Марина Юденич - Игры марионеток

— Боюсь, вы переоцениваете мои возможности.

— Знаете что, герр профессор. Прежде, чем мы продолжим, я хотел бы кое — о — чем с вами договориться. Будет обидно, если досадные разночтения, приведут к фатальному итогу. Фатальному — для вас, разумеется. Итак, в дальнейшем мы будем исходить из того…

— …. что вы не хуже меня самого понимаете, каким образом могут быть использованы мои наработки. А я понимаю, что вы понимаете это не хуже меня самого….

Они говорили еще довольно долго.

Однако, разговора, в принципе, могло и не быть.

Холеного офицера «Аненэрбе» (в этом случае, заменила бы пара эсэсовцев — рангом пониже, с манерами, оставляющими желать лучшего.

В сопровождении взвода солдат они ворвались бы ночью в профессорскую квартиру, и, не утруждая себя объяснениями, выволокли Льва Модестовича из постели.

Результат, так или иначе, был бы един.

Мрачный и величественный средневековый замок Альтан, затерянный в Нижней Силезии, на долгие пять лет стал для него темницей.

Впрочем, темницей весьма комфортабельной.

К тому же, все это время он продолжал работать.

Некоторое время он безотчетно гнал машину по шоссе.

Пространство вокруг, по-прежнему, казалось мертвым или затаившимся в ожидании страшного.

Никто не попался ему навстречу, никто не догнал на пустынной дороге.

И только полная луна назойливо маячила за лобовым стеклом, медленно перемещаясь к центру, словно норовя заслонить собой весь прочий мир.

Он ехал домой, и почти достиг цели.

Впереди была развилка, там следовало свернуть направо, а там уж — до дома рукой подать.

На развилке был пост ГИБДД.

Он вспомнил об этом, когда далеко впереди замигал зеленой точкой огонек светофора.

И сразу, вдруг, словно импульс слабого мерцания проник в сознание, разорвав пелену, понял — там, на знакомой развилке он должен сдаться дежурному инспектору и честно, без утайки рассказать о том, что произошло.

Наваждение рассеялось так же стремительно, как спеленало его в свои сети.

Внезапно, словно очнувшись от страшного сна — действительность, впрочем, оказалась ничуть не менее ужасной — он оценил всю степень безумия, заключенного в паническом бегстве по лунной дороге.

Тщетного — по определению, ибо теперь он отчетливо представлял, сколько следов оставил на месте и аварии.

Уже очень скоро они укажут на него, как на преступника, к тому же — трусливого и подлого.

Ему стало стыдно и страшно.

Чувства заполнили душу именно в этой последовательности: сначала жгучий стыд, и только потом — страх.

Страх был сильным.

Он даже не заметил, как нога, беспрекословно подчиняясь напуганному подсознанию, нащупала педаль тормоза.

К развилке машина приближалась медленно.

Стрелка спидометра едва достигала отметки — двадцать километров в час.

Одновременно — похоже, что сознание, расколовшись в момент аварии, так и осталось многоликим — он молил Бога о том, чтобы дежурный инспектор оказался на месте.

В этой малости не отказала судьба.

Инспектор — кряжистый майор — коротышка с пышными пшеничными усами — мирно спал за рулем новенького «Форда», и долго не хотел откликаться, хотя он стучал по лобовому стеклу машины громко и решительно.

Просыпайся, командир. Авария

Какая еще авария, твою…. Г де?!

Недалеко, километров десять— двенадцать…. Я женщину сбил.

Ты?! — маленький майор проснулся окончательно. Взгляд стразу стал напряженным и подозрительным — Пил?

Трезвый.

Скорую вызвал?

Нет. Она мертвая, я проверил.

Все равно, полагается. Ладно, разберемся. Поехали.

Он подчинился.

Но по инерции бросился к своей машине.

Майор, однако, был теперь на чеку.

Стой, голубь! Ты куда это собрался? Теперь при мне будешь. И ни на шаг, понял? А то…

Он молча уселся рядом с майором.

Яркое сияние вспыхнуло над крышей «Форда».

Сине — красные всполохи распороли темноту.

Майор виртуозно выполнил красивый «полицейский» разворот. Сделав петлю на узкой дороге, машина понеслась туда, откуда только что приполз к развилке «Мерседес».

Точно мертвая? — майор все еще сомневался

Точно.

А как же ты, твою… Скорость какая была?

Под двести.

Ах, ты…. Это тебе хана…

Понимаю.

А откуда она там взялась? Время-то…

О времени майор, на самом деле, вспомнил только сейчас.

Маленькая стрелка часов на панели «Форда» едва переползла за цифру три.

— Три двенадцать…

Не знаю. Дорога была пустая, она — как из воздуха….

Все вы так говорите — проворчал майор, но, похоже, готов был поверить — Может, она пьяная была?

Не знаю. Нет, запаха не было, я бы почувствовал.

А может, обкуренная? Или — обколотая чем?

Может быть. Она, правда, какая-то странная… Холодная.

Ну, ты даешь, голубь! Холодная! Мертвая, потому и холодная… Ты-то сам ничего такого не курил? Ну, травку там, к примеру….

Нет. Я не…. Да ведь, экспертиза же будет….

Эт — точно, экспертиз теперь будет много.

Все. Притормаживайте, где-то здесь…

«Форд» с размаху влетел в распадок.

Майор, тоже не сбавил скорости, и машина слегка зарылась носом, так же стремительно скатываясь вниз, как его «Мерседес» сорока минутами раньше.

Разница заключалась в том, что ехали они теперь с другой стороны.

Поганое место — сочувственно бросил майор, съезжая на обочину — Ну, веди, показывай….

«Мигалка» на крыше «Форда» продолжала работать.

Сине— красное мерцание немедленно разлилось по дороге.

К тому же луна, как и прежде, ярко сияла на синем небосклоне.

Отчетливо просматривались даже густые заросли кустарника.

В мерцающих сполохах тревожного света обычная подмосковная сирень казалась каким-то экзотическим растением.

Он уверенно шел к тому месту, где оставил тело, и напряженно вглядывался в зыбкий полумрак, надеясь, снова, на расстоянии разглядеть уже знакомое белое пятно в темном провале.

И не видел ничего.

Ага! — Инспектор вдруг почти обрадовался.

Он шел сзади и внимательно смотрел себе под ноги.

Следы на асфальте, очевидно, окончательно прояснили ему картину происшедшего.

— Вот здесь, стало быть, ты начал тормозить…. А она отлетела вон туда…

— Ее здесь нет.

— То есть как это — нет?!

— Она была здесь. Именно здесь. Но теперь ее нет.

— Погоди

Майор с неожиданной для грузного тела прытью бросился к своей машине.

Снова последовал «полицейский» разворот, и яркий свет фар вырвал из полумрака часть дороги, глубокую впадину обочины, и буйные заросли кустарника, подступившие сзади.

Провал обочины больше не казался темным.

Отчетливо различима была молодая трава, и даже дорожная пыль, успевшая уже серым налетом пригасить яркую зелень.