Жорж Сименон - Мегре колеблется

- Входите, мосье Тортю.

Он был с портфелем, и вид у него был важный.

- Если не ошибаюсь, комиссар Мегрэ?

- Не ошибаетесь.

- Ко мне? Давно меня ждете?

- Да, по правде сказать, я никого не ждал.

Довольно красивый малый. Правильные черты лица, темноволосый, смелые глаза. Такой знает, чего ему добиваться в жизни.

- Присаживайтесь, - предложил он, подходя к столу и кладя на него портфель.

- Спасибо, я уже насиделся сегодня. Мы тут болтали с вашим молодым коллегой.

Слово "коллега" уязвило Рене Тортю - метнул на швейцарца сердитый взгляд.

- У меня было важное дело в суде.

- Знаю. Вам часто приходится выступать?

- Всякий раз, когда не удается добиться соглашения сторон. Мосье Парандон редко выступает сам. Мы подготавливаем дела заранее, а затем мне поручают...

- Понятно.

Вот, кто не сомневался в себе!

- Что вы думаете о мосье Парандоне?

- Как о человеке или о юристе?

- О том и другом.

- Как юрист - он на голову выше других. Там, где надо нащупать слабое место противной стороны - ему нет равных.

- А как человек?

- Поскольку я служу у него и являюсь, по существу, его единственным сотрудником, - мне неудобно судить о нем в этом аспекте.

- Вы не считаете его человеком с надломом?

- Я бы не употребил такого выражения... Скажем так - на его месте я вел бы более деятельную жизнь.

- К примеру говоря, присутствовали бы на приемах, которые устраивает жена, бывали бы с нею в театрах и ресторанах?

- Может, и так... Ведь жизнь не только в книгах и делах...

- Вы читали письма?

- Мэтр Парандон показал мне фотокопии.

- По-вашему, это - шутка?

- Допускаю... По правде говоря, я как-то не задумывался...

- Но ведь в них говорится, что тут разыграется драма? Тортю не ответил. Он доставал из портфеля бумаги и раскладывал их по кляссерам.

- Вы женились бы на девушке вроде мадам Парандон, только помоложе?

Тортю удивленно посмотрел на комиссара.

- Разве вам не сказали, что я помолвлен? Значит, и толковать нечего...

- А я таким манером хотел узнать ваше мнение об этой даме.

- Она умна, энергична и умеет поддерживать отношения с...

Тортю вдруг обернулся, и все увидели в дверях ту, о которой шла речь.

Она была в черном шелковом платье и леопардовом манто и либо собиралась уехать, либо только что вернулась.

- Вы все еще здесь? - удивилась она, уставившись на комиссара холодным взглядом.

- Как видите.

Кто знает, сколько времени она простояла за дверью и что успела услышать...

Только сейчас Мегрэ понял, что хотела сказать Ваг, говоря о "доме, где постоянно ощущаешь за собой слежку".

- Голубчик Бод, позвоните, пожалуйста, сейчас же графине де Пранж и предупредите, что меня задержали и я опоздаю по крайней мере на четверть часа. Я хотела попросить об этом мадемуазель Ваг, но она сейчас занята у мужа клиенты.

Она исчезла, бросив Мегрэ на прощанье жесткий взгляд. Жюльен Бод снял трубку. Тортю мог радоваться - если мадам Парандон слышала его последние слова, она будет ему признательна.

- Алло! Квартира графини де Пранж?

Мегрэ вышел из кабинета. Жюльен Бод заинтересовал его. Комиссар не сомневался, что драматург из него выйдет. А Тортю почему-то ему не понравился.

Дверь у мадемуазель Ваг была открыта, но в комнате никого не было. Проходя мимо кабинета Парандона, Мегрэ услышал звуки голосов.

Когда он вошел в переднюю за шляпой, там вдруг, как бы случайно, появился Фердинанд.

- Вы целый день тут около дверей?

- Нет, господин комиссар... Просто я решил, что вы пришли ненадолго... А мадам только что уехала...

- Знаю... Скажите-ка, Фердинанд, вы сидели в тюрьме?

- Только на гауптвахте, когда служил в Африке.

- Вы француз?

- Я из Обани.

- Как же это вы завербовались в Иностранный легион?

- По молодости... Глупостей наделал и вот...

- В Обани?

- Нет, в Тулоне... Связался со всякими подонками. Так-то. А когда смекнул, что дело дрянь, выдал себя за бельгийца и завербовался в легион.

- А с тех пор у вас все в порядке?

- Уже восемь лет служу у мосье Парандона, и он на меня не жалуется.

- Вы довольны местом?

- Бывает и похуже.

- Мосье Парандон хорошо обращается с вами?

- Душа-человек!

- А мадам?

- Между нами говоря - стерва!

- Достается вам от нее?

- От нее всем достается... Повсюду она шныряет, во все сует нос, всеми недовольна... Счастье, что у меня комната не в доме, а над гаражом...

- Чтобы девочек туда приводить?

- Что вы! Сделай я такое на свою беду, так мадам пронюхала бы, и я в два счета вылетел бы отсюда. По ее, прислуга должна быть холощенная... Нет, просто у себя в комнате я могу дышать свободно... И можно, когда надо, уходить, хотя оттуда в квартиру проведен звонок, и я обязан, как мадам выражается, являться по ее вызову круглосуточно.

- Она когда-нибудь вызывала вас ночью?

- Да, раза три-четыре... Видно, хотела убедиться, что я на месте.

- Под каким предлогом?

- Один раз, будто услышала какой-то подозрительный шум и вздумалось ей про воров. Вместе со мной всю квартиру обошла.

- Наверно, кошка?

- Нет тут ни кошек, ни собак... Она их терпеть не может. Когда Гюс был маленький, он просил, чтобы ему к рождеству подарили щенка, а получил электричку. Сроду не видал, чтобы мальчонка так бесился со злости.

- А в другие разы?

- В другой раз ей почудилось, что паленым пахнет... А еще... Постойте... Что же это было? Ага, она остановилась у дверей мужниной спальни и не услышала его дыхания. И послала меня поглядеть - не случилось ли с ним чего-нибудь.

- Что же она сама, что ли, не могла войти?

- Почем я знаю. Да, наверное, была причина... Не подумайте, что я жалуюсь... Она ведь часто уезжает из дому и после обеда и по вечерам, и мне покою хватает.

- С Лизой ладите?

- Да, неплохо... Смазливенькая... Одно время мы... Ну, вы догадываетесь... Только Лиза любит новеньких... Почти каждую субботу у нее другой... А я не охотник делиться...

- Ну, а мадам Вокен?

- Старая грымза.

- Она вас недолюбливает?

- Она так урезает нам всем порции, будто мы здесь просто столуемся, а уж насчет вина - так и вовсе в обрез! Верно, потому, что муж у нее пьянчуга и лупцует ее не меньше, чем два раза в неделю. Вот она и взъелась на всех мужиков.

- А мадам Маршан?

- А я вижу только, как она возится с пылесосом. По-моему, эта баба отроду немая - только губами шевелит, как останется одна в комнате... Может, молится?

- А барышня?

- Ну, эта не гордячка и не кривляка. Жаль, что она всегда невеселая,

- Несчастная любовь?

- Не знаю. Может, просто такая уж обстановка.

- Вы слышали что-нибудь о письмах? Фердинанд, казалось, смутился.

- Да уж ежели говорить правду - слышал. Но не читал.

- Кто вам говорил?

Он смутился еще больше и притворился, будто вспоминает.

- Вот, забыл!.. Ведь все время ходишь туда-сюда, на ходу перекинешься словом с одним, с другим...