Жорж Сименон - Мегре колеблется

- Нет.

- Даже случайно не заходили в комнату к мадемуазель Ваг?

- Нет. И могу добавить, что считаю эти вопросы оскорбительными.

- Я выполняю свой долг.

- Вы забываете, что мой отец еще жив.

- Это - угроза?

- Нет, просто я хочу напомнить, что вы не в своем кабинете на набережной Орфевр.

- А вы хотите, чтобы я препроводил вас туда?

- Не посмеете.

Он решил не разуверять ее. Ему случалось удить рыбу в Мен-сюр-Луаре и однажды ему попался угорь. Какого труда стоило снять его с крючка! Он скользил между пальцами, упал на травянистый откос и в конце концов улизнул в реку.

Но он пришел сюда не забавы ради. Он не рыбачил на удочку.

- Итак, вы отрицаете, что убили мадемуазель Ваг?

Опять рутина. Всегда одни и те же слова, и тот же взгляд человека, отчаянно старающегося понять другое человеческое существо.

- Вы же это знаете.

- То есть что знаю?

- Что убил ее мой муж.

- С какой стати?

- Я вам уже сказала. При состоянии, в котором он находится, совсем не нужны какие-то определенные причины... Я вам открою одну тайну, которую никто не знает, кроме меня. Муж признался мне в этом еще до нашей свадьбы... Он побаивался ее, очень долго откладывал... Тогда я не догадывалась, что он все время советовался с врачами.

Вы ведь не знаете, что когда ему было семнадцать лет, он покушался на самоубийство, считая себя неполноценным? Да. Вскрыл себе вены. А когда потекла кровь - перепугался до смерти и стал звать на помощь... сказав, что это получилось нечаянно.

Вам, конечно, известно, что означает склонность к самоубийству?

Мегрэ жалел, что не захватил с собой вино... То-то удивились Бол и Тортю, когда вернулись и нашли в кабинете бутылку Сент-Эмилиона... И, конечно, уже прикончили ее...

- Его мучила совесть. Он боялся, что дети у нас будут ненормальные... Когда Бэмби была маленькой, только начала говорить, с какой тревогой он следил за ее развитием!..

Может быть, она говорила правду. В ее словах несрмненно заключалась доля правды, но комиссар чувствовал какой-то пробел, какое-то несоответствие между ее словами и действительностью.

- Он одержим страхом болезни и смерти. Доктор Мартен знает об этом.

- Я виделся сегодня с доктором Мартеном. Казалось, удар попал в цель, но тотчас же к ней вернулась обычная уверенность.

- Он сказал вам об этом?

- Нет. И ему лаже в голову не пришло, что ваш супруг мог убить...

- Вы забываете о профессиональной тайне, комиссар... И вдруг перед ним словно блеснул какой-то просвет, но пока еще далекий, смутный...

- Я говорил по телефону с вашим деверем. Он в Ницце, на конгрессе.

- Это было уже после... происшествия?

- До.

- И что же он?

- Во всяком случае, он не счел нужным рекомендовать наблюдение за вашим супругом.

- Однако он ведь должен знать...

Она снова закурила сигарету. Курила она непрерывно, одну сигарету за другой, глубоко затягиваясь.

- Разве вам не встречались люди, потерявшие всякую связь с жизнью, с действительностью? Люди, которые выворачиваются сами перед собой наизнанку, как перчатка.

Поговорите с нашими друзьями - с нашими приятельницами, пусть они скажут - проявил ли муж интерес к кому-нибудь из них? Уступая моим настояниям, ему иногда приходится бывать с гостями, но при этом он почти никого не замечает, почти ни с кем не разговаривает... Весь уходит в себя...

- Скажите, пожалуйста, он сам выбирает знакомых?

- Это люди, с которыми мы должны встречаться По своему положению. Люди нормальные, ведущие нормальный образ жизни.

Мегрэ не спросил ее, что она называет нормальным образом жизни, считая, что лучше дать ей высказаться. А ее монолог становился все более назидательным.

- Прошлым летом, поверьте, он ни единого раза не был ни на пляже, ни в бассейне! Все время просидел в саду под деревом... То, что до замужества я принимала за рассеянность (представьте, вдруг он переставал меня слушать), впоследствии обернулось полной неспособностью жить с людьми.

Вот почему он уединяется у себя в кабинете, почти не выходит оттуда, а уж если выйдет - таращит на всех глаза, словно филин, ослепленный светом... Вы поторопились с выводами, мосье Мегрэ!

- Я хочу задать вам еще вопрос... Он был заранее уверен в ответе.

- Вы прикасались к револьверу со вчерашнего дня?

- А с чего бы это?

- Я жду не вопроса, а ответа.

- Нет.

- С какого времени вы его не трогали?

- Наверно, несколько месяцев... Я уже целую вечность не наводила порядок в этом ящике.

- Но ведь вчера-то вы мне его показывали.

- Ох, совсем забыла...

- А раз я брал его в руки, значит, там остались мои отпечатки поверх других?

- И это все, что вам удалось установить? Она смотрела на него так, словно ее огорчало, что Мегрэ такой неловкий, такой недотепа.

- Вы очень красочно рассказали мне про отчуждение вашего мужа, об отсутствии у него контакта с жизнью. А вот вчера еще он занимался у себя в кабинете чрезвычайно важными делами с людьми, которые в облаках не витают.

- А как по-вашему, почему он избрал специальностью Морское право? Ведь он ни разу в жизни не был на корабле, никогда не знал моряков... Все у него только на бумаге, все - в теории, ясно?.. И это еще раз подтверждает то, о чем я вам говорила и что вы никак не хотите принять во внимание...

Она вскочила и принялась расхаживать по комнате, словно это помогало ей собраться с мыслями.

- И даже его конек, пресловутая статья шестьдесят четвертая... Разве это не доказывает, что он просто боится - боится самого себя и старается себя успокоить? Он знает, что вы здесь и допрашиваете меня, - в нашем доме все известно, кто куда и зачем пошел. Знаете, о чем ему думается? О том, что нервы у меня не выдержат и я потеряю голову. Тогда подозрение падет не на него, а на меня... А попади я в тюрьму - он свободен.

- Минутку. Мне что-то непонятно. О какой еще другой свободе идет речь?

- О полной его свободе.

- А на что ему это после смерти мадемуазель Ваг?

- Найдутся другие мадемуазели.

- Значит, вы думаете, что муж воспользовался бы вашим отсутствием и завел бы любовниц?

- Почему бы нет? Это тоже возможность увериться в себе.

- И потом по очереди убивать их?

- Не обязательно убивать всех.

- Но ведь как будто он не способен поддерживать отношения с людьми?

- Да. С людьми нормальными - с людьми нашего круга.

- Людей, не принадлежащих к вашему кругу, вы не считаете нормальными?

- Вы же прекрасно понимаете, что я хотела сказать... Ненормально, что он водится с...

- Почему?

В дверь постучали, она отворилась, и вошел Фердинанд в белой куртке.

- Мосье Мегрэ, вас спрашивает кто-то из ваших сотрудников.

- Где он?

- Здесь, в коридоре... Он сказал, что это очень срочно, и я решился провести его сюда.

В полутьме коридора комиссар увидел Люка.