинулась на подушки. «Не так, наверно, и любит, — порадовалась домработница, — иначе б вскочила, побежала проведывать».

Впрочем, после того, что Юрий с нею сделал — странно, что девочка вообще продолжает с ним общаться. Правду, верно, говорят: что жертвы испытывают привязанность к своим мучителям? Или ветреная Изабель ради денег что угодно терпеть готова?

Все необходимое для укола Тамара Кирилловна приготовила заранее. Быстро и тщательно вымыла руки, протерла ладони дезинфицирующей салфеткой: внести парню инфекцию в ее планы совсем не входило. Разбила ампулу с новокаином, набрала в шприц. Перелила содержимое в пузырек с пенициллином. Белый порошок растворился почти мгновенно.

Женщина надела на иглу колпачок и приблизилась к Юрию, ласково приговаривая:

— Сейчас, милый! Сейчас тебе легче будет! Маленький укольчик, потерпи!

Парень распахнул мутные, больные глаза, что-то прошептал пересохшими губами.